Зоэ Бек - Голос крови

Бен опустил голову на подушку, с которой его поднял телефонный звонок.

– Послушайте! Вы уверены в том, что набрали правильный номер? – спросил он в трубку.

– Бен Эдвардс, – назвала его имя женщина и прочитала вслух номер его мобильного телефона.

Значит, не ошибка. Никто ничего не напутал.

– Пожалуйста, мистер Эдвардс. Вы сейчас нужны вашей подруге. В своих данных она указала, что у нее нет родственников… Никого, кроме вас. Мы считаем, что это был призыв о помощи. Она сама набрала девять-девять-девять. Она сказала мне, что вы с ней недавно вместе, но… – Женщина замолчала, не докончив фразы.

Бен зажмурился:

– О’кей. – Следующие слова он подбирал очень тщательно. Получилось ненатурально, но тут уж ничего не поделаешь. – У… Э-э-э… Там есть отец. Может быть, вы справитесь насчет него?

Он ненавидел вести сложные телефонные переговоры, когда был не один в комнате.

– Она сказала, что у нее нет родственников.

– Это не так.

– Так вы зайдете?

– Я поспешу, – заверил он ее и закончил разговор.

– Что-нибудь случилось? – Нина, конечно же, проснулась и зажгла лампу на тумбочке.

Надо было выйти с мобильником за дверь. Бен прикинул, что могла слышать Нина и какую историю, соответственно, лучше было для нее сочинить.

– У меня друг попал в больницу, и, по-видимому, они нашли у него только мой номер.

Он сказал это, вставая с постели, чтобы она не видела его лица.

– Мне тоже поехать? И кто же это? – Нина уже откинула одеяло.

– Один из прежних знакомых.

Решив, что такое объяснение содержит ответ и на первый вопрос, он подобрал с пола одежду и поспешно ретировался из комнаты. Он мысленно вздохнул с облегчением, увидев, что Нина снова залезла под одеяло.

– Позвони, когда узнаешь, в чем там дело.

А как же! Непременно.

У Фионы было чудесное контральто. Как правило. При волнении тон поднимался на октаву выше, и ничего чудесного не оставалось в помине. Уже на подходе к приемному покою Бен услышал ее. Он пошел на голос, припомнил сирен, Одиссея и подумал, какие же мужчины дураки; подумал, что Фиона уж точно не Гимеропа, во всяком случае когда орет как сейчас. Скорее уж, Лигейя [5].

Дверь, за которой Фиона объясняла кому-то, почему считает его полным засранцем, была приотворена. Бен без стука вошел, остановился в дверях. Отчасти он застыл на пороге от неожиданности, отчасти потому, что в тесной процедурной уже набилась уйма народу. Молоденькая докторша, немолодая сестричка, привлекательный темноволосый мужчина и высокая худощавая женщина толклись вокруг Фионы. В правую руку у нее была вставлена капельница. Оба запястья перевязаны. Несмотря на явно возбужденное состояние, лицо у нее было белым как мел. Из одежды на ней был только темно-красный, неплотно завязанный махровый халат, который Бен сразу узнал. При виде Бена Фиона умолкла, а мужчина – тот, что был полным засранцем, – уже нацелился вытолкать его за дверь.

– Это мой жених, – объявила Фиона, к которой вернулось ее контральто.

Мужчина посмотрел на Бена с красноречивым выражением, словно говоря: «Примите мои соболезнования». Бен, беспомощно улыбаясь, обвел взглядом всех присутствующих и остановил его на перевязанных запястьях, чтобы не пялиться на распахнутый халат.

«Снова здорово!» – подумал Бен, но не сказал:

– Что случилось?

– Можете спокойно к ней подойти. – Одна из сестер подвела его к кровати.

Он неохотно сел возле Фионы, которая тотчас же завладела его рукой.

– Что случилось?

Мужчина представился:

– Констебль уголовной полиции Фрэнк Блэк.

Худенькая женщина оказалась его начальницей – в звании сержанта уголовной полиции. Ее звали Изобель Хэпберн. Она пожала ему руку.

– Сэр, может быть, выйдем на минуточку, – начал было констебль Блэк.

– Кто-то хотел меня убить, – громко и отчетливо произнесла Фиона.

Докторша вышла из комнаты, бормоча себе под нос что-то довольно недружелюбное, и только вовремя бросившаяся за нею сестра помешала ей громко хлопнуть дверью.

– Сэр? – кивнул в сторону двери констебль Блэк.

Бен пожал руку Фионы, чтобы избавиться от вцепившихся в него пальцев.

В коридоре ждала докторша. Она пригласила Бена к себе в кабинет.

На халате у нее было написано: «Д-р Рэндольф». Представляться она не стала.

– На обоих запястьях вскрыты вены. Затем пыталась самостоятельно остановить кровь. Позвонила в службу спасения. Была обнаружена в бессознательном состоянии. Кровопотеря такая, что рекомендуется переливание крови, но она отказывается. В крови чрезвычайно высокое содержание диазепама. Могла и не проснуться. Она наркозависима?

Бен пожал плечами.

– По-видимому, да, – сказал он осторожно.

– Ее следует поместить под наблюдение, – объявила доктор Рэндольф. – И лучше всего одновременно начать курс лечения от наркозависимости. Причем он может занять несколько месяцев. План лечения будет согласован с вами.

Доктор Рэндольф умчалась, не попрощавшись. Бен остался в обществе Изобель Хэпберн.

– Это уже не в первый раз, так ведь? – обратилась она к Бену.

Интонация была не сочувственная. Она просто констатировала факт.

Бен кивнул.

– Прислушайтесь к тому, что говорит доктор. Такой… такая передышка пойдет вашей невесте на пользу.

– Она мне не невеста.

Оба полицейских переглянулись, на их лицах не было удивления.

– Есть у нее родственники, которых следует оповестить? – спросила Хэпберн.

– Отец. Но у меня нет его телефона. Что с ней будут делать дальше? Ее отпустят домой?

Хэпберн предоставила отвечать на этот вопрос констеблю:

– Нас вызвали потому, что она заявила, будто бы ее хотели убить.

Бен надеялся, что Фиона пошутила.

– Вы серьезно так думаете? – Он попытался сказать это в нейтральном тоне.

– Вы не могли бы проводить нас в квартиру вашей подруги? – вместо ответа спросила Хэпберн.

Прежде чем Бен успел что-то сказать, зазвонил его мобильник. Нина. Он отключил звонок и выключил телефон. Сержант Хэпберн удивленно приподняла брови.

– Я еду с вами, – сказал Бен.

Для того чтобы попасть в квартиру Фионы на Форт-стрит, даже не понадобился ее ключ. Во всех окнах на втором этаже горел свет, а перед одним из них стояла Фиона и разговаривала по телефону. Но только это никак не могла быть Фиона. Сестра сказала, что ее оставили в больнице, по крайней мере, до следующего обхода. И однако же вон она стоит в своем зеленом коротеньком платьице, и это ее длинные каштановые волосы, ее темная губная помада, в руке прижатый к уху телефон, она глядит на улицу, не обращая никакого внимания на группу из трех человек, остановившуюся на тротуаре.

– Это же, кажется… – начала Хэпберн.

– Нет, это Мораг, – не дал ей докончить Бен. – Мораг Фрискин. Надеюсь, она.