Том Вулф - Голос крови

Флебетников снова обретает дар речи:

– Юлите, Сергей Андреевич! Думаете, я все проглочу? Да я враз сотру вашу надменную улыбочку!

Сергей парирует:

– Борис Федорович, охолоните. Вы не хуже меня знаете, чья это затея. Американцам надо выставить вас дураком.

– А! Опять дурак! Ну всё! Сам напросился! Он еще насмехается! Вы мне не оставили выбора!

Магдалена ничего не понимает из их перепалки, но физиономия Флебетникова красноречивее всяких слов. Раздувшаяся! Красная, как свекла! Навис на противником. Кажется, сейчас нос откусит! А Сергей… вот это мужчина! Как же она им гордится! Не сробел, не отступил. Все так же невозмутим. Флебетников опять косится на продюсера. Манч вовсю машет операторам: давай! давай! давай! давай!

А Флебетников Сергею:

– Сам напросился!

Отступает на шаг, чтобы сподручней было «осуществить задуманное», и, не то крякнув, не то рыкнув, обрушивает на Сергея устрашающий правый крюк. Человек постарше и менее тренированный откинул бы копыта, даже не дождавшись удара, Сергей же легко уворачивается и в свою очередь двигает противника плечом в солнечное сплетение. Титану с его огромным животом и толстым задом падение на спину грозит переломом основания черепа, но он тормозит о бедро режиссера. Флебетников валится навзничь. Грудь и живот судорожно вздымаются. Невидящий взгляд уставлен в одну точку. Магдалена, профессиональная медсестра, знает толк в таких вещах. Конечно, Сергей хотел его просто оттолкнуть, однако угодил в нервный узел и в результате вырубил.

Продюсера плачевное состояние звезды реалити-шоу ничуть не смущает. Он энергично показывает пальцем на лежащего и на Сергея, подгоняя операторов криками: «Снимайте! Зажарьте мне их живьем!» Как-то помочь несчастному толстяку пытаются только двое. Сергей, склонившись над простертым телом, спрашивает:

– Борис Федорович! Борис Федорович! Вы меня слышите?

Продюсер и режиссер не верят своему счастью.

– Прекрасно! – кричит Манч, приплясывая в своей гуаябере.

– Супер! – вторит ему Коч. Он моложе и, конечно, выражается несколько иначе.

На лице Сергея написан ужас: неужто нанесенный толстяку удар оказался смертельным? Глаза как водянистое молоко… ни зрачков, ни радужки…

– Борис Федорович! Клянусь, я не желал причинить вам боль! Я всего лишь хотел удержать вас на расстоянии, чтобы продолжить разговор по душам. Я – ваш друг. Отзовитесь! Мы гордые, а позволили америкос выставить нас дураками!

Дураки пробивают плотный туман. Есть контакт. Вот и первые признаки жизни! Флебетников силится что-то сказать, но его хватает только на невнятный шепот. Как ни странно, в нем не слышно гнева… скорее печаль. Магдалена и Сергей оба стоят на четвереньках рядом с тушей, но вот опустился кто-то третий… в чистеньких отутюженных брючках цвета хаки с безукоризненными стрелочками. Подняв глаза, они видят худого бледного англо с аккуратно подстриженными и прилежно расчесанными светлыми волосами. В одной руке у него блокнот на спиральке, в другой – шариковая ручка… и не какая-нибудь, а со встроенным цифровым диктофоном. Синий пиджак, белая рубашка. Типичный студент.

– Мистер Королев? Здравствуйте! – говорит он дружелюбно, хотя несколько робко. И краснеет, не выдержав встречного взгляда. – Я Джон Смит из «Майами Геральд». Я приехал, чтобы сделать репортаж о вечеринке мистера Флебетникова… или реалити-шоу, уж не знаю, как назвать… и вдруг поднялся весь этот хипиш. – Он смотрит на лежащее тело, потом снова на Сергея. – Вы мне не объясните, что случилось?

:::::: «Майами Геральд». Джон Смит… Что-то знакомое, но что именно?:::::: Взгляд Сергея красноречив: «Проваливай!» Ему хватает пары секунд, чтобы оценить ситуацию… дурацкая история может попасть в прессу… только этого не хватало!

– Случилось? – переспрашивает Сергей. – Ничего не случилось. Мой друг мистер Флебетников упал. Плохо себя почувствовал. На несколько мгновений даже потерял сознание. Надо бы вызвать врача.

– А этот джентльмен, – Джон Смит кивает на продюсера у него за спиной, – сказал мне, что мистер Флебетников пытался вас ударить.

– Споткнулся и упал. Пустяки, дружище.

– Погодите… давайте проясним, – не унимается Джон Смит. – Этот джентльмен, – снова мотает головой назад, – все видел… мистер Флебетников на вас замахнулся, а вы увернулись… «как профессиональный боксер»… а сами его в корпус… он и вырубился! У вас, говорят, это здорово получилось! – Смит расплывается в улыбке, видимо рассчитывая, что от такой лести Сергей сразу растает. – Вы занимались бокс…

– Вы что, глухой? Еще раз: ничего не случилось. Мой друг споткнулся и упал. С кем не бывает.

Толстяк стонет и бормочет что-то себе под нос.

– Что он сказал? – спрашивает Джон Смит.

– Подтвердил, это был несчастный случай.

Над ними раздается голос:

– Если бы. Боюсь, что нет.

Все трое задирают головы. Над ними стоит Сидни Манч в своей долгополой, чуть не до пят, гуаябере. И пристально на них смотрит.

– Он! – радуется Смит. – Тот самый человек. – Джон смотрит в блокнот. – Мистер Манч, живой свидетель! Он рассказал мне, как все было!

– Веселого было мало, – заговорил Манч и покачал головой. Уголки выпяченных губ опустились. Глубоко вздыхает и говорит Джону: – Уж не знаю почему, в какой-то момент он, – показав подбородком на лежащего, – начал с криком прорываться через толпу гостей, прямиком к Королеву. Они обменялись какими-то колкостями. Вдруг он замахнулся, а мистер Королев нырнул, как профессиональный боксер, и, – снова резкое движение подбородка, – врезал ему плечом в солнечное сплетение! Ваш Флебетников рухнул, как здоровенный мешок с удобрениями!

Магдалена краем глаза замечает в метре от себя красный огонек передвижной камеры: пишут пишут пишут . Она легонько толкает Сергея в бок. Тот вытягивает шею и тоже видит. Это приводит его в бешенство. Он встает в полный рост и, глядя на Манча сверху вниз, показывает пальцем на камеру и твердо говорит:

– Ты все это снимаешь… ублюдок! – Последнее слово он произносит по-русски, а затем срывается на крик: – Я понял твой замысел! Это ты подослал к Флебетникову своего режиссера… чтобы наврать ему с три короба и вывести из себя! Он не при делах! Ни он, ни я! Все твоих рук дело! Твоя ложь! Какая реальность, сплошное вранье!

У Манча такое лицо, будто его оскорбили до глубины души ни за что ни про что.

– Мистер Королев, как вы можете так говорить? Все это было! А если было, значит, стало частью реальности! Разве нет? Мистер Флебетников не притворялся, что он вне себя. Он был вне себя! Вас никто не призывал защищаться. Вы сами решили защищаться! И правильно сделали. У вас получилось атлетично и, добавлю, весьма эффектно. Вы профессионально занимались боксом? Случалось ли вам на ринге…