Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 03

Следует заметить, что в первые годы советской власти такого рода «религиозное творчество» весьма поощрялось и даже организовывалось большевистским режимом. УАПЦ (совместно с другими возникшими после революции раскольническими новообразованиями) успела достаточно активно поработать на ослабление канонического православия — до тех пор, пока в 1930 году не была за ненадобностью упразднена властями, которые, укрепившись, более уже не нуждались в подобных союзниках.

Современник происходившего, историк Андрей Царинный, об украинской автокефалии писал так: «На протяжении веков нельзя припомнить себе церковного движения, столь бедного смыслом, столь духовно убогого, столь пустого и бессодержательного, как затея группы разнузданных украинских попов. Нигде не видно в нем никакого подъема горячего религиозного чувства, никаких мощных порывов от земли вверх, „горе“, к небесам, к Богу, никакого пламенения любовью к Господу нашему Иисусу Христу. Всё сводится к безграмотному „перекладу“ богослужебного книжного обихода с торжественного церковнославянского языка святых первоучителей словенских Кирилла и Мефодия на простонародную мужицкую базарную „мову“ да к разным поблажкам неверующему и распущенному духовенству» (21).

А митрополит Киевский и Галицкий Владимир (впоследствии, в 1918 году, убитый большевиками и причисленный в 1992 году к лику святых Архиерейским собором Русской православной церкви), в ответ на первые попытки сделать православие на Украине «нэзалэжным», писал в «Архипастырском обращении», опубликованном в начале августа 1917 года:

«Для нас даже страшно слышать, когда говорят об отделении Южно-Русской Церкви от единой Православной Российской Церкви. После столь продолжительной совместной жизни имеют ли для себя какие-либо разумные основания эти стремления? Откуда они? Не из Киева ли шли праведники Православия по всей России? Среди угодников Киево-Печерской лавры разве мы не видим пришедших сюда из различных мест святой Руси? Разве православные Южной России не трудились по всем местам России как деятели церковные, ученые и на различных других поприщах, и, наоборот, православные Севера России не подвизались ли также на всех поприщах в Южной России? Не совместно ли те и другие созидали единую великую Православную Российскую Церковь? Разве православные Южной России могут упрекнуть православных Северной России, что последние в чем-либо отступили от веры или исказили учение веры и нравственности? Ни в каком случае. <���…> К чему же стремление к отделению? К чему оно приведет? Конечно, только порадует внутренних и внешних врагов. Любовь к своему родному краю не должна в нас заглушать и побеждать любви к единой Православной Церкви» (22).

Возникновение в 1991 году независимого украинского государства увенчалось созданием в 1992 году (при активной поддержке властей) новой украинской церкви — так называемого «киевского патриархата». Теперь ее возглавляет отлученный от РПЦ митрополит Филарет (Денисенко). Главным назначением новой церкви является обслуживание курса «нэзалэжной» украинской власти на полный разрыв с Россией.

УПЦ («Киевский патриархат») вместе с возобновившей свою деятельность УАПЦ — несмотря на неканоничность и сравнительную малочисленность тех и других — вынашивают планы объединения и затем, при поддержке властей, подчинения себе единственной канонической церкви на Украине — УПЦ (Московского патриархата). Они, таким образом, стремятся добиться того, чтобы на Украине традиционное православие превратилось в послушную украинскому государству церковную структуру — подобно тому как в свое время на Украине русский народ (малороссийская его ветвь) был превращен в «украинский». Разгром русского православия на Украине должен, по замыслу его организаторов, довершить и увенчать собою раскол единой Руси.

Между тем совсем еще недавно народ, проживающий в нынешнем украинском государстве, обладал одной из величайших мировых культур — русской культурой. Обладал с полным на то правом, ибо сам являлся одним из ее создателей. Более того, на некоторых этапах становления русской культуры влияние на этот процесс представителей Южной Руси было определяющим. Достаточно вспомнить хотя бы период Киевской Руси или эпоху петровских времен, когда, по словам Костомарова, «…царь, задавшись мыслью пересадить в Россию западное просвещение, увидел в малорусских духовных превосходное орудие для своих целей…», а потому «…на все важнейшие духовные места возводимы были малороссияне» (23). Русское православие, в котором выходцы из Южной Руси играли столь важную роль, по сути и сформировало великую русскую культуру. Ведь русская культура — это, в первую очередь, культура православного народа, в ней выражено православное отношение к миру — и именно это делает ее уникальной и неповторимой. Можно вспомнить также, сколько великих богословов, философов, писателей, художников и композиторов дала русской культуре Южная Русь…

Учитывая все это, выбор, сделанный населением Украины, которое еще прежде, после катастрофы 1917 года, вынудили отречься от русского имени и которое теперь, на исходе столетия, на референдуме 1991 года подавляющим большинством голосов (около 90 %) окончательно разорвало с Россией, с русской судьбой, с русской культурой… есть выбор людей, не ведающих, что творят.

Николай Васильевич Гоголь писал: «…сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве» (из письма А. О. Смирновой от 24 декабря 1844 г.) (24).

Таков завет великого Гоголя. Действительность же наша совсем иная. Эти строки пишутся в дни, когда земляки Гоголя празднуют очередное «торжество» «независимости Украины» (иными словами — гибельного раскола Российского государства). Празднуют довольные и самоуверенные, без малейших признаков осознания тяжести ими содеянного.

Иван Бунин по поводу другого черного периода в нашей истории писал: «Когда совсем падаешь духом от полной безнадежности, ловишь себя на сокровенной мечте, что все-таки настанет же когда-нибудь день отмщения и общего всечеловеческого проклятия теперешним дням» (25). Мучительным будет пробуждение и горьким будет раскаяние от нашего нынешнего забытья — но гораздо хуже, если это пробуждение вообще не наступит, свидетельствуя о гибели, о разложении и распаде того русского мира, который возник на этой земле более тысячи лет назад.