Татьяна Лисицына - Я не могу проиграть (СИ)

Али уже сидел за нашим столиком напротив Андрея, и, заметив меня, стал рассматривать своими маленькими черными глазками.

— Привет, Али! — я небрежно села напротив него, закинув ногу на ногу.

Боря вырос передо мной через секунду. Подобострастно склонившись передо мной в полупоклоне и, не обращая внимания на Али, он спросил:

— Вам как всегда?

— Али, что будешь пить? — спросила я, не давая ему перехватить инициативу, доставая тонкую сигарету из пачки.

— Виски со льдом, — недовольно пробурчал он, наблюдая, как Боря помогает мне прикурить.

— Мне сегодня джин с тоником, — заказала я и выпустила дым в лицо Али, который, я знала, не курил. Андрей взял себе кофе, он был за рулем.

Официант удалился, а я тихо спросила:

— Зачем девочек наших пугаешь? Что, тебе мало неприятностей?

— А ты откуда знаешь о моих неприятностях? — фыркнул он.

Видимо, я попала в точку, хотя я сказала это просто наугад, у любого, кто работает в торговле, всегда есть неприятности.

— Я все знаю, Али! И должна тебя предупредить и передать привет от Гарика.

Я сделала паузу. Упоминание о Гарике возымело действие и вызвало замешательство на его лице.

— Так вы это… с Гариком, — Али сидел ошалевший, он никак не ожидал такого поворота.

Андрей, до сих пор сидевший молча, вступил в разговор:

— Ты зачем мужиков в наш подвал послал? Испугать хотел?

— Так вы это, торговлю сбиваете своими ценами, — он почти оправдывался.

— Цены, да будет тебе известно, не я устанавливаю, а сам знаешь кто. Я вот скажу своим, они твой подвал сожгут.

В масленых глазках Али мелькнул страх.

Я тихо шепнула:

— Забыл, как горел? Недавно ведь это было, и ничему тебя не научило.

Про то, что в подвале Али был пожар, я слышала краем уха на рынке.

— Да что вам за дело до этого? — пробурчал он.

— Пока никакого, но если будешь нам мешать, то… — Андрей сделал паузу.

— Кстати, один из тех, кого ты посылал, до сих пор в больнице лежит с проломленной башкой и полной потерей памяти. Ты его не навещаешь? — улыбаясь, спросила я.

Али тупо завертел головой.

— Кто его так?

— Не важно, кто. А ты бы принес ему апельсинчиков.

Официант принес выпивку. Я подняла стакан:

— Ну, давай выпьем. О наших с тобой разногласиях пока никто не знает. Но если ты будешь продолжать в том же духе, мы просто будем вынуждены все рассказать Гарику.

— Ладно. Нет проблем. Делайте что хотите.

«Господи, как легко их напугать», — думала я. Мой расчет оказался верным, тот, кто действует с помощью угроз, обычно боится сам.

— Давай тост, я тебя не трогаю, а ты меня, — я подняла свой бокал.

— Хорошо, — рука с черными волосками чокнулась со мной.

— Пойдем, Вика, я думаю, он все понял, — Андрей достал бумажник и бросил деньги на стол.

Я поднялась и направилась к выходу ленивой походкой, сопровождаемая Андреем.

У кафе стояла машина Андрея. Он галантно распахнул мне дверцу, помогая сесть. Я обернулась и в окне увидела Али, который внимательно наблюдал за нашими церемониями.

С тех пор мы стали неразлучны. Я больше не чувствовала себя одинокой, у меня появились друзья, с которыми я могла сходить куда-нибудь повеселиться или провести праздники, но самое ценное — это были люди, на которых я могла во всем положиться. Мы вместе работали и вместе отдыхали, танцевали на дискотеках и осваивали новые рынки сбыта. Месяц проходил за месяцем, мы открывала новые точки торговли и нанимали продавцов. В тот период у нас в головах рождалось много идей. В общем, это было маленькое предприятие, работающее очень дружно и слаженно. Крупных неприятностей больше не было, Али вел себя более чем корректно.

Деньги теперь текли если не рекой, то маленьким уверенным ручейком. Так что мне удалось скопить денег на машину. Заодно пришлось купить и права, восемнадцати лет мне еще не было. Машину водить научил меня еще папа, а Андрей выезжал со мной вечерами, чтобы я смогла попрактиковаться в городе, и я скоро изучила нужные мне маршруты. А еще я накупила себе много красивой модной одежды. Впервые в жизни у меня было несколько пар сапожек, осенних и зимних, натуральная шубка, много всяких брючек и кофточек. Изменилась я и внешне, мой образ жизни способствовал моему взрослению, что и отразилось у меня на лице. Взгляд стал строже, исчезла припухлость щек, я научилась пользоваться косметикой и одеваться со вкусом. Никто из новых знакомых не давал мне моих семнадцати. Но больше всего я гордилась своей фигурой. Когда я беззаботно жила с родителями, я ела все подряд и особенно много сладкого, так что была пухленькой. Теперь же ежедневные тренировки с гантелями и полуголодный образ жизни с вечной беготней изменили мою фигуру к лучшему. Двигаться стало легче, а одежда сидела просто великолепно.

Итак, все было хорошо, кроме одного. Я отчаянно скучала по маме, по Вадику, Ольге и своим прежним знакомым. Они снились мне ночами, и я отчаянно хотела вернуться туда, в свою квартиру, откуда были видны золотые купола Новодевичьего, в прежнюю жизнь с мамой и папой.

Как-то мне приснился сон, в котором мама звала меня домой, и я после долгих сомнений и раздумий решила вернуться. Теперь, когда я смогла наладить свою жизнь и самостоятельно встала на ноги, я была готова к серьезному разговору. Я решила приехать без звонка, выбрав время, когда, по моим расчетам, мама должна быть дома.

Припарковав машину у подъезда, я с бьющимся сердцем поднималась по знакомым ступенькам, по старой привычке не пользуясь лифтом. Я нажала на звонок, не решившись открыть дверь своим ключом. Мужчина, с мокрыми волосами, открыл мне дверь. Этого я ожидала меньше всего. «Неужели это ее Коленька?», — подумала я, молча рассматривая его. Тот, кого я видела сейчас перед собой, выглядел как-то не так.

— Вы к кому, девушка? — вежливо осведомился он, запахивая папин халат.

— Мне нужна мама, — зло буркнула я.

— А, так ты, должно быть, Виктория, — ехидно пропел он и принялся нагло меня рассматривать.

— Может быть, вы меня все-таки впустите в дом, — разозлилась я.

— А что тебе здесь делать, девочка? Мамы здесь нет.

— Где она? — закричала я.

— Не кричи на меня, детка. Ты здесь никто, чтобы кричать.

— Это мой дом, — я оттолкнула его и вошла в квартиру.

Из спальни родителей вышла полуголая девушка лет двадцати и уставилась на меня.

— Коля, а кто это? — капризно запищала она. — Ты меня обманул. Ты говорил, что у тебя я одна.

— Иди в комнату, дура, это не твое дело, — он затолкал ее в спальню и закрыл дверь.

Я в оцепенении стояла посреди коридора и отказывалась верить своим глазам — в нашей квартире чужой мужик в папином халате с какой-то девкой.