Рут Озеки - Моя рыба будет жить

— Стоп, — сказал Оливер. — Вот это — абсолютно безумные речи. Нет ни единого свидетельства в пользу этой гипотезы. Судя по тому, что пишет Нао, все в ее дневнике говорит о том, что Дзико была пацифистом и радикалом, пусть даже ей было сто четыре года. Так что не надо притягивать за уши надуманные объяснения или заниматься историческим ревизионизмом только для того, чтобы почувствовать себя нормальной. Если для того, чтобы Дзико оставалась тем, кто она есть, тебе надо быть сумасшедшей — то так тому и быть. И это касается каждого.

Рут замолчала. Он, конечно, был прав. Оливер вновь принялся за «Нью-Йоркер», но она пока не была готова оставить этот разговор.

— Ну ладно, — сказала она. — А как насчет имейла Харуки Номер Два? Как насчет Кью-Мю и МехаМю, и всей этой фигни насчет квантовых вычислений? Ты серьезно во все это веришь? Звучит даже еще безумнее, чем я сама.

Оливер поднял взгляд от журнала.

— Квантовая информация — это как информация из сна, — сказал он. — Мы не можем показать ее другим, а когда мы пытаемся ее описать, мы меняем память о ней.

— Вау, — сказала она. — Красиво как. Это ты придумал?

— Нет. Это цитата из какого-то знаменитого физика. Не могу вспомнить, как его зовут [159] Чарльз Беннет. Позднее Оливер посмотрел, откуда цитата, и оказалось, это из статьи про квантовые вычисления Ривки Галчен, напечатанной в «Нью-Йоркере» 2 мая 2011 года. .

— Вот именно так я себя и ощущаю, когда пишу, — вот он, этот прекрасный мир у меня в голове, но когда я пытаюсь вызвать его в памяти, чтобы записать, я изменяю его, и больше уже не могу заставить его вновь появиться. — Она грустно уставилась в окно, думая о заброшенных мемуарах. Еще один разрушенный мир. Это было так грустно.

— И все же я не понимаю. Какое отношение квантовая информация имеет к этому всему?

Оливер подвинул кота у себя на коленях.

— Хорошо, — сказал он. — Вот ты рассуждала о разных возможных исходах, верно? Существование разных исходов подразумевает множественность миров. Ты не первая, кто об этом задумался. Квантовая теория множественности миров существует уже около полувека. Ей, по крайней мере, столько же, сколько и нам.

— Ну, это практически древность.

— Я имею в виду, что это не ново. Ничто не ново, и если ты принимаешь множественность миров, а это одна из интерпретаций квантовой механики, это значит, все, что может случиться, — случается или, может, уже случилось. И, если это так, возможно, что в одном из этих миров Харуки Номер Два придумал, как сделать этого своего КьюМю, и смог заставить объекты того мира взаимодействовать с нашим. Может, он придумал, как использовать квантовую запутанность, чтобы параллельные миры смогли общаться друг с другом и обмениваться информацией.

Рут мрачно смотрела на кота.

— Что-то я не понимаю. Это мне надо носить Конус Позора. Интеллекта мне не хватает.

— Ну, мне тоже. Чтобы это понимать, нужно, по меньшей мере, знать математику, а это большинству из нас недоступно. Ты ведь знаешь про кота Шредингера, правда?

Конечно, она знала про кота Шредингера. В конце концов, их кот был назван в честь Шредингера, хотя имя так и не прижилось. Но если бы ее спросили, ей пришлось бы признать, что имя Шредингер всегда вызывало у нее какую-то смутную неловкость, очень похожую на то чувство, которое появлялось у нее при мысли о Прусте. Она всей душой верила, что обязана знать о коте первого и прочесть опус последнего, но руки как-то не доходили ни до того, ни до другого.

Она знала, что кот Шредингера являлся участником мысленного эксперимента, поставленного, собственно, ученым, давшим ему имя, и имел какое-то отношение к жизни, смерти и квантовой физике.

Она знала, что квантовая физика описывала поведение материи и энергии на микроскопическом уровне, где атомы и субатомные частицы ведут себя по-другому, нежели повседневные объекты макроскопического мира, например, коты.

Она знала, что Шредингер предложил поместить теоретического кота в теоретический ящик с летальным токсином, который должен был высвободиться при определенных условиях.

— Ну да, все правильно, — сказал Оливер. — Я тоже подробностей не помню [160] Подробнее о мысленном эксперименте Шредингера с котом см. в приложении E. , но основным его предположением было, что если бы коты вели себя, как субатомные частицы, кот был бы жив и мертв одновременно, пока ящик оставался бы закрытым и мы не знали, соблюдены ли условия. Но в тот момент, как наблюдатель открыл бы ящик, чтобы посмотреть внутрь и проверить условия, он обнаружил бы кота либо живым, либо мертвым.

— То есть он мог убить кота, посмотрев на него?

— Нет, не совсем. Шредингер, собственно, пытался проиллюстрировать так называемый парадокс наблюдателя. Эта проблема возникает, когда ты пытаешься измерить поведение очень маленьких объектов, таких, как субатомные частицы. Квантовая физика — странная штука. На субатомном уровне одна-единственная частица способна существовать как множество возможностей, сразу в нескольких местах. Эта способность существовать во многих местах одновременно называется суперпозицией.

— К слову о суперспособностях, — сказала Рут. — Нао это бы понравилось.

Ей это тоже понравилось. Если бы она была субатомной частицей, она смогла бы быть и здесь, и в Нью-Йорке.

— Квантовое поведение частицы в состоянии суперпозиции с точки зрения математики описывается волновой функцией. Парадокс в том, что частицы пребывают в суперпозиции, только пока никто не смотрит. В ту минуту, как ты начинаешь наблюдать частицу в суперпозиции, волновая функция коллапсирует и частица существует уже только в одном месте из всех возможных, и только как единственная частица.

— Множество частиц коллапсирует в одну?

— Да, или, скорее, была такая теория, одна из. Что единого исхода не существует, пока исход не будет измерен или не подвергнется наблюдению. До момента наблюдения существует множество возможностей, следовательно, кот существует в так называемом «размазанном» состоянии существования. Он и жив, и мертв одновременно.

— Но это бессмыслица какая-то.

— Именно. Это-то Шредингер и имел в виду. У этой теории коллапса волновой функции имеется пара проблем. Она утверждает, если вкратце, что в любой момент частица находится там, где покажут измерения. Объективной реальности для нее не существует. Это первая проблема. Вторая проблема в том, что никто до сих пор не смог подвести математическое основание под теорию коллапса волновой функции. Так что Шредингер на самом деле на нее не купился. Вся эта история с котом была призвана показать абсурдность ситуации.

— Что, у него была идея получше?