Дэйв Чичирелли - Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи

Страница этого проекта в Википедии — одна из самых читаемых, но в остальном он стал катастрофой. Строительство заморозили, и юристы не покладая рук искали отговорки об отказе от ответственности перед магазинами. Я очень жалел тех, кто это строил, — архитекторов и дизайнеров. Я никогда не участвовал в проектах такого уровня, но прекрасно осознавал все риски постройки открытого кинотеатра с подветренной стороны от нефтеперерабатывающего завода Хесса.

Слишком много народу вложили в этот проект слишком многое. Люди, особенно в группе, не всегда могут оценить свою работу объективно. Желание создать что-то грандиозное преобладает над здравым смыслом, и массовое заблуждение приводит к катастрофически неправильным решениям. А тех немногих, кто возражал, глушат голоса комитетов, не готовых столкнуться с последствиями краха всего проекта.

Я еще раз посмотрел на свою коробку с супергероями. Получается, я тоже участвовал в миллиардном проекте, который был частью гигантской машины, выплевывающей всевозможные виды лицензированной продукции, от сухих завтраков и канцелярии до мужского парфюма. Не знаю, обратили вы внимание или нет, — в детских обедах в «Бургер Кинге» этим летом попадаются те же супергерои, что изображены на детских зонтиках. Потому что, прежде чем начать выпускать футболки, наконечники для карандашей и чехлы для ноутбуков, нужно выполнить другую часть лицензионного соглашения. Любое нарушение позволяет запретить производство лицензированной продукции. В результате страну засыпают миллионами одинаковых супергероев в нескольких героических позах. Великая миссия — создание единого имиджа франшизы.

Это называется контролем качества. Серьезный бизнес. Продвижение бренда. А я от него отошел. Круто.

Я не стал крутить картинку или поворачивать логотип на девяносто градусов. Я создал уникальное изображение главного героя. Я буквально изменил лицо франшизы. Это не то чтобы просто. Это запрещено. Я перешел все границы, работая над проектом, создающим первое впечатление от колоссальной линии продукции.

Но мою работу одобрили.

Я протолкнул свое изображение через студию, издательство и «игрушечную» компанию — три отдельных, крайне бюрократизированных процесса утверждения, — и любая из инстанций могла бы возразить и отправить мой проект… в «Занду».

Но я держал его в руках, когда вылез из машины и пошел к дому. Предложить собственную иллюстрацию было наглостью, но, судя по реакции окружающих, ставка выиграла.

Наверное, так чувствуют себя красивые телки. Каждый парень на Деланси-стрит следил за мной взглядом, забывая о своей девушке, когда я проходил мимо, и набирался смелости поздороваться.

Огромная коробка игрушек… некоторые вещи нельзя перерасти.

Я поставил ее на тумбочку в спальне и посмотрел на часы. Времени рассиживаться у меня не было, но я все же взглянул на коробку еще раз. Признание моего профессионального успеха.

Пока мы ждали следующего дела, Присяжный 10 листала учебник. «Маркетинг и медиасреда». Нам осталось быть присяжными всего несколько дней. Перестав думать о Даре, я, наконец, позволил себе заметить, какой симпатичной девушкой была Присяжный 10.

Честно говоря, не будь Дары, я бы счел ее совершенно охренительной. И учебник — она снова пошла учиться, а на это нужна смелость. Может быть, пригласить ее куда-нибудь? Ну мы же одинаково относимся к правосудию.

— А диплом вам придется в Твиттере писать? — спросил я.

Она улыбнулась и убрала волосы за ухо.

— Да, надо уложиться в сто сорок знаков, иначе мне дадут диплом кита-неудачника из Твиттера. А как продвигается Фейкбук? Все еще убеждаете людей, что попали в секту?

— Да я уже заканчиваю, — я открыл Фейсбук в телефоне.

Дэйв Чичирелли

Дэйв больше недоступен.

Мне нравится ● Комментировать

— Весьма зловеще, — улыбнулась она.

Нас прервали объявлением следующего дела. «Железный дровосек».

Это дело слушалось не первый день, и все знали обстоятельства. Мы все морально подготовились к повторному появлению Амади.

Но вместо этого увидели русского средних лет. Выглядел он устрашающе. Густая черная борода, лохматая шевелюра, сверкающие глаза — такого же цвета, что и серебряная цепь на груди, — и мощное телосложение. Он показал полицейский значок.

— Назовите суду свое имя.

— Патрик Малкин, — сказал он с сильным акцентом.

— Ваша легенда.

— Я агент, внедренный в банду в ходе длительного расследования незаконной торговли оружием в верхнем Манхэттене.

Стандартные вопросы следовали один за другим — ужасающие юридические формулировки для протокола. К концу «русский гангстер» проявлял то же нетерпение, что и полицейский, арестовавший Амади.

— Вы знакомы с Амади Джонсоном? — Прокурор показал фотографию подсудимого.

— Не под этим именем. Я знаю его под кличкой Девять Дорожек.

— Каковы ваши отношения с Амади Джонсоном, известным как Девять Дорожек?

— Он поставляет мне оружие.

Мы были в шоке и с трудом переваривали информацию. Мы думали, что в самом худшем случае Амади просто принял в тот вечер неверное решение. И даже представить себе не могли, что он занимается перевозкой оружия. Обнаружить, что действительность много хуже самых ужасных наших подозрений, было неприятно.

— Такое оружие?

Прокурор открыл бумажную папку, где лежала фотография пистолета и заключение экспертизы.

— Да.

Прокурор прочитал заключение вслух. Пистолет был приобретен вместе с патронами, номера со ствола были сбиты. Агент заплатил Девять Дорожек семьсот долларов.

Не успели мы осознать услышанное, как прокурор достал отчет о другом случае. Еще один заряженный пистолет без номеров. Еще одна куча денег.

Бессмыслица какая-то. Амади — нищий подросток, который еле-еле наскреб семь долларов, чтобы поехать в соседний район на танцы. Его до смерти запугали два десятка взрослых. Девять Дорожек — это гангстер, продающий оружие русскому бандиту, испугавшему весь зал.

Появился третий отчет. Четвертый. Пятый. Шестой. Дошли до одиннадцати, прежде чем отпустили мистера Малкина. Я взглянул на показания Амади с новой точки зрения, вспомнив, как он повторял выученные строки. И рассказ о том, что он нашел пистолет, сунул его в ботинок и побежал к властям, как образцовый маленький гражданин, был совершенно смехотворен.

Я еще раз обдумал поведение Амади и оценил его самопрезентацию. Все эти мелочи: одежда, семь долларов, а не, скажем, десять. Он манипулировал нами, заставляя верить каждому слову.

Несколько присяжных все еще придерживались прежней версии. Это меня бесило. И молчать я не мог.

Я встал и высказался против Девяти Дорожек. Насколько бы правильной ни казалась идея дать ему второй шанс, я понимал, что поверить в его историю может только полный эгоист. Освобожденный Амади вернется в школу и в свой район не как испуганный ребенок, а как уверенный в себе бандит Девять Дорожек. Гангстер, которого мы не сумели остановить. Настоящая победа пиарщиков банды, к которой он принадлежит. И мы не окажем Амади услугу, а наоборот, толкнем его дальше по опасному пути. Пути, который приведет его обратно в суд. Он станет старше, и черт знает что его ждет. И конечно же, если бы этот курок спустили, мы бы не рассуждали.