Эмма Донохью - Комната

— Ну, ты готов к своему первому путешествию в мир? — спрашивает Пол.

— Я в этом мире уже шесть дней, — объясняю я ему. — И три раза был на воздухе. Я видел вертолет, муравьев и зубных врачей.

— Ух ты!

Съев кекс, я надеваю куртку, шапку и очки и мажу лицо кремом от загара. Норин дает мне коричневый бумажный пакет на тот случай, если мне будет трудно дышать.

— Знаешь, — говорит Пол, когда мы проходим через крутящиеся двери, — наверное, это даже к лучшему, что твоя Ма сегодня с нами не поедет, потому что после вчерашней передачи по телевизору ее все знают в лицо.

— Все-все, по всему миру?

— Ну, очень много людей, — отвечает Пол.

На стоянке он предлагает мне руку, но я делаю вид, что не замечаю, и он ее опускает. Что-то падает мне сверху на лицо, и я вскрикиваю.

— Да это просто капля дождя, — успокаивает меня дядя.

Я смотрю на небо — оно серое.

— А небо на нас не упадет?

— Не бойся, Джек, не упадет.

Мне очень хочется вернуться в комнату номер семь к Ма, хотя она и «ушла».

— Ну, вот мы и пришли…

Мы подходим к зеленому фургону, за рулем которого сидит Диана. Она машет мне пальцами за стеклом. Внутри машины я вижу чье-то маленькое личико. Двери фургона не открываются, а отъезжают назад, и я забираюсь в него.

— Наконец-то, — произносит Диана. — Бронуин, дорогая, почему ты не здороваешься со своим двоюродным братцем?

Бронуин ростом почти с меня, голова у нее вся в косичках, как и у Дианы, но со сверкающими бусинками на концах. Она держит в руках пушистого слона и баночку с крышкой в форме лягушки, где лежат подушечки.

— Привет, Джек, — произносит она писклявым голосом.

Рядом с ней — сиденье для меня. Пол показывает, как надо застегивать ремень. На третий раз я уже сам с этим справляюсь, и Диана с Бронуин хлопают в ладоши. Потом Пол с громким щелчком закрывает дверь фургона. Я сильно вздрагиваю, я хочу назад, к Ма. Мне кажется, что я сейчас расплачусь, но мне удается сдержаться.

Бронуин все время повторяет:

— Привет, Джек! Привет, Джек! — Но она еще не умеет правильно говорить и произносит: «Дада поет» и «Мивая собачка» или «Мама, еще крендельков, пожаста». Пожаста — это пожалуйста на ее языке, Дада — это Пол, но так называет его только Бронуин, как я называю свою маму Ма.

Мне немного страшновато, но не так, как было, когда я притворялся мертвым и меня несли в ковре. Всякий раз, когда навстречу едет машина, я говорю себе, что она должна ехать по своей стороне дороги, иначе офицер Оу посадит ее в тюрьму, где уже находится коричневый грузовичок. Картинки за окном похожи на кадры в телевизоре, только они не такие четкие. Я вижу припаркованные машины, бетономешалку, мотоцикл и трейлер, который везет раз, два, три, четыре, пять машин — мое любимое число. В переднем дворике какой-то ребенок толкает коляску, в которой сидит ребеночек еще меньше его, как смешно. Я вижу собаку, которая переходит дорогу, ведя за собой на веревке человека. Я думаю, он привязан к этой веревке, а не держится за нее, как дети, которых мы видели с Ма. На светофоре загорается зеленый свет, и дорогу переходит женщина на костылях; на мусорном ведре сидит огромная птица. Диана говорит, что это — чайка, эти птицы едят все.

— Значит, они всеядные, — замечаю я.

— Подумать только, какие слова он знает!

Мы поворачиваем туда, где много деревьев. Я спрашиваю:

— Мы что, вернулись в клинику?

— Нет-нет, нам надо заскочить в универсам и купить подарок. Бронуин после обеда идет на день рождения к подруге.

Универсам — это большой магазин вроде того, в котором Старый Ник покупал нам продукты. Сначала туда хотели послать Пола, но он сказал, что не знает, что покупать, и Диана решила пойти сама, но тут Бронуин начала канючить:

— Я с мамой, я с мамой.

Так что за подарком пойдут Диана и Бронуин, которую сажают в красную тележку, а мы с Полом будем ждать их в машине.

Я смотрю на красную тележку.

— А можно и мне в ней прокатиться?

— Лучше позже, в музее, — отвечает Диана.

— Послушай, мне ужасно хочется в туалет, — говорит Пол, — так что будет быстрее, если мы все пробежимся по магазину.

— Ну, я не знаю…

— Сегодня будний день, и народу не так уж и много.

Диана без улыбки смотрит на меня:

— Джек, хочешь заехать в магазин на тележке, всего на пару минут?

— Да, очень хочу.

Я еду сзади и слежу, чтобы Бронуин не упала, потому что я ее старший брат, как Иоанн Креститель для Иисуса, объясняю я ей, но она меня не слушает. Когда мы подъезжаем к дверям, они раскрываются сами по себе, и я чуть было не падаю от страха, но Пол говорит, что в них встроены маленькие компьютеры, которые подают друг другу сигнал, так что бояться нечего.

Внутри все очень яркое и огромное, а я и не знал, что в помещении может быть так же просторно, как и снаружи. Здесь даже растут деревья. Я слышу музыку, но музыкантов с инструментами не вижу. Но самое удивительное — это сумка с Дорой, я слезаю с тележки, чтобы потрогать ее лицо. Она улыбается мне и танцует.

— Дора, — шепчу я ей.

— А, Бронуин тоже когда-то была от нее без ума, — говорит Пол, — но сейчас она переключилась на Ханну Монтану.

— Ханна Монтана, Ханна Монтана, — поет Бронуин.

У сумки есть лямки, она похожа на рюкзак, но только вместо своего собственного лица у нее лицо Доры. А еще у этой сумки есть ручка, и, когда я берусь за нее, она вытягивается. Я думаю, что сломал сумку, но она катится по полу — это сумка на колесиках и одновременно рюкзак. Вот здорово!

— Тебе нравится эта сумка? — спрашивает Диана. — Ты хотел бы носить в ней свои вещи?

— Может, ему больше понравится другой цвет, не розовый, — говорит ей Пол. — Тебе нравится вот эта, Джек, правда, она крутая? — И он протягивает мне сумку с Человеком-пауком. Но я крепко обнимаю Дору. Мне кажется, она шепчет мне: «Здравствуй, Джек».

Диана пытается забрать у меня сумку, но я не отдаю.

— Не волнуйся, мне надо заплатить за нее вон той женщине. Я верну ее тебе через пару секунд.

Но оплата занимает не две секунды, а целых тридцать семь.

— А, вон где у них туалет, — говорит Пол и убегает.

Продавщица заворачивает мою сумку в бумагу, и я больше не вижу Дору. Она кладет ее в большую картонную коробку, и Диана протягивает ее мне, держа за веревку, которой она обвязана. Но я тут же вытаскиваю сумку из коробки, разворачиваю бумагу и просовываю руки в лямки. Я несу Дору, ура!

— Что надо сказать тете? — спрашивает у меня Диана.

Я не знаю что.

— Красивая сумочка Бронуин, — говорит Бронуин, размахивая украшенной блестками сумочкой, с которой на веревочках свешиваются сердечки.

— Да, милая, но у тебя дома целая куча красивых сумочек. — Диана отбирает ее у дочери, Бронуин вскрикивает, и одно из сердечек падает на пол.