Фрэнк Сарджесон - Избранное

— Так, может,— говорит он,— вместе поедем, а? Будем товарищами.

Он мне понравился, и я с ходу ответил — по рукам, и как подумал, что опять буду на земле работать, так во мне все взыграло. Но тут я вспомнил и сказал, чтоб он обождал: так прямо я решить не могу.

— Где мне тебя вечером найти? — спрашиваю.

— Ну,— отвечает,— только пораньше.— И объяснил, что ночует на путях в вагонах, но туда надо пораньше залезать, не то удобных мест не останется. Так что мы уговорились встретиться еще засветло.

— А ешь ты где? — спрашиваю.

Он сказал, что на причалах толкается,— всегда найдется морячок, который тебя прилично накормит.

— Я как раз туда шел,— говорит.— Пошли вместе?

— Давай,— говорю, и мы уже на причал спустились, как тут я опять вспомнил остановился и сказал, что передумал. Он, наверное, решил, что я чокнутый, и даже не обернулся. И, думаю, сообразил, что на условленное место я не приду.

Но я все это выкинул из головы, пошел по улице и потратил мелочь на пару пирожков — уговорил буфетчицу смазать их для вкуса томатным соусом. Выхожу — и натыкаюсь на Мэгги. Она вся покраснела, но остановилась и сказала, что очень хотела меня увидеть.

— Ну, как ты вообще? — спрашиваю.

— Чувствую себя очень хорошо,— говорит.

— А на скамье свидетелей ты вроде не так уж себя хорошо чувствовала,— говорю.

А она отвела глаза и сказала, что ей очень жалко и она давно хотела передо мной извиниться.

— Он меня чуть до смерти не убил,— говорит.

— Да уж! — говорю.

— Совсем взъярился,— говорит.— Я бежать — и прямо на полицейского наткнулась, а он меня остановил, ну, я и говорю: ко мне один тип приставал.

— Жаль, жаль,— говорю.

— Да пойми ты, Билл, я сама не знала, что бормочу,— говорит она.— А он в меня вцепился, повел в участок, а там эти два жутких типа.

— Легаши,— сказал я.

— Ну да,— говорит она.— Все допрашивали, допрашивали, вот и пришлось сказать, что это ты.

— Ну уж и пришлось! — говорю.

— Да, пришлось,— говорит она и опять вся покраснела.— Не то Берту плохо было бы. А Берт — он ничего,— говорит.— Мне Берт нравится. И он мне много хорошего сделал.

Ну, я сказал что потому-то он, наверное, и мордует ее.

— А что я могу, Билл, если он мне нравится? — говорит она.

— Ладно, Мэгги,— говорю.— Забыли. Ты же все поправила.

— Так пришлось,— говорит.— Терри сказал, что засадит меня, если я буду против тебя показывать.— Терри у меня из головы вылетел.

— Я что-то не понимаю, Мэгги,— говорю я.

— Врешь,— говорит.— Так я и поверю, что ты не знаешь!

— Да ладно, Мэгги,— говорю.

— Конечно, знаешь! — говорит она.

— Хватит, Мэгги,— говорю и чувствую, что злюсь.

— Хорошо,— говорит она.— Но все равно ты меня не обманешь.

Ну, я не разобрал, к чему она клонит, и подумал, что пирожки совсем остынут. А потом сказал, что мне пора, а Мэгги спросила про Терри, и я ей рассказал как обстоят дела.

— Бедный Терри! — говорит.— Надо будет к нему заглянуть. Мы с Бертом придем,— говорит она.— Пива захватим.

— Пиво ему, может, вредно, Мэгги,— говорю.

— Да ну тебя, Билл,— говорит.— Пиво всегда и всем полезно.

— Ладно, Мэгги,— говорю,— может, еще встретимся.

Сказал ей «пока» и побежал домой. Терри дремал, но лежал поверх одеяла. Сказал, что под одеялом слишком жарко. А вид у него был такой, словно ему очень жарко, и я встревожился, потому что не знал, будет ли ему от пирожка толк. Но он съел, и еще хлеба с маслом поел, а потом выпил две чашки чаю.

Я боялся опять его одного оставить, и ему не хотелось, чтоб я уходил. Велел мне достать колоду карт из его чемодана, и мы стали играть в покер на спички. Немножко поиграли, и он сказал, что хочет еще подремать, а потому лег поудобнее, а я его накрыл своей курткой, чтоб он не простудился,— он сначала сказал «нет», а потом позволил.

Только ушел я ненадолго, потому что, пока я ходил по улицам, мне ничего в голову не лезло. Под конец я совсем ошалел и решил спустить чуть не все последние мои десять шиллингов. Прошел по дешевым лавочкам в переулках, купил баранью отбивную и всякой всячины. И кое-чего вкусненького для Терри. А когда ввалился к миссис Клегг с охапкой пакетов, она не так чтоб очень обрадовалась, но я сказал, что это и ей, а не только для нас с Терри, и под конец она сказала, что ладно, что она надеется, что Терри скоро встанет.

Я решил, что это я очень ловко придумал, и почистил овощи, а потом поднялся наверх, растянулся на раскладушке, и мы с Терри начали разговаривать. И пока ждали, чтоб миссис Клегг меня позвала, все шутили, что нам тут живется не хуже, чем в самом шикарном отеле.

Ну, только мы кончили есть, как слышим — на лестнице какой-то шум и вроде бы кто-то упал. Я выглянул, а это Берт и Мэгги — Берт поскользнулся на ступеньке, а теперь старался встать и к груди бутылки прижимает. Я спустился, забрал у него пиво, Мэгги сзади его подпирает, и мы поднялись на площадку. Там он сразу твердо зашагал. Конечно, он уже пропустил пару-другую, и Мэгги тоже, но, в общем-то, особо пьяны они не были. Бутылок приволокли много, и я встревожился, потому что Терри, думаю, пиво, наверное, вредно. Только что я мог сделать? Он, чуть их увидел, сразу повеселел. И тут же сказал, что у него в горле совсем пересохло.

Я смотрел, как он пьет, и мне скверно было, а потом сам отхлебнул и начал по-другому думать. Вроде бы вспомнил, что мне этот молодой врач толковал в больнице, и спросил себя: да кто я такой, чтоб лишать человека радости в таком вот мире? Только вспоминать было хуже некуда, и я сказал себе, что чем скорее я налижусь, тем мне спокойней будет. И правда, скоро я уже говорил себе, что приятно видеть, как у Терри щеки порозовели.

Так что вечерок мы провели весело, хоть по мне было бы лучше, если бы эта парочка убралась пораньше. Вчетвером пиво мы вылакали довольно скоро, и Берт сразу помрачнел и начал цепляться к Мэгги — ну совсем как Тэд с Мэвис, только наоборот. Да и Мэгги тоже была хороша: он ей слово — она ему два, и Берт совсем разозлился.

— Ну, теперь,— говорит он,— я тебя как следует распишу, дай только начать!

— Лучше не начинай,— говорит Мэгги, а Берт говорит: ах, лучше?

— Только попробуй,— говорит Мэгги,— и я тебя засажу.

Тут, наверное, Берт начал бы, но Терри его схватил за локти.

— Без рук,— говорит Терри.

— Да,— говорю я.— Хватит с нас судов.

Только Мэгги уже остановиться не могла.

— И вообще,— говорит,— надоело мне в юбках путаться.

— Мэгги, заткнись! — сказал Терри. Ну как отрезал.

— Не заткнусь,— говорит она.— Плевать мне,— говорит.— Я вас обоих засажу.

Тут Берт хотел дать ей раза, но мы с Терри в него вцепились, и Мэгги уже с лестницы сбежала, когда он вырвался.

Мы с Терри легли поудобнее, и так хорошо было лежать в тишине после всего этого шума. А мне говорить не хотелось, потому что вдруг до меня доперло насчет Мэгги. Лежал я, вспоминал, одно к другому прибавлял. А потом задремал, потому что подумал: прибавлять только на бумаге легко, а в уме даже два и два складываешь — и все равно ошибка выходит.