Рейчел Джойс - Операция «Перфект»

– Ради бога! – почти кричит надоедливая посетительница. – Я всего лишь попросила вас вытереть стол. Да что с вами, в конце-то концов? Где управляющий?

Айлин хмурится, словно услышала что-то неприятное, и идет в сторону кухни. Сейчас ей придется пройти совсем близко от Джима, и он начинает все снова: пшикает и вытирает, пшикает и вытирает. Он должен освободить свои мысли …

– Скорей, скорей, поторопитесь, пожалуйста! – не унимается эта противная особа.

Несмотря на немалые размеры Айлин, походка у нее удивительно легкая и быстрая. Противная особа стоит точно у нее на пути. Господи, почему же она не отойдет в сторону? – в ужасе думает Джим. И почему Айлин идет здесь, а не поднялась на кухню по служебной лестнице? Она надвигается на эту особу, как скала, сейчас попросту сомнет ее. Джим дышит часто-часто, в ушах у него поднимается звон. Если эта особа сейчас не отойдет, если он сейчас не сделает все правильно, случится нечто ужасное…

Влево, вправо, влево, вправо. Влево, вправо. Его рука дергается так быстро, что мышцы горят огнем. Кончики пальцев покалывает от напряжения.

Айлин уже почти рядом.

– С-стол, – с трудом выговаривает он, потому что процесс вытирания явно не помогает, так что придется все-таки прибегнуть к словам, – п-привет…

– Что это вы такое говорите? – возмущается противная особа и подходит к Джиму еще ближе, чтобы получше расслышать. И Айлин, точно вода в распахнутые ворота шлюза, устремляется дальше, в сторону кухни. Опасность миновала.

Но Айлин то ли случайно задела стул, то ли не совсем случайно, но он так и подпрыгнул, когда она проходила мимо, и пальто, висевшее на спинке, соскользнуло на пол, став похожим на шелковую лужу.

– Чтоб тебя! – Айлин и не подумала остановиться.

Это катастрофа. И опасность по-прежнему угрожает Джиму.

– Извините! – восклицает противная особа так пронзительно, что это слово тут же приобретает совершенно противоположное значение. – Извините, мадам! Вы что, даже поднять мое пальто не намерены?

Но Айлин, не оборачиваясь, движется в сторону кухни.

– Немедленно поднимите мое пальто! – приказывает противная особа.

– А чего самой-то не поднять? – бросает Айлин через плечо.

У Джима сердце пускается бешеным галопом. Пальто лежит у его ног.

– Я этого так не оставлю! – угрожающим тоном заявляет противная особа. – Я сию же минуту вызову управляющего. Я на вас жалобу напишу!

– Да пожалуйста, – говорит Айлин и вдруг – о нет, только не это! – останавливается. Похоже, теперь она уже никуда не собирается уходить. Поворачивается к противной особе и смотрит на нее в упор, та тоже не отводит глаз. А Джим по-прежнему торчит между ними и все пшикает и вытирает, пшикает и вытирает, шепча при этом: «Привет, солонка! Привет, подсвечник!» Ему необходимо, чтобы все встало на свои места, чтобы все было, как прежде. Вот если бы еще это пальто каким-то чудом вновь очутилось на спинке стула! Он закрывает глаза и нащупывает в кармане свой любимый брелок с ключами. Думает о клейкой ленте и о том, что нужно сохранять спокойствие, но ничего не помогает. Этой приставучей женщине не поздоровится. И Айлин тоже не поздоровится. Не поздоровится и всем посетителям супермаркета, и мистеру Миду, и девицам на кухне, а виноват будет только он, Джим…

Джим наклоняется и поднимает пальто с пола. Скользкая ткань струится у него между пальцами, как вода. Он вешает пальто на спинку стула, но руки у него так трясутся, что пальто опять соскальзывает на пол. Приходится опять нагнуться, поднять его и снова повесить. Джим чувствует, что обе женщины внимательно наблюдают за ним– и Айлин, и эта особа с металлическим голосом. У него такое ощущение, словно с него заживо сдирают кожу. Словно он перестает быть самим собой и превращается в них, в этих женщин. Затем противная особа садится за столик и кладет ногу на ногу, говорить Джиму спасибо она явно не собирается.

У дверей кухни Айлин останавливается. Поворачивается к Джиму и одаряет его широкой улыбкой. Затем исчезает за дверью, а Джим смотрит ей вслед. Он настолько потрясен, что ему просто необходимо глотнуть свежего воздуха. Но выходить сейчас из кафе он не должен. Он должен вытереть следующий стол и на этот раз сделать все как полагается.

– Почему вы считаете, что обязаны выполнять эти ритуалы? – спросила у него как-то раз медсестра. – Что, по-вашему, может случиться, если вы этого не сделаете? – Это была очень милая молодая девушка, только что закончившая училище. Она сказала, что Джим слишком многое воспринимает как катастрофу, что ему нужно научиться бороться с собственными страхами. – И тогда вам станет ясно, что эти страхи на самом деле из себя представляют. И ваши ритуалы сразу покажутся вам бессмысленными. – Она разговаривала с Джимом очень ласково, ей явно казалось, что его страхи – что-то вроде мебели, которую в любой момент можно задвинуть в дальнюю комнату и навсегда о ней забыть. Ему бы очень хотелось, чтобы эта милая девушка оказалась права. Ей удалось добиться от врачей разрешения брать с собой Джима на железнодорожную станцию, где люди совершенно свободно приезжают и уезжают, где нет никакой возможности проверить, есть ли где-то потайные пространства и безопасные входы и выходы. – Это все существует только у вас в голове, понимаете? – убеждала она Джима, когда они вышли из автобуса и двинулись через вокзальную площадь.

Только она ошиблась. На вокзале оказалось столько людей, там царил такой хаос – носились туда-сюда поезда, на платформах кишели пассажиры, бродили хромые голуби, всюду виднелись разбитые окна и зияющие вентиляционные люки, – что все доводы медсестры оказались моментально опровергнуты, и Джим еще больше уверился в том, что в жизни куда больше случайностей, чем он думал. Если уж на то пошло, то он скорее недооценивал угрозу случайностей, как недооценивают ее и все остальные. Слишком многое на самом деле грозит нам катастрофой – вот что он понял. И понял, что должен немедленно что-то сделать. Немедленно! Джим ринулся в комнату отдыха, чтобы там – в относительном уединении – совершить все необходимые ритуалы, но в спешке чуть не налетел на огромный титан, стоявший в вокзальной чайной. Если б он его опрокинул, то нанес бы страшный ущерб посетителям, весьма в этот час многочисленным. И тут уж нервы у него не выдержали: он нажал на кнопку тревоги. Через час – когда уехали пожарные, прибывшие на вокзал в таком количестве, что по всему юго-западу случились задержки в тушении пожаров, – Джима обнаружили под скамьей, где он лежал, свернувшись калачиком. Он больше никогда не видел ту молоденькую сестричку со свежим личиком. Ее уволили, и виноват в этом был именно он, Джим!