Ларс Кристенсен - Посредник

– Завтра утром? Нет. У меня дел непочатый край.

– Да ну? Прямо-таки непочатый край?

– Дел полно, даже когда делать нечего.

– Вижу. Ты вконец измучился.

Стив расхохотался:

– Слыхал про парня, которому чертовски повезло?

– Давненько я не слыхал про этакого везунчика.

– Его переехала «скорая».

– Это что-то новенькое, Стив. Только я не очень понял.

– У тебя, Фрэнк, нет чувства юмора.

Они загнали «шевроле» в мастерскую. Фрэнку хотелось рассказать про мистера Стаута, про ощущение, с каким он сидел в его кресле. Но нельзя. Он обязан молчать. В том-то и закавыка. Все это жгло его изнутри.

На следующее утро Фрэнк Фаррелли смог отправиться в мэрию на блестящем черном «шевроле». На Стива Миллера можно положиться, надежный товарищ, не подведет. Заслужил вознаграждение. С другой стороны, Фрэнк обеспечил его работой, а в нынешние времена это вам не хухры-мухры. Так что и Фрэнк, пожалуй, заслужил вознаграждение? Небо раскинулось над Кармаком ясным тугим куполом. Пока что прохладно, но днем солнце, наверно, прогреет улицы, разбросает широкие тени, и Кармак, это богом забытое место, для разнообразия станет похож на город, где можно и переночевать.

В мэрии его встретила Бленда Джонсон, проводила в отведенный ему подвальный кабинет, тесную контору с письменным столом и настольной лампой, с полками, заставленными протоколами, с вешалкой, с картой Кармака и узким окошком под потолком, откуда падали косые лучи света и ложились на пол этакой лужицей. Она поставила в вазочку свежие цветы, прицепив к букету записку: Добро пожаловать, Фрэнк! Возникнут вопросы – обращайтесь ко мне. С приветом, Бленда. Фрэнк толком не знал, чем заняться. Ладно, будь что будет. А что еще он мог сделать? Вообще-то, он не имел ничего против. Надо привыкнуть к мысли, что он на работе, что у него свой кабинет, не особо роскошный, но как-никак собственный. Здесь он мог закрыть дверь, а если кому-то понадобится, пусть изволят сперва постучать. Через десять минут в дверь постучали. Снова Бленда. Принесла черный костюм. Она подождала в коридоре, а Фрэнк сразу примерил костюм. Сидит как будто бы хорошо, интересно, что скажет Бленда. Она тоже решила, что сидит превосходно. И прическа хоть куда. Она дала Фрэнку коробочку с визитными карточками, только что из типографии, с его именем и телефоном мэрии. Под именем коротко стояло: Посредник. Фрэнк был совершенно ошеломлен.

– Вас вызывают наверх, – сказала Бленда.

Фрэнк поднялся к Комиссии сильно обеспокоенный. Хорошее настроение улетучилось. У них есть к нему претензии? Непонятно. Наоборот, считал Фрэнк. Трое мужчин ждали его. С видом мрачным и измученным.

– Мистер Стаут умер, – сказал Шериф.

В душе Фрэнк ощутил облегчение.

– Умер? Как?

– Покончил с собой, Фаррелли. Сразу после вашего ухода.

Облегчения как не бывало. Они считают, что он за это в ответе? Считают, что он мог каким-то образом предотвратить случившееся? Он разволновался:

– Вы ведь не думаете… – Фрэнк осекся.

– Что – не думаем?

– Что я мог что-то предпринять? Мог…

– Самоубийцы чертовски упрямы, Фрэнк, – перебил Доктор. – Если уж решили, никто их не остановит. Между нами говоря, никто не раздражает меня больше, чем самоубийцы.

Фрэнк почувствовал благодарность, чуть ли не растрогался.

– Как он это сделал? Бритвой?

– Он повесился. На кожаном ремне.

– На кожаном ремне? Такое возможно?

– Возможно. Поверьте. Правда, очень непросто. Как я уже сказал, самоубийцы чертовски упрямы.

– Как восприняла это миссис Стаут?

– Она еще не знает.

Шериф встал, подошел к Фрэнку:

– Вы готовы сообщить ей?

Фрэнк посмотрел в окно. Туман сизой полосой лежал меж городом и небом. Начало – лучше не придумаешь.

– Да, – сказал он. – Я готов.

Когда Фрэнк спускался по лестнице, Пастор догнал его. Фрэнк думал, он хочет дать ему добрый совет, но увы.

– Вы не забыли про носовой платок? – спросил Пастор.

Фрэнк остановился, раздосадованный несвоевременным вопросом. Пастор затоптал в грязь его золотой час.

– Извините. Вчера столько всего произошло, что я…

– Да-да. Оно и не к спеху. Просто хотел напомнить. Желаю удачи.

Фрэнк заторопился к машине, поехал к миссис Стаут. Она жила между рекой и центром, в ухоженном приземистом доме на Ривер-Райт-лейн. Он остановился у калитки, прошел через ухоженный палисадник, постучал, и миссис Стаут тотчас открыла, будто стояла у двери и ждала его прихода. Она посмотрела на него так, как не смотрел никто и никогда, – взгляд был обвиняющий и опустошенный.

– Я думала, это муж, – сказала она.

Фрэнк протянул руку, но она оставила ее без внимания.

– Меня зовут Фрэнк Фаррелли.

– Я помню. По вчерашнему дню.

– Можно войти на минутку?

– Что вам угодно?

– У меня, к сожалению, плохие вести, миссис Стаут. Очень плохие.

– Я знаю, что Джимми нет в живых. Идиот.

Она хотела захлопнуть дверь. Фрэнк шагнул вперед:

– На сей раз речь не о вашем сыне. А о вашем муже.

– О моем муже?

– Да, миссис Стаут. О вашем муже.

Миссис Стаут в конце концов впустила его, провела в гостиную, где они сели у низкого столика, друг против друга, Фрэнк на диван, она на обычный стул. Шторы были задернуты. Лампы не горели. Только на комоде стояла зажженная стеариновая свеча перед фотографией мистера Стаута и, видимо, сына, Джимми. Он гордо держал в руках рыбину, большущую, с высокими спинными плавниками и внушительной пастью. На заднем плане виднелась Снейк-Ривер.

– Что с моим мужем? – спросила миссис Стаут.

– Он мертв.

– Генри не мертв.

– Увы, мертв, миссис Стаут.

Некоторое время оба молчали. Фрэнк не знал, что еще сказать. Не повторять же снова, что мистер Стаут мертв. И от нее помощи ждать не приходится. Он кивнул на свечу и фото:

– Форель?

– Клювач.

– Клювач?

– Морской окунь.

– Мой отец обычно называл его каменным окунем.

Миссис Стаут посмотрела на него, и он сообразил, что говорить этого не стоило, а еще сообразил, что может говорить что угодно, все будет невпопад, лучше молчать.

– Морской окунь, как его ни назови, рыба вкусная, – сказала она.

– Вы рыбачили в море?

– Нет. Так далеко мы не забирались. А вы?

Фрэнк покачал головой.

– Но река в известном смысле часть моря. Так или иначе, она впадает в море.

Фрэнк сплел руки на коленях. Надо вернуть разговор в надлежащее русло. Миссис Стаут опередила его. Она явно была в растерянности и начала сначала:

– Мертв? Вы говорите, Генри мертв?

– Потому я и здесь, миссис Стаут. Чтобы сообщить вам, что ваш муж, мистер Генри Стаут, мертв. Он умер вчера. В парикмахерской. Я очень вам соболезную.

– Как? Стало плохо с сердцем? Последнее время он жаловался на боли в груди.