Элисон Уэйр - Плененная королева

Она что, снова поддевает его? Генрих строго посмотрел на жену, но, не увидев никакого ехидства, решил, что слова ее идут от сердца… Что ж, вполне может быть.

– Прошу, садись, – сказал Генри, отодвигая ближайший из двух резных стульев, стоявших по двум концам стола. Стол был накрыт: хлеб, рыба, дичь, фруктовый пирог и хорошее сладкое анжуйское вино, но Генрих, кажется, ни к чему не прикоснулся. – Ты голодна? Ела? – спросил он.

– Я бы выпила немного вина, – ответила Алиенора.

На еду она смотреть не могла. Все мысли были о том, что она здесь с Генри, ее мужем, после такой долгой разлуки и что он, как и прежде, имеет власть над ней.

Генрих налил жене вина, пододвинул ближе к ней свой стул и сел.

– Не хочу кричать через стол, – пошутил он, чуть снимая напряжение. – Ну, я думаю, ты спрашиваешь себя, почему я позвал тебя сюда.

– Я была немного удивлена, когда получила приглашение, – ответила Алиенора. – Генри, прошу тебя… Я должна спросить, прежде чем мы пойдем дальше. Мне сказали, что я больше не заключенная. Это означает, что я прощена?

Генрих ошеломленно посмотрел на нее, потом с трудом сглотнул ком в горле.

– Да, – хриплым голосом сказал он. – При условии, что ты снова не сделаешь этого.

– Можешь не сомневаться, – беззаботным тоном заверила Алиенора. – Вряд ли я буду рисковать своей свободой. Не хочу, чтобы ты запер меня еще на десять лет. Мой конец уже не за горами, и я ценю оставшееся время.

– Я рад твоим заверениям, – с подобием иронической улыбки ответил Генри.

«Что же это было? – спрашивала она себя. – Причина раздрая, долгое заключение, разрыв нашего брака, – со всем этим мы покончили всего несколькими словами? Я прощена? – „Да, пока ты снова не сделаешь этого“. – Нет, не сделаю».

И все же, что дальше? О чем они будут говорить? Должна ли она в обвинительных подробностях описать все невзгоды, пережитые ею? У Генри, вероятно, есть некоторое представление о том, к чему он ее приговорил. Должны ли они снова вернуться к ужасному конфликту между ними, выкопать его, давно захороненного, из могилы? Какой в этом смысл? Только настоящее и будущее имели значение. Надо двигаться вперед. Если они начнут пережевывать роковые ошибки прошлого, потерянное доверие, то наверняка быстро уничтожат друг друга.

– Ты хотел сказать, почему послал за мной, – решительно произнесла Алиенора, взяв кубок с вином.

– Да-да, – ответил Генрих, явно чувствуя облегчение оттого, что возвращается на безопасную почву. – Это связано с некоторыми землями Нормандии. Этот молодой лис Филип утверждает, что они были приданым его сестры Маргариты. И конечно, хочет наложить на них свои жадные руки, но я напомнил ему о том, что эти земли принадлежали тебе, а ты переписала их Молодому Генриху только на срок его жизни, по окончании которой земли должны быть возвращены тебе.

При упоминании умершего сына лицо его напряглось. На мгновение маска спбла, и Алиеноре стало ясно, что Генри тяжело переживает смерть сына… Как и она. Но королева еще не чувствовала себя готовой говорить об их общем горе. Ей пока хватало и других проблем.

– Да, я полагаю, эти владения должны быть возвращены мне, – сказала Алиенора. – Боюсь, я давно не в курсе того, как обстоят мои дела с собственностью и финансами.

– Это к делу не относится, – нетерпеливо прервал ее Генрих. – Важно, чтобы я сохранил те земли, которые принадлежат мне по праву, как твоему мужу. Молодой Филип опасен. У него грандиозные идеи о том, как нарастить мощь Франции. Он присматривается к моей империи. Если Филип завладеет этими землями, в Нормандии появятся французские войска и… Ну, остальное сама можешь себе представить. У меня и без того немало проблем – попробуй удержи все эти земли.

– Я тебя поняла, – ответила Алиенора. – Безрассудно отдавать Филипу то, что он хочет. Так чем я могу помочь?

Генрих с восхищением посмотрел на жену. Она и в самом деле готова и желает сотрудничать с ним после долгих лет, когда между ними были раздрай, борьба, ссоры и еще что похуже. Алиенора не могла поверить, что они сидят здесь и говорят о политике, как в прежние дни… их ранние дни совместной жизни. Это одна из лучших сторон ее вновь обретенной свободы – находиться в центре событий.

– Я хочу, чтобы ты посетила эти земли – одну за другой, – заявил Генрих. – Хочу, чтобы все выглядело так, будто ты утверждаешь свои права на них. Будь дружелюбна с местными сеньорами, раздавай им хартии и привилегии, делай пожертвования церквям, основывай рынки. Да ты и сама знаешь, чем можно завоевать сердца.

– Ты хочешь, чтобы я занялась всем этим? – изумленно спросила Алиенора. – Я, которая только что была твоей пленницей? Ты доверяешь мне это?

– Никто другой этого не сделает, – усмехнулся Генрих, и тут маска упала с его лица, и Алиенора увидела озабоченное выражение, взгляд, полный такой боли, что у нее чуть не разорвалось сердце.

Король нерешительно протянул к ней руку. На его лице застыло мучительное выражение.

– Помоги мне, Алиенора, – пробормотал он сдавленным голосом. Она без колебаний поднялась и схватила протянутую руку, прижала ее к губам. Соленые слезы жены оросили пальцы Генри, и потребность Алиеноры в том, чтобы быть утешенной, снова закипела в ней. – Я вызвал тебя не для того, чтобы говорить о Нормандии, Алиенора, – выдохнул Генри. – Я вызвал тебя, потому что больше нет никого, к кому я мог бы обратиться, никого, кто любил бы его так, как я. – И с этими словами король обхватил жену за талию, уткнулся головой в ее живот и зарыдал, как ребенок.

Когда буря рыданий улеглась и Алиенора почувствовала, что все слезы выплаканы, они с Генри остались нежны друг к другу, тихо сидели при свете свечи, прихлебывая вино, которое возвращало им силы, и говорили без злопамятства о событиях, которые привели их обоих в это место.

– Генри, я хочу увидеть других наших детей, – сказала вдруг Алиенора.

Он поднял к ней свое опустошенное лицо и взял ее руку в свои.

– Я знал, что ты попросишь об этом, – пробормотал он. – Дети здесь. Я специально их вызвал. Идем, сейчас ты увидишь их.

И он повел ее по винтовой лестнице в нижние помещения. Алиенора боялась, что не справится со всем этим горем и радостью, которые выпали на ее долю за такой короткий промежуток времени. Она увидит своих детей. Наконец! После такой долгой разлуки! Генри вызвал их сюда специально, чтобы они увиделись с ней. У Алиеноры чуть кружилась голова от чувств и предвкушения. Изменились ли они? Как себя поведут, увидев ее? И самое главное – любят ли они ее по-прежнему? Сейчас она узнает.

Когда Алиенора вошла в покои принцев рука об руку с Генрихом, трое молодых людей и молодая женщина сразу же поднялись и низко поклонились. Несколько секунд Алиенора не могла сообразить, кто из них кто, а потом вдруг поняла, что все это плоть от плоти ее – выросшие, ставшие взрослыми, но по-прежнему ее дети, какими она их помнила, и по-прежнему дорогие и любимые.