Джон Грин - Уилл Грейсон, Уилл Грейсон

И пока я обо всем этом думаю, до меня доходит, чем хреново плыть по течению: иногда оно выбрасывает тебя вот в такие места.

И мне по течению плыть надоело. Одно дело, когда тебя родители куда-то подталкивают. Но то, что Тайни толкал меня к Джейн, потом – сделать эти фальшивые права, а потом еще поржал над тем, какая фигня из этого вышла, и бросил меня в этой чертовой кафешке с хот-догами, когда я даже самые лучшие хот-доги не люблю – это вообще хрень.

Я живо представляю его себе – стоит и ржет, тряся своим пузом. Полный бесполезняк. Полный бесполезняк . Нет! Я могу купить сигарет. Возможно, даже проголосовать незаконно. Я могу… Ха! Вот это идея.

Знаете ли, напротив Склада есть одно местечко. Такое с неоновой вывеской и без окон. Нет, я не то чтобы особо люблю или даже интересуюсь порно – или «литературой для взрослых», как указано на вывеске за дверью, – но не сидеть же мне как дураку все это время во «Фрэнксе Фрэнксе», так и не воспользовавшись своими поддельными правами. Нет. Я пойду в этот магазин порно. У Тайни Купера-то кишка тонка по таким местам ходить. Однозначно. Я уже представляю себе, как я им расскажу, когда Тайни с Джейн выйдут из клуба после концерта. Я кладу на стол пятерку – включая пятьдесят процентов чаевых – и прохожу пешком четыре квартала. Приближаясь к двери, я начинаю нервничать, но убеждаю себя, что торчать в лютый холод на улице в центре Чикаго куда опаснее, чем может быть любое торговое заведение.

Я открываю дверь и вхожу в залитый флуоресцентным светом зал. Слева оказывается прилавок, а за ним стоит тип, у которого в теле больше дырок, чем в игольнице, и пялится на меня.

– Ты посмотреть или жетоны дать? – интересуется он.

Я без понятия, что за жетоны.

– Посмотреть?

– Ладно, заходи.

– Что-что?

– Проходи, смотри.

– А документы проверять не будете?

Чувак смеется:

– А тебе что, шестнадцать?

Он прямо в точку попал!

– Нет, двадцать.

– Ну, я так и подумал. Иди.

Блин , думаю я, что ж так сложно в этом городе фальшивые документы использовать? Это просто бред! Я такого не потерплю.

– Нет, – я стою на своем, – проверьте.

– Ладно, чувак, – кивает продавец. – Если тебя это заводит… Могу я взглянуть на ваши документы? Пожалуйста, – прибавляет он очень театрально.

– Пожалуйста, – отвечаю я и подаю ему права.

Бросив взгляд на них, он возвращает их мне.

– Спасибо, Ишмаэль.

– Не за что, – говорю я с раздражением. И прохожу в порномагазин.

Там, честно говоря, оказывается довольно скучно. Как в обычном магазине: полки с дисками и старыми видеокассетами, стеллажи с журналами – и все это освещается режущим глаза флуоресцентным светом. Нет, какие-то отличия, конечно, есть. Например: а) в обычном магазине с дисками слова «ненасытная» и «шлюха» на упаковках и обложках встречаются намного реже; б) в обычных магазинах почти наверняка нет причиндалов для порки, а тут их сразу несколько; в) в обычных магазинах гораздо меньше вещей, наводящих на мысль типа: «Фиг его знает, для чего это можно использовать или куда это засовывается».

За исключением сеньора Муй Пирсинго, тут никого нет, да и мне не терпится уйти, потому что это, пожалуй, самая стремная и неприятная часть дня, который до сих пор весь был стремным и неприятным. И я, считай, зря сюда приперся, если не купить какой-нибудь сувенир на память, который это опровергнет. Моя задача – найти самый прикольный артефакт, чтобы Тайни с Джейн подумали, будто я тут так позабавился, как им и не снилось, и в конце концов я останавливаю выбор на испанском журнале «Mano a Mano» [10].

мне до жути хочется совершить скачок в будущее. если же это невозможно, то устроит и назад, в прошлое.

в будущее мне хочется потому, что через двадцать часов мы с айзеком будем в чикаго, и я хотел бы пропустить все остальное и встретиться с ним поскорее. даже если мне через десять часов суждено выиграть в лотерею, или через двенадцать часов представится возможность окончить школу – фиг с ним. даже если я через четырнадцать часов буду дрочить и у меня будет такой беспрецедентный за всю безвестную историю человечества оргазм, который изменит всю мою жизнь. я бы все равно предпочел промотать время вперед, миновав все это, только бы быть с айзеком, а не просто думать о нем.

ну а что до идеи отправиться в прошлое, это вообще очевидно: я хочу попасть туда, чтобы убить того, кто придумал математику. почему? потому что в данный момент я сижу за столом во время обеденного перерыва, и дерек говорит:

дерек: ты разве не переживаешь, как у матлетов завтра все пройдет?

и от этого простого слова – матлеты – вся анестезия, которую я накопил в теле, мгновенно улетучивается до последнего грамма.

я: ох бл…

в нашей школе четыре матлета. номер четыре – я. дерек и саймон – номера один и два, а чтобы попасть на соревнования, в команде должно быть минимум четыре человека. (номер три – какой-то девятиклассник, чье имя я намеренно вычеркнул из памяти. даже его карандаш обладает большей индивидуальностью, чем он сам.)

саймон: ты же не забыл, а?

они оба прекращают жевать свои митбургеры (да, именно так называются в меню школьной столовки мясные бургеры) и смотрят на меня так пристально, что я, честно говорю, прямо вижу, как у них в очках светятся мониторы компьютеров.

я: я не знаю. я не в очень матлетичной форме. может, вам замену второго уровня найти?

дерек: не смешно.

я: ха-ха! да это не шутка!

саймон: я ведь тебе уже объяснял – тебе даже делать ничего не надо. в соревнованиях матлетов участвуют команды, но итоги оцениваются индивидуально.

я: парни, вы же знаете, что я у вас самый большой сторонник матлетики. но у меня, гм, как бы на завтра другие планы.

дерек: ты не можешь так поступить.

саймон: ты же сказал, что поедешь.

дерек: там классно будет, честно.

саймон: больше никто не согласится.

дерек: там будет очень прикольно .

видно, что дерек расстроился, – видно, что он даже готов выдать легкую эмоциональную реакцию на полученный информационный стимул. возможно, для него это слишком, так что он откладывает митбургер, берет поднос, бурчит что-то про задолженность в библиотеке и уходит.

я совершенно несомненно собираюсь их кинуть. вопрос лишь в том, смогу ли это сделать так, чтобы не чувствовать себя полным говном. так что – полагаю, от отчаяния – я решаю сказать саймону нечто, отдаленно похожее на правду.

я: слушай, ты же знаешь, что в обычных обстоятельствах я бы этой матлетике только радовался. но у меня типа… наверное, можно сказать свидание. мне до жути надо встретиться с этим человеком, который приедет очень издалека. если бы был какой-то способ сделать это и поехать с вами на соревнования, я бы так и поступил. но такой возможности нет. это все равно, что… если поезд едет со скоростью сто пятьдесят километров в час и ему надо добраться с матлетических соревнований в центр чикаго примерно за две минуты, чтобы попасть на свидание, то вовремя он там не окажется. так что мне придется пересесть на экспресс, потому что рельсы, по которым можно попасть на свидание, проложили только на один раз, и если сяду на другой поезд, я в итоге буду так несчастен, что ни одно уравнение к этому не приравняется.