Вирджиния Эндрюс - Руби

После ухода Пола я поднялась со скамьи, на трясущихся ногах побрела к прилавку, около которого уже столпились туристы. Это были молодые мужчины и женщины, шумные и веселые. Мужчины пришли в восторг при виде заспиртованных ящериц и змей, купили четыре банки. Женщины заинтересовались домоткаными полотенцами и платочками. После того как они сделали покупки и погрузили их в машину, какой-то мужчина подошел к нам с фотоаппаратом в руках.

– Не возражаете, если я вас сфотографирую? Каждой из вас я дам за это по доллару.

– Это совершенно излишне, – ответила бабушка.

– Почему это? – вмешалась я. – Пусть дает.

Бабушка Кэтрин удивленно вскинула бровь.

– Отлично! – Молодой человек вытащил из кармана два доллара.

Я проворно их схватила.

– Улыбнитесь, пожалуйста! – попросил он.

Я послушно растянула губы в улыбке. Он пару раз щелкнул фотоаппаратом, поблагодарил нас и пошел к машине.

– Руби, зачем ты взяла у него деньги? – недовольно спросила бабушка. – Раньше мы позволяли туристам фотографировать нас бесплатно.

– То было раньше, бабушка. А теперь я поняла, что мир этот – несправедливый и безжалостный. И буду делать все, чтобы защитить нас от его жестокости.

Бабушка задумчиво посмотрела на меня:

– Я рада, что ты повзрослела, Руби. Но не хочу, чтобы при этом ты превратилась в человека с каменным сердцем.

– С каменным сердцем проще жить, бабушка. Камень, по крайней мере, трудно разбить. Я не хочу прийти к тому же финалу, что и мама. Не хочу жить, как она.

Я разразилась слезами, чувствуя, что защитная броня, которой я попыталась оградить свою душу, мгновенно рассыпалась в пыль.

– Что ты сказала молодому Тейту? – спросила бабушка. – Он промчался мимо меня как ошпаренный.

– Сделала все, как ты велела, – пробормотала я сквозь слезы. – Правду говорить не стала. Сказала только, что видеть его больше не хочу. Теперь он меня ненавидит.

– Руби, бедная моя девочка.

– Теперь он меня ненавидит! – выпалила я и бросилась прочь.

– Руби! – долетел до меня голос бабушки.

Но я даже не обернулась. Ноги сами несли меня все дальше и дальше. Колючие ежевичные кусты цеплялись за платье, царапали руки и ноги. Но я не замечала боли, не видела грязных луж, которые то и дело попадались на моем пути. Наконец я выбилась из сил; ноги подгибались, в боку закололо. Лишь тогда я замедлила бег и побрела вдоль берега канала. Слезы застилали мне глаза, и я не могла остановить их. Я шла и шла, не глядя на кучи сухой травы, служившие домом ондатрам и нутриям, машинально обходя заводи, в которых плавали маленькие зеленые змейки. Лишь почувствовав, что вот-вот упаду от усталости, я остановилась перевести дух.

Взгляд мой устремился к рощице сикаморов [6]впереди. Все расплывалось перед моим затуманенным слезами взором, но постепенно очертания предметов стали более четкими, и я увидела болотного оленя, с любопытством глядевшего на меня. Он был большой, красивый, стоял неподвижно, как изваяние, и не спускал с меня огромных грустных глаз.

Внезапно раздался оглушительный грохот – я узнала звук выстрела крупнокалиберной винтовки. Олень рухнул на землю. Несколько мгновений он отчаянно бился, пытаясь встать на ноги, но кровь хлестала из раны на шее все сильнее и сильнее. Несчастное животное затихло, и до меня донеслись ликующие голоса охотников. Вскоре из-за сплошной завесы испанского мха показалась пирога, управляемая дедушкой Джеком. На корме сидели двое незнакомых мужчин. Я догадалась, что он предложил свои услуги туристам-охотникам и помог им найти добычу. Пирога направлялась прямиком к оленю. Один турист отхлебнул из бутылки виски и передал своему товарищу, чтобы тот тоже отпраздновал это убийство. Дедушка Джек перестал грести и уставился на бутылку жадными глазами. Наконец ему тоже дали отхлебнуть.

По собственным следам я поплелась домой. Наши болота – чудесный мир, поражающий своей красотой. Обитатели этого мира живут захватывающей, полной загадок и тайн жизнью. Здесь столько удивительных растений, странных звуков, которые сливаются в чарующую симфонию природы. Каждый ведет собственную партию: птицы распевают песни, лягушки вторят им кваканьем, крокодилы аккомпанируют, ударяя хвостами по воде. Но в этом мире таятся также смерть и опасность, он кишмя кишит ядовитыми змеями и пауками, бывает жесток и коварен. Достаточно одного неосторожного шага, и неумолимая болотная трясина засосет тебя, утащит в свои жуткие глубины. Человек приходит сюда кичиться своей властью над природой. В этом мире сильный торжествует над слабым.

«Как и везде на земле», – подумалось мне сегодня с горечью.

К тому времени, как я добрела до дома, начался дождь. Бабушка торопливо собирала с прилавка наше рукоделие. Я бросилась помогать ей. Дождь при пустил сильнее, так что времени на разговоры не было. Наконец прилавок опустел. Мы с бабушкой вытерли полотенцами мокрые волосы и лица. Дождевые струи барабанили по жестяной крыше, за окнами завывал ветер. Мы обошли весь дом и опустили ставни.

– Настоящая буря! – воскликнула бабушка.

Ветер стонал и ревел, то ли гневаясь, то ли сожалея о чем-то. Порывы его вздымали целые тучи песка и пыли. Было так темно, словно неожиданно наступила ночь. Раскаты грома взрывали небо, молния рассекала пелену туч. Небеса разверзлись, испуская дождевые потоки. Стоявшие под крышей бочки для сбора дождевой воды переполнились, вода хлестала наружу. Капли дождя отскакивали от ступенек лестницы и мощеной дорожки, струи барабанили по жести с такой силой, будто хотели пробить ее насквозь. Казалось, что мы внутри огромного барабана.

Затих ливень так же внезапно, как начался. Вскоре он превратился в мелкую морось. Небо прояснилось, и через несколько мгновений солнечный луч, проникнув в зазор между тучами, залил теплом и светом наш дом.

Бабушка Кэтрин облегченно вздохнула и покачала головой.

– За всю жизнь я так и не привыкла к этим кошмарным грозам, – пробормотала она. – Когда была маленькой, от страха пряталась под кровать.

– Мне трудно представить, что ты когда-то была маленькой, бабушка, – призналась я.

– И тем не менее это так, лапочка, – улыбнулась бабушка. – Напрасно ты думаешь, что я родилась старухой с больными костями, которые трещат при ходьбе.

Бабушка потянулась и потерла поясницу.

– Пожалуй, я бы выпила чая, – сказала она. – Хочется согреться. Составишь мне компанию?

– Конечно.

Мы пошли в кухню, бабушка поставила чайник на плиту.

– Дедушка Джек сегодня опять работал проводником, – сообщила я. – Я видела его на болоте с двумя охотниками. Они застрелили оленя.

Бабушка пожала плечами:

– По этой части он мастер. Богатые креолы часто его нанимают, когда хотят поохотиться, и никогда не уходят с болота с пустыми руками.