Элисон Уэйр - Плененная королева

Когда архидьякон ушел, слезы хлынули неудержимым потоком. Пусть Молодой Генрих сейчас и на Небесах, пусть пребывает в вечном блаженстве, но на этой земле он оставил ее, и она больше никогда не увидит его красивого лица, никогда не обнимет его. Спокойствие покинуло Алиенору. Она проклинала мужа, который на десять лет лишил ее сына. Она не видела, как Молодой Генрих достиг мужской зрелости и теперь уже никогда не увидит, каким он стал. И Генри так несправедливо обходился с ним: дразнил его грядущей властью, но всегда обманывал. Если Молодой Король стал безответственным, вздорным и безжалостным, то таким его сделал Генрих. Алиенора не могла не вспоминать чу́дного маленького мальчика с ангельскими золотыми кудрями, который любил играть с деревянными лошадками и игрушечным кинжалом. Ах, какие надежды она возлагала на сына! А теперь все это превратилось в прах, как и он сам.

Скорбь ее была велика. Королева знала, что всю оставшуюся жизнь ее будут мучить воспоминания об этом любимом сыне.

– Молодой Генрих воевал с отцом и братьями, – начал Агнелл. – Он даже два раза выпустил в короля стрелы, когда королевские войска подтягивались к Лиможу. Потом прислал с извинениями посланника, который сообщил: те выстрелы были случайны, но разговоры ходили о том, что он втайне желал смерти отца.

«Когда же мы как родители упустили нашего сына, если он стал способен на такое?» – с раскаянием спрашивала себя Алиенора. Она в отчаянии закрыла глаза.

– Король прекратил выплачивать ему содержание, – продолжал архидьякон, – и у Молодого Короля, естественно, закончились деньги. Он с герцогом Жоффруа начал грабить монастыри и гробницы, они захватывали деревни и требовали выкуп. Молодой Генрих стал главарем разбойников и грешников. Мне трудно говорить вам об этом, но только в прошлом месяце он ограбил святилище в Рокамадуре, похитил алтарные сокровища и знаменитый меч Роланда, и на все это в ужасе смотрели паломники.

Алиеноре невыносимо было думать о том, что ее сын превратился в такое чудовище. Но искупить подобные преступления невозможно. Тогда почему же Господь послал ей этот сон? Чтобы показать, что милосердие Его безгранично? Раскаялся ли Молодой Генрих перед концом?

– И тут жизнь Молодого Короля внезапно пресеклась, – продолжал Агнелл. – Он заболел тяжелой формой дизентерии и лихорадкой. Его отнесли в дом в городке Мартель и, поскольку положение было тяжелым, спешно вызвали епископа Ажена. Молодой Король исповедовался ему во всех своих грехах. – (Алиенора безмолвно вознесла молитву благодарности.) – Понимая, что его состояние безнадежно, Молодой Генрих попросил позвать своего отца-короля. Но, как мне говорил сам король, он подозревал, что это ловушка, а потому отправил сыну письмо, в котором выражал надежду, что после выздоровления они помирятся. А в знак прощения послал кольцо с сапфиром.

Взгляды Агнелла и Алиеноры встретились. Кольцо с сапфиром!

– Не помню, чтобы Генрих носил такое кольцо, – с удивлением сказала она, – но я видела его в моем сне так же ясно, как вижу теперь вас.

– Он взял кольцо из своей сокровищницы. Оно принадлежало королю Генриху Первому.

– Удивительно, – прошептала Алиенора. – Если раньше я только предполагала, что этот сон послал мне Господь, то теперь я в этом уверена. Иначе откуда бы я узнала про кольцо с сапфиром?

– Пути Господни воистину неисповедимы и чудесны, – ответил Агнелл.

– Теперь я чувствую себя немного лучше, – проговорила Алиенора набирающим силу голосом. – Думаю, что я в силах выслушать остальное.

– Я почти закончил рассказ, миледи. В конце раскаяние за грехи настолько возобладало в Молодом Короле, что он попросил надеть на него власяницу и плащ крестоносца, после чего лег на ложе из пепла, на шею ему надели петлю, а в ноги положили голые камни, как подобает раскаявшемуся грешнику. Пока он лежал так, ему принесли присланное отцом кольцо и Молодой Генрих попросил короля проявить милосердие к вам, прекратить ваше долгое заключение, а еще попросил всех своих сообщников умолять короля отпустить вас на свободу.

Его последние мысли были о ней, о матери. На краю смерти сын просил освободить ее. Сердце Алиеноры наполнилось радостью. Она не могла произнести ни слова.

– В тот же вечер душа его отошла, – завершил рассказ архидьякон. – Он умер мирно.

– Ему было всего двадцать восемь, – прошептала Алиенора, у которой перехватило дыхание.

– Молодой Генрих был молод годами, но если говорить о его жизненном опыте, то его хватит на много лет, – заметил Агнелл.

Несколько минут они помолчали.

– Генрих, наверное, горько сожалел, что не пошел к сыну, когда тот умирал, – наконец произнесла Алиенора. – Как он воспринял известие о смерти Молодого Генриха?

– Король был безутешен, миледи. Он упал на землю и горько оплакивал смерть сына. Он так сильно горевал, что его встревоженный секретарь был вынужден упрекнуть его в избыточной скорби.

Алиенора вдруг обнаружила необъяснимое желание, потребность утешить Генри. «Это был наш сын, плоть от нашей плоти, кровь от нашей крови, – в отчаянии думала она. – Мы зачали его в любви и радости и должны оплакать его в любви и сострадании. Мы должны разделить наше горе». Увы, этому явно не суждено случиться. Если бы Генри хотел залечить свои душевные раны в час их страшной скорби, то приехал бы сюда. Мучить себя было бессмысленно.

– Добрый отец, где упокоился мой сын? – спросила Алиенора.

– Его тело, облаченное в коронационные одеяния, захоронено у высокого алтаря в Руанском соборе. А внутренности по просьбе короля захоронили в монастыре Гранмон, который, к несчастью, был недавно ограблен Молодым Королем. Я счастлив сообщить вам, что братья приняли его останки в духе всепрощения.

Алиенора хорошо знала Гранмон. Это был один из любимых монастырей Генриха, он сам его основал. И говорил, что хочет упокоиться там.

Позднее, стоя на коленях и молясь, Алиенора говорила себе: «Нет сомнений в том, что смерть Молодого Генриха сделает жизнь короля безопаснее, а Ричарда – неоспоримым правителем Аквитании и к тому же наследником английской короны». Агнелл сказал ей, что, узнав о трагедии в Мартеле, отряды бунтовщиков немедленно распались, а сами они бежали. А потому после смерти Генриха Ричард, ее Ричард, будет иметь все, кроме Бретани. Может быть, орлица в конечном счете обретет радость в третьем птенце.

Алиенора молилась за свою невестку, овдовевшую Маргариту, теперь ставшую никем и бездетную. Можно не сомневаться, Генри пожелает сохранить Вексен, ее приданое, за собой, хотя Алиенора полагала, что король Филип не обрадуется этому. Что ж, по крайней мере, Маргарита молода и имеет шансы снова выйти замуж – у нее еще вся жизнь впереди. «В отличие от меня, несчастной пленницы, – скорбно подумала Алиенора. – Мне шестьдесят один, моя осень уже наступила. Что остается мне?»