Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

Слух о чуме распространялся быстрее самой болезни. Одни говорили, что в горах ее никогда не бывает, другие утверждали, что заразу оставили после себя немцы, желая отомстить за поражение. Конечно, это бактериологическая война, что же еще? А может, чуму привезли египетские торговцы? Нет, мальтийские моряки! Сказать, что Алжир охватили безумие и паника, значило ничего не сказать. Самые осторожные уезжали из страны, но случаи заболевания были зафиксированы и в Марокко, и в Оране, и в Тунисе.

Значит, все умрут. Сейчас? Когда эта ужасная война наконец закончилась?!

Газеты напоминали, что в былые мрачные времена чума порой выкашивала до четверти населения Европы.

А иногда и половину!

Люди сидели по домам, а по улицам ходили в масках или закрывали лицо платком. Рукопожатия отпали как таковые, главным занятием стало разглядывание себя в зеркале: любой крошечный прыщик, малейшее покраснение превращалось в катастрофу. Если стоящий за прилавком продавец выглядел слишком бледным или, не дай бог, кашлял, покупатели могли линчевать несчастного. Врачей, медсестер и больницы осаждали сотни, тысячи перепуганных пациентов, умолявших осмотреть их. Люди только что не дрались за право пройти первыми, сулили деньги, предлагали драгоценности, кричали, плакали, оскорбляли и угрожали.

Алжир покаянный ринулся в церкви, граждане молились – Исповедую Богу Всемогущему , взывали к милосердию Всевышнего – Поэтому прошу блаженную Марию всегда Деву , били себя в грудь – Моя вина, моя вина, моя величайшая вина – и клялись, клялись, клялись. Прощение, разрешение и отпущение наших грехов да подаст нам всемогущий и милосердный Господь.

Во всем Алжире не осталось ни одной свечи на продажу, а кропильницы стояли пустыми, без воды.

Сержан и врачи института включились в смертельную гонку, пытаясь сделать вакцину на базе вытяжки из лимфатических узлов первых двух жертв. Бацилла легко окрашивалась анилином, потом ее высевали на агар-агар и получали целую колонию белых прозрачных микроорганизмов. Бульонная культура, разогретая на водяной бане до 28 °C, позволила через неделю получить слабую вакцину, ее ввели мышам, и через неделю они все еще были живы.

Сержан собрал медицинский персонал, предоставил каждому право отказаться, сказал, что верит в успех, но стопроцентной гарантии безопасности дать не может.

Никто не струсил, все прошли вакцинацию.

Между тем было зафиксировано двадцать новых случаев. Первыми заболели отец мальчика, двое портовых рабочих и трое докеров. На их телах имелись крошечные, размером с булавочную головку, припухлости, окруженные розовой ареолой. Во взятых пробах обнаружилось присутствие бациллы чумы.

Сомнений быть не могло – всех инфицировали крысиные блохи.

После короткого инкубационного периода температура резко повышалась, начинались жестокие мигрени, мышечные боли, упадок сил, тошнота и рвота, после чего бацилла поражала лимфатические узлы. Бубонная чума была наименее опасной из всех видов. В половине случаев после введения античумной сыворотки бубон нагнаивался, вскрывался, и начинался долгий и мучительный процесс выздоровления. Спасения не было только от сепсиса. Если болезнь перекидывалась на легкие, человек превращался в ходячий чумной аэрозоль и заражал всех окружающих. От легочной чумы пациенты умирали за три дня.

В начале ноября заразился солдат американской армии. Энди Маклин из Висконсина лежал в изоляторе госпиталя Майо, военные медики приняли решение вводить ему чудо-лекарство – пенициллин G, о котором много говорили с самого начала войны, но in vivo пока не применяли. Все заболевшие умерли через две недели. Наступил период неопределенности и уныния. По совету парижских коллег попробовали применить сульфамиды, еще одно новое лекарство, но на то, чтобы найти нужную дозировку сульфадиазина в сочетании с серотерапией [97], понадобилось много недель.

Американцы были категорически против отлова крыс и предложили свой метод, испытанный на практике в Калифорнии: разбрасывание безобидной приманки, затем поэтапное разбрасывание отравленной приманки с различными ратицидами – барием, мышьяком, белильной известью. Город «окропили» пятипроцентным ДДТ, растворенным в керосине, посыпали десятипроцентным веществом, смешанным с тальком. Вышло красиво, как будто выпал снег.

Алжирский порт никогда еще не был таким чистым.

На попечении врачей оказалось около ста больных. Пришлось наблюдать за членами их семей, коллегами и соседями, специальная команда сжигала белье, одеяла, одежду. Тяжелая работа заняла много месяцев.

Йозеф, как и другие врачи института, работал день и ночь, спал по несколько часов на походной кровати, питался всухомятку чем придется. Он объезжал больницы, тестировал новые препараты, обследовал толпы мнительных горожан, поставил тысячи диагнозов, используя мазок, окрашенный метиленовой синькой. Нужно было подбадривать родственников, уверять, что врачи работают без сна и отдыха, результаты обнадеживающие, но до победы пока далеко.

По указу генерал-губернатора были приняты меры общепрофилактического характера: уничтожили всех кошек и собак, закрыли кинотеатры, театры, отменили концерты, политические и религиозные собрания, спортивные мероприятия и скачки, перестали работать бани, ночные клубы и бордели. Запрет должен был действовать вплоть до нового указа.

Американская военная полиция следила за соблюдением общественного порядка. При виде этих здоровяков с лицами Шери-Биби [98]у людей пропадало желание спорить или качать права. К слову сказать, янки сочли, что у жителей города хорошо развито чувство гражданской ответственности вопреки тому, что о них говорят. Мужчины с потерянным видом бродили по улицам, не зная, куда себя деть, и не решаясь зайти в кафе пропустить стаканчик. Люди ненадолго собирались в группы, обменивались дурными новостями и тут же расходились.

С наступлением вечера улицы пустели, Алжир вымирал.

Выйдя из больницы, Йозеф увидел Мате, тот сидел на скамейке в саду Маренго, читал роман и делал пометки на полях.

– Рад вас видеть, Йозеф, как вы себя чувствуете? – спросил он. – У вас усталый вид. Не угостите сигаретой?

По какой-то непонятной причине розничных торговцев перестали снабжать товарами, так что курево снова можно было достать только на черном рынке.

– Что с нами будет, если станет нечего курить?

– Берите всю пачку, Альбер, я сейчас часто общаюсь с американцами, так что с сигаретами проблем нет.

– Принимаю с удовольствием и благодарностью. Позвольте и мне сделать вам подарок – вот эту книгу. Вы, кажется, знаете английский? Роман прошел незамеченным, но когда-нибудь он станет классикой, уж вы мне поверьте.