Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Ты меня не помнишь? — удивилась Лаванда.

— Нет… Я вообще сейчас мало что помню, — она негромко и чуть насмешливо хохотнула. — Ничего не держится в голове.

— Я Лаванда. Мы уже встречались.

Софи неуверенно окинула её взглядом, покачала головой.

— Не помню… Вообще не помню. Хотя нет, что-то такое вспоминается… Да, да — Лаванда. Было такое.

Лаванда смотрела на неё в замешательстве, почти испуганно. Что этот человек сделал с собой? Под глазами залегли глубокие чёрные круги, лицо осунулось и сильно постарело, волосы были спутаны и взлохмачены, сбились в войлок.

Лаванда решила всего этого не озвучивать. Она спросила:

— А что это ты пишешь?

— Я… делаю список врагов, — Софи умиротворённо улыбнулась, глядя в пространство. — Я хочу записать их всех углём и сжечь их имена.

Лаванда заглянула в длинный свиток, расстелившийся перед Софи, и похолодела.

— Но… здесь же полгорода.

Софи согласно закивала:

— А ты знаешь, они… они повсюду. Они как крысы. Либо ты их перестреляешь… либо они тебя сожрут, — она доверительно поглядела на Лаванду. — Третьего не дано.

— Софи… — она только в бессилии смотрела на этот список, не зная, что ещё сказать, что делать с этим.

Нонине внезапно оживилась:

— А хочешь, тоже кого-нибудь запиши? — она протянула Лаванде остро отточенный уголь. — Будет наш общий список. Хочешь?

Лаванда в испуге отшатнулась и затрясла головой.

— Почему? — Софи удивилась чуть печально. — Почему, Лаванда, милая девочка?

Она не ответила. Нонине рассмеялась:

— Столько людей многое бы отдали, чтобы воспользоваться такой возможностью… А я сегодня добрая, я его тебе просто так дам.

Лаванда продолжала качать головой.

— Разве у тебя нет врагов? — Софи вопросительно заглядывала ей в глаза. — Нет людей, которые хотят уничтожить тебя? Или твоих друзей? Неужели нет, Лаванда?

— Да, — медленно произнесла она, смотря на Нонине. — Есть такой человек.

— Так запиши его, — Софи радостно кивнула. — Только имя и фамилию — и минус столько проблем сразу… Столько проблем, — она вздохнула над чем-то задумчиво.

Лаванда колебалась. Софи протягивала уголь и смотрела с таким убеждением.

— Запиши, Лаванда.

Медленно, как во сне, она протянула в ответ свою руку и медленно взяла уголь из пальцев Нонине.

Когда её пальцы сжались, их будто ударило током. Лаванда открыла глаза в круглой комнате убежища, где дышала красным жаром железная печка, а за окном раздавались чьи-то громкие голоса. Пальцы сжимали колдовской мел.

— Софи… — она в бессильной ярости ударила рукой по стене. Мел раскололся пополам, и его острым краем было теперь очень удобно писать.

Вот и дощечка под рукой. Гладкая пока, нетронутая дощечка — как раз той длины, чтоб на ней поместилось имя.

Кричали уже совсем близко. В окно влетел камень, пролетел через всю комнату и, глухо ударившись о стену, упал на пол. Лаванда не обратила внимания: это сейчас было совсем неважно. Важно было только одно.

Не отрываясь, она смотрела на дощечку.

Уголь. Список. Очень длинный список.

Бушующие волны. Много-много воды.

Она решилась.

Рука взяла поудобнее мел и вывела широкими, чуть корявыми буквами — почерк человека, не привыкшего много писать — два слова: «Софи Нонине».

Готово. Сильно, коротко и предельно ясно.

Лаванда поднялась.

— Софи Нонине. Прости, но ты перешла черту.

Точным движением она зашвырнула дощечку в самое сердце горящей печи. Дерево, ярко вспыхнув, исчезло в огне.

— И я перешла.

Лаванда медленно закрыла глаза и сползла по стене.

От долгого записывания у неё болели уже обе руки, а пальцы то и дело сбивались и норовили начертить не ту букву. Софи уже несколько раз перекладывала уголь из правой в левую и обратно, но всё равно выбивалась из сил, а список не кончался и не кончался. Каждый раз, когда ей казалось, что вот теперь-то уж точно всё, вспоминался вдруг ещё кто-нибудь, и Софи снова склонялась над бумагой.

Ну, кажется, все здесь? Она бегло пересмотрела список от начала до конца, хотя уже мало что разбирала в написанном: буквы то и дело скакали и не складывались в целое. Но вроде бы на этот раз…

— Вот чёрт! — вспомнила Софи. — Ещё же эти…

Она забыла про целую ватагу журналюг Видерицкого — из тех, что не появлялись ни на каких сходках, а просто что-то там строчили тихой сапой в его мерзенькое издание. Они как-то всегда вспоминались отдельно, без всякой связи с основными делами, но, безусловно, это были враги, и их следовало включить сюда всех до единого.

И ещё та фирма, которая несколько лет назад устроила уличное празднество в День Великого Стояния.

И ещё подпольные продавцы шампанского. И апельсинового сока.

И, конечно…

Позади неё громко пробили часы.

Софи вздрогнула и поднялась со стула. Она слишком хорошо знала этот звук.

Уголь выскользнул из пальцев, упал на желтоватый свиток, исписанный именами.

— Не меня, — пробормотала она. — Не меня сегодня.

Этот заговор был довольно наивен, он, конечно, не мог сработать.

Плащик из шкурок вдруг зашевелился, и ожившие крысы расползлись по плечам и рукам Софи, живым покровом разбежались по её платью. Она завизжала, стряхнула зверей и кинулась к двери. Там только Софи решилась остановиться и посмотреть назад.

Они ползали у её стола большим буроватым ковром. Некоторые поднимали мордочки, нюхали воздух и смотрели вопросительно.

— Что смотрите? Жрать хотите? — она отступила за порог и захлопнула тяжёлую дверь кабинета. — Жрите друг друга, твари!

Привалившись снаружи к двери и тяжело дыша от пережитого испуга, Софи зорко оглядывала расстилавшиеся теперь перед ней коридоры. Первая опасность миновала, но ведь часы били, а значит…

— Я так просто не дамся, — прошептала она. — Это мои коридоры, я лучше знаю, куда тут идти… Я убегу и спрячусь, и вы меня никогда не найдёте. Никто не найдёт!

За стенами шуршало. Сложно сказать, кто это был: её навязчивые призрачные спутники — тени живших здесь когда-то, или кто-то другой, более реальный и осязаемый. Если прислушаться чутко-чутко, можно было разобрать (или это показалось бы только) чьи-то тяжёлые шаги и смутный лязг оружия.

Софи не стала дожидаться их и устремилась в глубину коридоров.

Коридоров в резиденции было много, и только часть их пролегала на поверхности. Большинство же уходило под землю и сплеталось там в запутанный клубок, огромную, раскинувшуюся далеко вокруг сеть паутины. Софи казалось, что она знает, по какому принципу расположены нити и куда надо двигаться… Раньше казалось, по крайней мере.

Здесь, в подземельях, было прохладно и от стен веяло сыростью. Софи поёжилась. Сейчас бы плащ очень пригодился. Но чего нет, того нет, — она попыталась выкинуть это из головы и уверенно идти дальше.