Маша Трауб - Продается дом с дедушкой

– Не имеешь права! Это моя жилплощадь! Я тут прописан! – верещал отец.

Игорь медленно подошел к отцу, схватил его за сломанную руку и стал ее выворачивать – медленно, с наслаждением, с расстановкой… Услышал, как хрустит кость, увидел, как она выперла сквозь кожу в месте перелома и теперь торчит, окровавленная… От боли отец начал орать. Игорь слушал, как он вопит, и эти вопли были для него слаще всего на свете. Давно он не получал такого наслаждения!..

Потом Игорь отвез отца в травмпункт, где ему наложили гипс. Вернулись вместе. Звонил домашний телефон, не переставая. И тогда Игорь просто выдернул штепсель.

…С похоронами помог Сашка – договаривался, организовывал, доставал продукты для поминок. За все платил Игорь – из отцовской заначки. Сашка если и удивился, то виду не подал.

– Гараж продали, чтобы маму похоронить, – объяснил Игорь, и Сашка в ответ кивнул: мол, правильно сделали.

Сидели на кухне – пили водку, закусывали какой-то редкой копченой колбасой и семгой. Игорь плохо помнил, что было в те дни – как в тумане… Но семгу запомнил хорошо, отчетливо. Было вкусно. Блины тоже были – откуда только появились? И икра красная. Игорь сожрал тогда почти все блины с икрой и семгой – никак не мог наесться.

Отца он вообще не помнил в те дни. Поскольку телевизор Сашка отволок на помойку и в квартире стало непривычно тихо, Игорь не знал – дома отец или нет. Дверь хлопала, но кто приходил, кто уходил – Игорю было наплевать. Вроде соседка, которая родственница дяди Коли и тети Зины, появлялась. Пират лаял.

Игорь очнулся где-то через неделю, решив, что еще один день – и все, сам скопытится. Голова болела так, что аж взрывалась. Игорь протопал на кухню – хотел достать таблетку. Там около мойки крутилась какая-то девушка.

– Водки больше нет, – сказала она. Лицо девушки показалось Игорю знакомым.

– Мне таблетка нужна, а не водка, – сказал он.

Девушка вытерла о передник руки и достала ему таблетку аспирина.

– Вы одна тут?

– Да, одна.

– Вас Сашка вызвал?

– Да, Александр.

– Хорошо, спасибо.

Игорь заставил себя дойти до большой комнаты – отца там не было. Он открыл тумбочку – остатки денег лежали на прежнем месте. Он выгреб все, оставив десятку, и вернулся на кухню.

– Вот.

– Зачем? – ахнула девушка.

– Не знаю. Пусть у вас будут. Возьмите столько, сколько я вам должен за работу. Остальное спрячьте.

– Куда?

– Да хоть в крупу. Мама иногда деньги в крупу прятала.

– А в супницу можно?

– Можно и в супницу. Вы отца моего не видели? Хотя какая разница? Не важно. Я пойду, посплю еще. Не волнуйтесь – пить больше не буду. И Сашке передайте, что я в понедельник выйду на работу. Сегодня что?

– Среда.

– Тогда точно к понедельнику оклемаюсь.

– Я передам. Может, вы есть хотите?..

– Нет, ничего не хочу.

Игорь ушел в комнату и заснул уже без головной боли.

В понедельник он вышел на работу. Сашка, оказывается, и тут успел обо всем договориться, даже выторговал материальную помощь и отпуск за свой счет – Игорю все выражали соболезнования. Бухгалтерша лично зашла к нему в кабинет, чтобы он поставил подпись и получил деньги.

– Ну, ты как? – обеспокоенно спросил Комаровский.

– Нормально. Спасибо тебе. И за эту помощницу тоже. Ты где ее нашел? В фирме «Заря» или в похоронном бюро? Ты не волнуйся, я ей заплатил.

– Какая помощница? – удивился Сашка. – Я никого не нанимал.

– А кто у меня в квартире посуду моет?

– Не знаю…

– Как не знаешь? Деваха такая, молодая. Крепкая. Лицо круглое, скуластое. Когда улыбается – глаз не видно. Высоченная. Баба-гренадер.

– Похожа на твою соседку, – ответил Сашка. – Я столкнулся с ней на лестничной клетке. Она сказала, что знает тебя, и вызвалась помочь. Она сказала, что помогала убрать квартиру перед выпиской Елены Ивановны. На поминки она готовила. От денег отказалась наотрез. Ты что, не узнал свою соседку?

– Значит, не узнал. Ладно, не важно. Слушай, а где мой отец, ты не знаешь?

– Знаю. Вот телефон, – ответил Сашка. – Только если ты еще не в норме, не звони туда.

– Разберусь.

Игорь каждый день хотел разобраться, но сил не было. Он даже не думал, что смерть матери так сильно его подкосит. Он не пил, совсем, но голова была дурная, гулкая. Работать толком не мог. Сидел, штаны протирал. Все вроде бы входили в положение, но долго так продолжаться не могло.

Игорь приходил домой и сразу ложился спать. Ему казалось, что проснется и услышит шаги матери на кухне. Она вернется с дачи, и все будет как прежде. Игорь ждал возвращения матери. Открывал глаза, видел перед собой круглолицую скуластую девушку и снова проваливался в сон. Вставал по будильнику, мылся, одевался, ел яичницу, которая появлялась у него перед носом, и шел на работу. Эти дни были даже хуже запойных. Легче не становилось. В квартире по-прежнему было тихо, только слышно, как девушка, которая практически поселилась у него, а может, и поселилась – Игорю было все равно, – шлепает тапочками.

В те дни было все так, как он хотел. На кухне пахло едой, было чисто. Постели убраны, полы помыты. Не было отца. Не было галдящего телевизора – на тумбочке зияла пустота. Радио не работало. Стало тихо так, что Игорь слышал соседей – как те встают, говорят по телефону, ругаются, принимают гостей, снова ругаются, пьют, поют песни. Он и не знал, что у них такие шумные соседи сверху. Зато дома – чистота, тишина, пустота. Но не было матери. Прежде он не замечал ее присутствия, когда приходил домой. А сейчас вдруг остро почувствовал – ее больше нет, она не встретит его на кухне, он не чмокнет ее в щеку, уходя на работу. Запахи в квартире стали другими, от матери ничего не осталось. Удивительно, как быстро все исчезает… Даже духу не остается. Да, именно духу. Игорь остро стал чувствовать запахи – даже яичница пахла по-другому, не говоря уже о борще. Да, вкусно, но не так.

Прошла еще неделя.

– Игорь, скоро сороковины, мне приготовить? – спросила девушка, ставя перед ним тарелку с яичницей.

– Простите, я совсем выбит из колеи. А вы кто? – спросил он.

– Лариса, – ответила девушка и, отвернувшись к мойке, принялась надраивать сковородку. Обиделась…

– Лара, – красивое имя, – Лялечка, Люсенька. Нет, Люся – это Люда. Тогда Ляля, Ларик, Лорик. Как вас называли в детстве?

– Ляля.

– Тогда я тоже буду звать вас Лялей.

– Вы меня совсем не помните? – все еще сердито спросила Лариса, но Игорь отметил, что она уже оттаяла и не злится.

– Нет, простите. Лицо, конечно, помню – у вас глаза красивые, удивительные. Глаза помню. И то, что вы все время были рядом. Если бы не вы, я бы не справился. Спасибо! Даже не знаю, как благодарить… Без мамы дом совсем другой стал. А вы… ей бы понравилось, как вы моете посуду. Мама все сваливала в мойку и мыла одну тарелку за другой. Отец ей всегда говорил, что она неправильно моет – надо сначала намылить, сложить, а потом ополаскивать. Странно, что я это вспомнил. А вы моете как она.