Вирджиния Эндрюс - Руби

– Кто вы такая? – процедила она.

– Меня зовут Руби Лэндри, но мне следовало бы носить фамилию Дюма.

Взгляд Жизели по-прежнему был исполнен недоверия. Похоже, мозг ее отказывался найти хоть сколько-нибудь вразумительное объяснение тому, что видели ее глаза. Она повернулась к Нине; та осенила себя крестом и заявила:

– Пойду зажгу черную свечу!

Негритянка удалилась, бормоча под нос какие-то заклинания вуду, а Жизель сердито топнула ногой:

– Бо, объясни, наконец, что происходит?

Тот расхохотался и развел руками:

– Клянусь, я в первый раз увидел ее полчаса назад. Она стояла у ворот дома, когда я подъехал. Она из… забыл, откуда ты?

– Из Хоумы. Это в бухте.

– И она каджунка, – заключил Бо.

– То, что она каджунка, я вижу. Но это ничего не объясняет.

На глазах Жизели блеснули слезы досады и недоумения.

– Не сомневаюсь, все очень скоро объяснится, – попытался успокоить ее Бо. – Твои родители, разумеется, прольют свет на эту тайну.

– Откуда у меня может взяться сестра-двойняшка? – дрожащим голосом спросила Жизель.

Я могла бы объяснить ей все, но полагала, что будет лучше, если она услышит правду из уст своего отца.

Бо меж тем двинулся к дверям.

– Ты куда? – окликнула его Жизель.

– Поеду привезу твоих родителей. Ведь нам всем не терпится узнать, в чем тут дело, верно?

– Погоди. – Жизель переводила взгляд с него на меня и обратно. – А как же бал? Мы же собирались на бал?

– Да неужели ты сейчас можешь думать про какой-то бал? – удивился Бо.

– Но я купила новое платье и приготовила такую чудную маску! – Жизель обхватила себя за плечи и обожгла меня взглядом. – А тут вдруг она!

Из глаз ее хлынули слезы. Сжав руки в кулаки, она несколько раз ударила себя по бокам.

– И, как назло, именно сегодня, в самую замечательную ночь за весь год!

– Простите, – пробормотала я. – Я забыла, что сегодня Марди-Гра, когда отправилась в Новый Орлеан.

– Она забыла про Марди-Гра! – возопила Жизель. – Это уж слишком!

– Не расстраивайся так, Жизель, – проворковал Бо, обнимая ее.

Она зарылась лицом в его плечо, и он принялся гладить ее по волосам. На мгновение взгляды наши встретились, он ободряюще улыбнулся.

– Не расстраивайся! – повторил он.

– Я не могу не расстраиваться! – всхлипнула Жизель, вырвалась из его объятий и вновь топнула ножкой.

Взгляд ее, устремленный на меня, теперь полыхал откровенной злобой.

– Это просто случайное сходство, – заявила она. – Какой-то мошенник решил этим воспользоваться и послал ее к нам… вытягивать деньги. Я права? – Она обвиняюще наставила на меня перст.

Я покачала головой.

– Сходство слишком разительное, чтобы оказаться случайным, – возразил Бо. – С первого взгляда видно, что вы близнецы.

– Да не так уж сильно мы и похожи! – возмутилась Жизель. – У нее нос намного длиннее, чем мой, и губы тоньше. К тому же у нее оттопыренные уши!

Бо в ответ лишь усмехнулся.

– Тебя подослали, чтобы ты нас обокрала? Отвечай! – требовала Жизель, уперев руки в боки.

– Меня никто не посылал, – выдавила я. – Я приехала сама. Потому что обещала бабушке Кэтрин.

– Что еще за бабушка Кэтрин такая? – спросила Жизель и поморщилась, словно глотнув скисшего молока. – Жительница страны лгунов?

– Нет, жительница Хоумы, – смиренно ответила я.

– И к тому же знахарка, – вставил Бо.

Я видела, что он наслаждается досадой и растерянностью Жизели. Ему нравилось ее дразнить.

– Мне надоело слушать всякую чушь! – заявила она. – И я не собираюсь пропустить самый веселый бал в году из-за какой-то… каджунской девицы, которая имеет наглость объявить себя моей сестрой. И только на том основании, что она чуть-чуть на меня похожа!

– Чуть-чуть похожа? – ухмыльнулся Бо. – Когда я впервые ее увидел, был уверен, что это ты!

– Я! – Жизель едва не задохнулась от негодования. – Неужели ты мог принять за меня эту… эту особу? Ты что, не видел, как она одета? Не видел, какие на ней туфли?

– Я думал, это карнавальный костюм.

Мне совершенно не нравилось, что мою одежду принимают за карнавальный костюм замарашки.

– Да как ты мог подумать, что я наряжусь таким чучелом? – не унималась Жизель. – Что я решу нацепить на себя такие ужасные тряпки?

Я решила положить конец оскорблениям и возмущенно спросила:

– Что такого ужасного в моей одежде?

Жизель окинула меня взглядом, исполненным отвращения, и бросила:

– Все это барахло выглядит самодельным.

– Так и есть, – ответила я гордо. – И юбку, и блузку сшила мне бабушка Кэтрин.

– Вот видишь! – повернулась она к Бо.

Он кивнул, упиваясь представлением, которое с каждой минутой становилось все более увлекательным. Выяснилось, что я тоже умею злиться.

– Думаю, мне все-таки стоит съездить за твоими родителями, – настаивал Бо.

– Бо Эндрюс, если ты поедешь за ними вместо того, чтобы отвезти меня на бал… – угрожающе начала Жизель.

– Обещаю, мы отправимся туда, как только все выяснится, – перебил Бо. – Бал будет длиться всю ночь. Успеем повеселиться.

– Что ты хочешь выяснить? – вопросила Жизель. – И так все ясно. Это или мошенничество, или чья-то идиотская шутка! Не понимаю, почему бы тебе не убраться отсюда! – завизжала она, повернувшись ко мне.

– Ты не можешь выгнать ее, ничего не узнав! – возразил Бо.

– Бо Эндрюс, я вижу, ты самое настоящее чудовище! Тебе нравится издеваться надо мной!

Залившись слезами, она бросилась к лестнице.

– Жизель! – попытался остановить ее Бо.

Но Жизель убежала, даже не оглянувшись.

– Мне очень жаль, – подала голос я. – Я же говорила, мне не следует сюда приходить. Простите, что испортила вечер.

Бо задумчиво скользнул по мне взглядом.

– Любопытно, я-то тут в чем виноват? – пробормотал он. – Вечно она обвиняет меня во всем. – Он вздохнул и добавил: – Иди в гостиную, посиди там, пока я привезу Пьера и Дафну. Я знаю, где они. Это недалеко, через несколько минут они будут здесь. А насчет Жизели не волнуйся! Дождись нас непременно!

С этими словами он повернулся и торопливо вышел прочь, оставив меня в полном одиночестве. Ни когда в жизни я не чувствовала себя так неуютно. «Неужели этот дом когда-нибудь станет мне родным?» – спрашивала я себя, направляясь в гостиную.

Я боялась прикоснуться к чему-нибудь, боялась даже ступать по роскошному персидскому ковру, покрывавшему пол в гостиной. Высокие окна были закрыты малиновыми бархатными шторами с золотыми кистями, обои с цветочным рисунком были того же оттенка, что и обивка диванов и кресел. На овальном столе красного дерева стояли две хрустальные вазы. Лампы на низеньких столиках по углам казались очень старинными и безумно дорогими. На стенах висело несколько картин – пейзажи и уличные сцены, изображающие жизнь Французского квартала. Над мраморным камином красовался портрет седобородого пожилого джентльмена весьма почтенной наружности. Мне казалось, темные его глаза следят за мной, словно спрашивая, что мне здесь надо.