Алексей Тарновицкий - Киллер с пропеллером на мотороллере

— Ну уж прямо на гармошке… — недоверчиво протянула Машка. — Ты что, сама слышала?

— Сама не слышала, люди сказывали.

— Ну да, люди сказывали… Люди тебе и не такого наплетут… — Машка презрительно фыркнула. — На гармошке!.. Черненку поставят, вот увидишь.

— Не, Черненку не поставят, — возразила Сильвия. — Черненка денщиком был при Брежневе. Куда денщику в хозяева?

— Ну и что? Какая разница — денщик или ямщик… — рассмеялась Машка. — Главное, чтоб водка не дорожала. Так, молодая?

— А у меня свадьба отменилась, — совершенно не к месту ответила я, неожиданно для себя самой заливаясь слезами. — Сегодня должны были расписаться… в час дня, на набережной Красного Флота-а-а…

Женщины помолчали. Затем Сильвия сплюнула и сказала:

— Не плачь, Сашуня, не стоят они того.

— Точно, — подтвердила Машка. — Все мужики сволочи. Можно подумать, что бабе много надо — дом да дети… А может, ему рыло начистить, а, Саш? Ты только скажи, я организую…

Час спустя, когда я нетвердой, но решительной походкой возвращалась домой, плаксивого настроения не было и в помине. Колючий «ерш», разросшийся если не до кита, то по крайней мере до акулы, играл и плескался в бурных волнах моей души. Рядом столь же решительно, но намного более твердо вышагивала собака Бима. Как я понимаю, она полностью разделяла взгляды моих новых подруг на любовь вообще и на кобелей в частности. Уже у самой подворотни меня окликнули. Возле притулившейся к тротуару «Волги» стоял Новоявленский.

— Ба, кого я вижу! — воскликнула я. — Константин Викентьевич собственной персоной! Сколько лет, сколько зим… Что же вы без звонка, товарищ полковник? Я сегодня не принимаю, извините. Запишитесь у секретарши, ее зовут Бима. Только учтите: она терпеть не может кобелей, особенно пожилых.

Он сделал шаг вперед и умоляюще вытянул вперед руку.

— Саша, прошу тебя. Нам нужно поговорить. Очень нужно.

— Не нужно.

— Это касается и твоего жениха, — торопливо проговорил Новоявленский.

Я остановилась и окинула его взглядом. Вид у моего партнера был и в самом деле встревоженный. Честно говоря, мне еще ни разу не приходилось видеть таким этого обычно невозмутимого и самоуверенного человека.

— Хорошо, — кивнула я. — Так уж и быть, заходите.

В кухне я усадила полковника на табурет и поставила на плиту чайник.

— Чаю, товарищ полковник?

— Не откажусь… — Он усталым жестом провел рукой по лицу. — Вообще-то, Саша, я уже не полковник…

— Это ваши проблемы, — перебила его я. — Для меня вы навеки полковник. Включить воду? Радио? Пылесос?

— Зачем? — оторопел Новоявленский.

Я вызывающе уперла руки в боки. «Ерш» с неослабевающей энергией бил своим хмельным хвостом в гудящие борта моей головы. Кто бы мог подумать, что полстакана водки вкупе с кружкой пива вызывают такой всплеск воинственного настроения…

— Ну, я не знаю, как вы там справляетесь с подслушиванием. У меня ведь тут повсюду «жучки», правильно?

Полковник вгляделся в меня.

— Ты что, пьяна? Господи, час от часу не легче… — Он вздохнул с оттенком безнадежности. — Нет, Саша, прослушки у тебя уже нет. Я присылал спецов, они сняли все, что поставил в свое время капитан Знаменский.

— Присылали? Когда?

— Когда никого не было дома. Не считая твоей секретарши Бимы. Которая, кстати, оказала парням всемерное содействие всего лишь за сто граммов ливерной колбасы.

— Моя секретарша всегда отличалась повышенной практичностью, — отозвалась я, метнув на Бимулю яростный взгляд.

Собаченция ответила мне преданным взором, в котором, как всегда, читалась радостная готовность отдать за хозяйское благо всю без остатка собачью душу, не говоря уже о хвосте и ушах. Врунья бессовестная! Я налила чаю полковнику и себе.

— Слушаю вас, Константин Викентьевич.

Он снова потер ладонью лицо.

— Ты даже представить себе не можешь, какую кашу заварила.

Я пожала плечами:

— Отчего же, могу. Опыт, как вы знаете, есть. Это ведь не первый мой генсек. И, возможно, не последний.

— Господи, что ты несешь… Нельзя же так — из-за каких-то личных проблем… Как можно сравнивать свое маленькое благо с судьбой страны или даже целого мира? Ты хоть понимаешь, что это несоизмеримо?

— Понимаю, — кивнула я. — Конечно, несоизмеримо. Это для вас мое благо маленькое, а для меня ровно наоборот. Для меня оно намного больше, чем весь этот ваш мир. Я понятно выражаюсь? Если нет, то давайте поясню: я буду вгонять в гроб ваших начальников, пока мне не вернут моего жениха. А поскольку это мое благо, как вы выразились, маленькое, то и проблемы в его удовлетворении для вашего уважаемого несоизмеримого мира не должно быть никакой.

— Вот так, да? — прищурился Новоявленский.

— Ага. Именно так

Мы немного помолчали. Бима вздохнула на своем коврике в коридоре. Видимо, мой давешний взгляд подсказал ей, что просить печенья пока не следует — не дадут.

— Могла бы хоть как-то предупредить… — сказал полковник — Кто ж так делает — наотмашь, без разговоров, вдруг…

— Можно подумать, что смерть когда-нибудь происходит не вдруг, — возразила я. — Это всегда неожиданность, поверьте специалистке. Хотя в данном случае, как говорят, он и так на ладан дышал. Или врут?

Полковник покачал головой.

— Видишь ли, Саша, ситуация очень непростая. Может, со стороны это не так заметно, но в последний год шла борьба не на жизнь, а на смерть. Борьба между новыми людьми и теми, кто беспрепятственно жировал во времена Леонида Ильича. Покойный, пока был жив, прикрывал новых. А сейчас пойдет откат назад, и он уже начался.

— И вы, конечно, с этими «новыми»?

— Конечно. И я, и ты, Саша Романова.

— При чем тут Саша Романова, Константин Викентьевич? — усмехнулась я. — Вы очень верно заметили, что мое дело маленькое. Как говорит одна моя знакомая, бабе много не надо — дом да дети.

— Ну, не надо скромничать… — Полковник тоже усмехнулся. — Если уберут меня — а я, поверь, буду одним из первых, то рано или поздно придет и твоя очередь. Пока о тебе никто особо не знает: люди думают, что ты незначительная фигура, не то осведомительница, не то секретарша. А секретарша известно чего стоит — сто граммов ливерной. Но это именно что пока. Пока наши с тобой общие враги не открыли мой личный сейф. И в этом случае масштаб «незначительной фигуры» тут же вырастет как минимум на порядок

Я хмыкнула:

— Опять угрожаете? Это становится скучным, товарищ полковник. Ну сколько можно? Чуть что, так сразу «сейф и пакет», «сейф и пакет»… Придумайте уже что-нибудь другое.

— И хотел бы, Сашенька, да нету ничего другого, — покачал головой Новоявленский. — Как ни посмотри, ты — единственная защита, на которую я могу положиться. Потому что потом, когда начнутся серьезные разборки, все другие друзья-помощники будут думать каждый о своей шкуре. А вот ты… ты волей-неволей будешь заботиться о моей безопасности. Что ж я — дурак, чтобы отказываться от такого верного телохранителя? Да еще и в такое сложное время… Нет уж… — Он посмотрел мне в глаза. — Знаешь, скажу честно, как на духу: в последние недели я уже подумывал уничтожить этот пакет с уликами, сделать тебе такой свадебный подарок. Чисто по-человечески, чтобы ты уверенней себя чувствовала. Чтобы не висела над тобой эта угроза.