Фаусто Брицци - 100 дней счастья

– Это обычная поездка с друзьями, так, вспомнить былые времена. Неделя отпуска. Последний раз.

– Ну, я не вижу в этом ничего плохого. Кстати, какой у нас там по счету день?

– Тридцать пятый.

Мне нравится, что Оскар так легко говорит о серьезных вещах.

– А, еще тридцать пять. Отлично. Для таких случаев в гражданском кодексе есть отдельная статья: «Кому осталось тридцать пять дней жизни, может делать все, что ему заблагорассудится».

Теперь вы понимаете, почему Паола – идеальная женщина? Потому что у нее идеальный отец.

Помощник призывает Оскара продолжить работу. Им пора печь булочки к утру понедельника. Я остаюсь на несколько минут, ровно на столько, сколько требуется, чтобы проглотить вчерашний несъеденный пончик. Его все равно уже никто не купит, он одиноко скукожится на подносе – и все. Я подарю ему смысл жизни.

Я говорю Паоле, что сам заберу детей из школы. Я так и не понял, почувствовали ли они, что у родителей не все ладно и что я тяжело болен. При них мы старались вести себя как ни в чем не бывало и улыбаться, но ведь у детей, как и у животных, развито шестое чувство. Кто знает, в каком возрасте оно атрофируется? Но факт остается фактом: знают они или нет, но делают вид, что ни о чем не догадываются. Они рассказывают мне о том, что было сегодня в школе и яростно набрасываются на сладости, которые я принес из булочной «Made by деда» [15]. Проходит два часа, и вот я в гостиной, готов приступить к непростому разговору с женой. В тот миг, когда я произношу слова «InterRail» она смотрит на меня так, словно меня пора отправлять в психушку.

– Ты что, действительно собрался ехать на поезде?

– Да. Сокращенный маршрут. Мини-InterRail, если хочешь.

– Ничего более абсурдного мне слышать не приходилось.

Отличное начало.

– Ну что же, поезжай, – вдруг улыбается она. – Несколько дней с друзьями пойдут тебе на пользу.

Меня оправдали. Паола не устает меня удивлять. Я думал, что сейчас будет схватка, а получил благословение на дорогу.

– Кто был инициатором?

– Умберто.

Она кивает с таким видом, точно говорит: «Это было очевидно».

– Но постарайся не слишком уставать. И возвращайся к последнему дню занятий. Нам нужно отметить начало каникул, в школе готовится праздник. Все родители будут. А Лоренцо еще и играет в спектакле.

– Буду в срок.

Я смотрю на нее и не могу удержаться:

– Я люблю тебя.

– Я в курсе, – отвечает она. И уходит.

Я плюхаюсь на диван.

Итак, в путь. Уже несколько лет, как мы с Коррадо и Умберто собирались куда-нибудь поехать.

Сейчас или никогда.

У меня еще сохранился список вещей, который я составил в древние времена, когда был скаутом и мне предстояло собрать рюкзак и ничего не забыть.

Вот совершенно необходимый инструментарий для нормального отпуска.

2 футболки

1 сменные брюки

контактные линзы

ветровка

двое трусов

2 пары носков

кроссовки

сандалии

спрей от комаров

тетрадь + ручка

примус

запасной газовый баллон

кастрюля

пачка крекеров

2 тарелки + 1 кружка

1 ложка + 1 вилка + 1 ножик

1 паста + 1 щетка

«полароид» и кассеты к нему

пачка презервативов

Я улыбаюсь, обнаружив, что некоторых весьма нужных вещей, таких, как кофта или дезодорант, в списке нет. Добавляю еще кое-что и провожу два прекрасных часа в сборах, складывая все по списку, включая старый «полароид». Собирать чемодан – одно из моих любимых занятий. Ты становишься командиром футболок и отдаешь приказания: ты – вперед, ты – на месте, ты – ко мне, ты – нет. И вдруг понимаешь, сколько всякого хлама валяется в твоем шкафу, и обнаруживаешь какие-то древние майки, затерявшиеся на дальних полках, которые ты не надевал уже лет десять. Вообще, собирать чемодан – это даже лучше, чем ехать в отпуск.

Я чувствую, что за спиной у меня кто-то стоит.

Паола наблюдает, как я тщательно сортирую носки.

– Во сколько уезжаешь?

– Коррадо заедет за мной часов в шесть вечера.

– Ну ладно. Надеюсь, вам будет весело.

Сложно понять, упрек это или благословение.

– Я тоже надеюсь, милая.

Она молчит. Слегка улыбается и уходит на кухню. Она уже несколько месяцев не называла меня «милый». Знаю, я это заслужил, ведь похоть – страшный грех, который, между прочим, отражен сразу в двух заповедях: «не прелюбодействуй» и «не возжелай жену ближнего своего».

Не знаю, получится ли повеселиться во время отпуска. Но стоит попробовать. Я превращаюсь в старика, который только и говорит, что о своих болячках. Не хочется становиться занудой, с которым противно общаться.

InterRail – это не какое-нибудь студенческое приключение, как могут подумать те, кто никогда не ездил в такие путешествия. Так называется особый билет. Билет без ограничений на все европейские поезда. Сегодня вообще-то это называется «Global Pass». Если тебе еще не исполнилось двадцать шесть, то ты автоматически едешь во втором классе, если исполнилось – можешь ехать и в первом.

У Умберто старый рюкзак из былых времен: защитного цвета, потрепанный и не слишком удобный, два ремешка, тяжелая ноша ложится на плечи. А вот мы с Коррадо прикупили суперновые рюкзаки для тех, кто любит походы. Мы решили отказаться от стопроцентного повторения нашего последнего путешествия.

Двадцать лет назад мы уезжали с этого же вокзала, знаменитого римского Термини. Умберто, как настоящий бойскаут, приехал значительно раньше и притащил пакет с едой, которой хватит на добрую половину пути. Коррадо ненавидит поезда. Он пытался уговорить нас воспользоваться бесплатным билетом своей родной авиакомпании, но Умберто необычайно решительно отрезал: «Тогда был поезд, поездом и сейчас». Итак, первая остановка – Мюнхен, обязательная остановка для всех, кто покупает билет InterRail. Мы устраиваемся на полках второго класса, чтобы почувствовать себя молодыми парнями и заправскими путешественниками. Мы едем в четырехместном купе, которое словно в насмешку носит название «C4 комфорт». Комфорт – это запечатанный пластиковый стаканчик, влажная салфетка, накладка для унитаза, и (внимание-внимание)… тапочки. Пока поезд стоит, мы молимся, чтобы четвертый не пришел. А вот и он. Самый худший из возможных попутчиков: болтун. Итальянец, работающий в Германии и катающийся туда-сюда к жене на выходные. Я наивно думал, что таких уже не существует. Чтобы не захлебнуться в потоке слов, мы без лишних объяснений используем нашу проверенную тактику: изображаем из себя туристов из Лихтенштейна. Мало кто знает, на каком языке говорят в этом крошечном государстве, так что возможность общения отрезана априори. Но, к несчастью для нас, в очаровательном государстве говорят по-немецки. И сосед отлично об этом осведомлен и рад воспользоваться нашим присутствием, чтобы попрактиковаться. Так что мы вынуждены раскрыть карты и слушать всякий вздор, а потом начать ответный огонь и атаковать собеседника градом слов и воспоминаний. Целью нашего первого и, как мы тогда думали, единственного путешествия были малые государства Европы, от которых у нас в памяти остались только их названия: Люксембург, Андорра и, само собой, Лихтенштейн. Когда-то это было смешно.