Линн Каллен - Миссис По

Когда я поднялась, чтобы присоединиться к остальным, мисс Фуллер похлопала рукой по сиденью своей двуколки:

– Френсис, вы не уделите мне минуточку?

Отказаться было бы грубостью, и я неохотно села рядом с ней.

– Я восхищаюсь вашими стихами в «Бродвей Джорнал», – немедленно заявила она.

Я беспокойно посмотрела на нее и поблагодарила.

– Эта ваша переписка с Эдгаром… Я так понимаю, Кейт Кэрол – это ведь вы? Все эти лучистые глаза и так далее.

Отрицать значило вызвать ненужные подозрения.

– Глупо, правда?

– Неужели?

– Да, – сказала я. – Я думаю, во всем виновата весна. Весной все делают глупости.

Она хмыкнула. Я притворилась, что разглядываю столпившихся вокруг льва людей. Воздухоплаватель, за спиной которого маячил его шар, изумленно разинул рот, разом перестав быть гвоздем программы.

– Сегодня я беседовала с миссис По.

Меня кольнуло чувство вины.

– Правда? Как она? Я слышала, они переезжают.

– Я тоже слышала. Мне удалось их отыскать. Они живут в пансионе в восточной части Бродвея, и кроме них там еще семь постояльцев.

Она дала мне время переварить информацию. Стараясь, чтоб мой голос не дрогнул, я сказала:

– Странно, они же присматривали дом на Амити-стрит. Интересно, что у них случилось.

– Да, она упоминала этот дом. Сказала, там что-то не было вовремя готово. Да только поверьте мне, никто из тех, кто может себе позволить дом на Амити, и на пять минут не задержался бы в лачуге, где они поселились.

Я постаралась сохранить приятное выражение лица.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что По беден.

– Не понимаю, почему вы сочли нужным мне об этом рассказать. Это же именно вы печетесь о малообеспеченных, пишете статьи об условиях жизни в трущобах, тюрьмах и лечебницах для душевнобольных.

– Меня заботит не бедность Эдгара, а то, что эта бедность с ним сделала. – Она поигрывала кнутом. – Он не такой, каким кажется, Френсис.

Кучер фургона Барнума слез с козел и принялся дразнить льва кочергой. Я повернулась к мисс Фуллер:

– А каким он кажется?

– Интеллигентным. Сдержанным.

– А каков же он, по-вашему? – холодно улыбнулась я.

Лев зарычал. Мисс Фуллер нахмурилась, прежде чем ответить.

– У бедняги было тяжелое детство.

Я засмеялась.

– Вряд ли это сильно ему повредило. Президент Джексон родился в бедной семье в глухом углу Северной Каролины через три месяца после смерти его отца, и с ним все было в порядке.

– Эндрю Джексон убил на дуэлях как минимум тринадцать человек, и еще сотни и сотни людей пали из-за него в сражениях. Он убивал индейцев, которые, к несчастью, оказывались на его пути, и забил человека до смерти палкой. Да, мы, американцы, в своей сомнительной мудрости избрали его президентом, но мне не кажется, что с ним все было «в порядке», как вы выразились.

– Я так и не поняла, почему вы мне все это говорите.

– Потому что мне не хотелось бы видеть людские страдания.

– Миссис По что-то говорила о наших стихах? – спросила я.

– Нет. А должна была?

Лев снова взревел, громче, чем в прошлый раз, лошадь дернулась, и мисс Фуллер пришлось натянуть поводья.

– Я друг вам, Френсис.

– Если вы мне друг, – сказала я, – вы не станете распускать обо мне слухи.

– А ходят какие-то слухи?

– Вы сказали, что миссис По жалуется.

– Она не жаловалась. На самом деле, она всего лишь сказала, что хотела бы проводить с вами побольше времени и учиться у вас, но болезнь держит ее дома.

Я глубоко вздохнула:

– Я постараюсь видеться с ней чаще.

– Не надо.

От ее приказного тона я ощетинилась.

– Думаю, вам лучше вообще держаться подальше от этой семьи, – сказала она.

– Странно слышать подобный совет от человека, который настаивал на том, чтобы я написала о них статью. А потом, я слышала, вы сами ее написали? И что же с ней все же произошло? Не припомню, чтобы видела ее в «Трибьюн».

– Я бы никогда не стала настаивать на том, чтобы вы дописали эту статью. Стоило мне самой как следует присмотреться к чете По, и я немедленно забросила мысль написать о них.

Я посмотрела на журналистку. Что же ее так обескуражило?

Мисс Фуллер опустила поводья.

– Я с самого начала желала вам успеха, Френсис, во всем, что связано с вашим мужем. Я считаю, вы поступаете очень правильно, когда сами растите дочерей и зарабатываете на жизнь своими стихами. Не разрушайте из-за мужчины свою репутацию серьезного писателя. История не помнит любовниц великих людей, даже если они были талантливы.

Дети вместе с Мэри уже вернулись к нашей подстилке, а Бартлетты под руку шли следом за ними.

– Понравился лев? – спросила я, вздрогнув.

Маленький Джонни покачал головой:

– Он совсем беззубый.

– Ему выбили все зубы! – воскликнула Элиза. – Это так мерзко.

Мисс Фуллер погладила свои бусы:

– Это один из способов справляться со львами.

В следующую субботу стояла прекрасная погода, сизые голуби разгуливали по теплой брусчатке, преследуемые смеющимися и кричащими детьми, а на эстраде на Вашингтон-сквер немецкий оркестр выводил развеселое «ум-па-па». Отряды милиции на плацу практиковались в строевой подготовке, их форма была великолепна, а лица – свирепы. Если мексиканцы, совершавшие набеги на Республику Техас, подойдут ближе к Нью-Йорку, Седьмой полк достойно их встретит. День был так чудесен, что моих девочек и старших детей Элизы было не уговорить вернуться домой, хотя Джонни пора было спать. Мы оставили их с Мэри, взяв с последней обещание, что она не поведет их дальше парка и, уж конечно, не станет встречаться с кавалером.

Уже у Бартлеттов я спустилась вниз выпить воды. Какое же это облегчение – хоть ненадолго стать собой! Постоянно ходить с веселой миной, игнорируя все заботы брошенной жены и невозможные, странные отношения с мужчиной, очень утомительно. Я несла стакан в гостиную, намереваясь немного разобраться в своих ощущениях, когда наткнулась на мистера Бартлетта, читавшего журнал у открытого цокольного окошка. Его умасленные светлые волосы блестели на солнце.

– Ох, а я и не знала, что вы тут.

Он адресовал мне долгий взгляд и бросил журнал на стол.

– У нас в доме живет знаменитость.

Я посмотрела на обложку журнала: «„Бродвей Джорнал“, издатель – мистер По».

– Ваш маленький роман вызвал суматоху.

– Что вы имеете в виду? – встревожилась я.

В кухню зашла Элиза, развязывая ленты капора. Над ее плотно застегнутым лифом виднелось несколько капелек пота:

– Что за маленький роман?

Мистер Бартлетт скрестил руки на груди:

– Между миссис Осгуд и мистером По.

Элиза на миг застыла, а потом принялась снимать капор:

– Рассел, это некрасиво.

– Что некрасиво? Они обмениваются любовными стихами на глазах у публики и не ожидают, что люди станут как-то это комментировать?