Элисон Уэйр - Брачная игра

– Роберт, ты мой давний, верный друг. Если что-то заботит тебя, это заботит и меня. Чем больна твоя жена?

– Грудной недуг, – ответил он. – Опухоль. Поначалу жена не обращала внимания. Думала, рассосется. Но опухоль становилась все больше, и теперь… Зрелище удручающее. Что еще хуже, начались боли. Она сильно похудела и очень боится, как бы ее болезнь не оказалась смертельной. Она постоянно плачет. Я не знаю, чем ее утешить.

Елизавета знала двух женщин, страдавших таким же недугом. Обе умерли. Может, и Эми Дадли в скором времени умрет?

«Боже, прости меня, – мысленно прошептала Елизавета, шокированная столь немилосердным внутренним ответом на слова Роберта. – Негоже мне радоваться болезни соперницы».

Соперницы? Елизавета удивилась собственной дерзости и мысленно себя отчитала. Как такие мысли вообще могли появиться в ее голове?

– Твоя жена показывалась врачам? – спросила она.

– Я уговаривал ее. Умолял. Отказывается.

– Тогда я пошлю к ней доктора Хейка.

– Бесс, она не согласится на осмотр. Пойми, она очень боится услышать врачебный вердикт. А если у нее действительно то, чего мы оба так страшимся, ей не помогут никакие лекарства.

Сказав это, Роберт закрыл лицо руками.

– Я искренне сочувствую вам обоим.

С этими словами Елизавета осторожно коснулась его плеча. Эффект от ее дружеского жеста был удивительным. Роберт поднял голову. Их глаза встретились. Еще через мгновение он держал Елизавету в объятиях и целовал ее с такой голодной страстностью, будто собирался проглотить. Давно уже ни один мужчина не целовал ее так. Лет десять, если не больше. Все внутри Елизаветы пришло в необыкновенное возбуждение. Это было что-то, чему она не находила слов. Казалось, вот причина, по которой она родилась на свет. Хотелось, чтобы это мгновение продолжалось, растянувшись навечно… Потом откликнулось и ее тело, что было вполне естественно. Испугавшись, Елизавета отпрянула.

– Прости меня, Бесс, – прошептал изумленный Роберт. – Я повел себя слишком вольно. Но ты была настолько добра ко мне, а я настолько потерян, что забылся…

– Тебе не за что просить прощения, – возразила Елизавета, недовольная противоречием между собственными разумом и телом.

Глаза Роберта не отпускали ее, а руки по-прежнему обнимали.

– Я тебя так давно люблю, – прошептал он. – С того самого дня, когда увидел в Тауэре. Мы тогда оба были узниками. Но я не имею права на эту любовь. Ты королева, а я вдобавок еще и женат.

– Одно препятствие вполне преодолимо, если я того пожелаю. Второе, увы, нет.

Елизавету пугало вероломное чувство облегчения, которое она испытывала сейчас.

– Я не люблю Эми, – признался Роберт.

– Зачем же ты тогда женился на ней?

– Тогда я ее любил. В те дни она была совсем другой: молодой, горячей, веселой. Но те времена давно прошли. Эми не смогла и не захотела стать настоящей женой придворного. Ее тяготила лондонская суета, а я не выносил норфолкской глуши. Мы оказались из разных миров. Но все равно я отвечаю за нее, готов заботиться о ней и не хочу усугублять ее страдания.

– Однако все это не помешало тебе меня поцеловать, – заметила Елизавета.

Ее сердце ликовало, а тело испуганно сжималось при мысли о более тесной близости.

– Я люблю тебя, – повторил Роберт. – Я был бы счастлив стать тебе больше чем другом, но даже произносить подобные слова я не вправе, поскольку несвободен.

– Несвободен, чтобы сделать мне предложение? Ты это имел в виду? А ты слышал мои слова? Робин, я не хочу выходить замуж, так что успокойся.

– Эти слова, Бесс, я слышал, и не раз. Ты не хочешь выходить замуж. А любить ты хочешь?

Елизавета слегка оторопела:

– Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слово «любовь».

Роберт улыбнулся:

– Ты – королева. Я не могу ухаживать за тобой как за любовницей, ибо это даст обильную пищу для пересудов. А тебе нужно оберегать свою репутацию.

Умом Елизавета с ним соглашалась. Но одновременно в ней поднималось извращенное желание: ей хотелось, чтобы Роберт открыто волочился за ней, как за какой-нибудь фрейлиной.

– Тысячи глаз следят за каждым моим шагом, – возразила она. – Я редко остаюсь одна. Любой двор изобилует сплетнями. Но сплетни как репейник. Пристанет, потом отваливается.

– Сейчас мы с тобой наедине. Одному Богу известно, какие мысли бродят в голове Кэт, пока она томится за дверью. Ты понимала, что королеве не пристало одной входить в покои придворного?

– Я пришла на правах старого друга, дабы тебя утешить. А попытайся ты меня изнасиловать, Кэт сразу бы услышала мои крики.

– Помнится, я уже пытался это сделать, но тогда ты и не подумала звать на помощь, – лукаво улыбнулся Роберт.

– Потому что мне было приятно, – легкомысленно произнесла Елизавета, подавляя внутреннюю бурю. – Робин, если я решу одарить тебя королевской милостью, никто не посмеет мне возразить.

– Означает ли это, что я могу считать тебя своей избранницей?

Глаза Роберта были полны надежд.

– Робин, ты не должен говорить мне такие вещи, – прошептала Елизавета и тут же, противореча собственным словам, снова позволила себя обнять.

Нет, она никому ничего не обещала. Роберт – не исключение. Есть границы, которые она ни за что не переступит.

Вторым к Елизавете посватался эрцгерцог Фердинанд, младший сын императора Священной Римской империи.

– Ваше величество, это была бы очень выгодная партия. – В голосе Сесила явственно слышалась надежда. – Пусть император и католик, но он едва ли не самый могущественный европейский правитель. Его поддержка намного укрепила бы безопасность Англии. И в первую очередь перед французской угрозой.

– Франция и Священная Римская империя – заклятые враги и таковыми останутся, – с улыбкой подхватил Бэкон.

– Это предложение заслуживает внимательного рассмотрения, – вторил им герцог Сассекский.

В их словах была несомненная правда. Отец эрцгерцога правил Германией, Австрией, Венгрией, Богемией и еще какими-то более мелкими государствами. Он был дядей и союзником короля Филиппа.

– Думаете, мои подданные одобрят мое замужество с католиком? Не за горами заседание парламента, после которого государственной религией Англии станет протестантизм. Все знают, как тяжело гасить религиозные распри. Вряд ли эрцгерцог ради брака со мной согласится изменить свою веру.

– Император ни за что ему этого не позволил бы! – воскликнул Бэкон.

– Похоже, его посол считает, что Фердинанд смог бы направлять ваше величество в религиозных вопросах, – сухо пояснил Сесил.

– Пусть лучше считает ворон в окрестностях Лондона! – запальчиво бросила им Елизавета.

– Если с эрцгерцогом еще возможен какой-то компромисс по части религии, то король Филипп ни на какие компромиссы не пойдет, – невозмутимо продолжал Сесил. – Вы прекрасно понимаете, ваше величество, что новые религиозные уложения сделают совершенно невозможным ваш брак с королем Филиппом. И строить мину, будто вы всерьез рассматриваете его предложение, вы тоже больше не сможете. А услышав, что вы порвали с Римом, Филипп и сам оставит эту затею. В Европе не найти более ревностного защитника католичества, чем он.