Рут Озеки - Моя рыба будет жить

Никто ничего не говорил. Девицы выпячивали бедра и подбородки, беспокойно переступая с ноги на ногу. Наконец старушка Дзико поняла, на что она смотрит. Она отпустила мою руку, и я задержала дыхание. А потом она поклонилась.

Я просто поверить не могла. И это был не просто поклон. Это был глубокий поклон. И девицы такие, какого хрена? Одна из них, толстуха, сидевшая на корточках в переднем ряду, вроде как кивнула — не поклон, нет, не особо уважительно, но и не плевок в лицо. Но тут высокая девица в середине, явно девица-босс, потянулась и дала ей увесистый подзатыльник.

— Намэтэн но ка! — прорычала она. — Чутохампа нан да йо. Чанто одзиги мо декиней но ка?! [117] Намэтэн но ка! Чутохампа нан да йо. Чанто одзиги мо декиней но ка?! — Ты что мне тут, шутки шутишь? Это халтура. Поклониться по-нормальному не можешь?!

Она еще раз стукнула толстуху, и та встала прямо, сложила вместе ладони и глубоко поклонилась от пояса. Вся остальная банда быстренько подхватилась и сделала то же самое. Дзико опять им поклонилась и пихнула меня локтем, так что я тоже поклонилась, но сделала это халтурно, и она заставила меня сделать это еще раз, и теперь мы вроде как были квиты, потому что теперь Дзико была как лидер нашей банды, а я — как неуклюжая толстуха, которая даже поклониться не умеет. Мне это не показалось таким уж забавным, но банда явно считала, что это просто оборжаться, и Дзико тоже улыбнулась, а потом она взяла меня за руку, и мы ушли. Когда подошел автобус, Дзико села у окна и оглянулась назад, на парковку.

— Интересно, что за омацури [118] Омацури — праздник. сегодня? — сказала она.

— Омацури?

— Да, — сказала она. — Эти симпатичные молодые люди, все одетые к омацури. У них был такой веселый вид. Интересно, по какому случаю… Мудзи обычно помнит такие вещи…

— Это не омацури! Это была банда, Ба. Байкерши. Девицы-янки.

— Это были девушки?

— Плохие девушки. Малолетние преступницы. Они такое говорили! Я думала, они нас изобьют.

— Ну нет, — сказала Дзико, покачивая головой, — они все были так симпатично одеты. Такие веселые цвета.

— Ты когда-нибудь пробовала издеваться над волной? — спросила у меня Дзико на пляже.

Мы уже съели рисовые колобки и шоколадки и теперь просто приятно проводили время. Дзико сидела на деревянной скамеечке, а я лежала на песке у ее ног. Жарило солнце. Дзико повязала вокруг лысой головы влажное полотенце и была свежа, как огурчик, в своей серой пижаме. Мне было жарко, я вспотела и не могла найти себе места, но купальника я с собой не взяла, и по-любому купаться мне не хотелось. Но она не об этом спрашивала.

— Издеваться над волной? — повторила я. — Нет. Конечно, нет.

— Попробуй. Пойди в воду, подожди самую большую волну и стукни. Пни ее хорошенько ногой. Ударь палкой. Давай. Я посмотрю. — Она вручила мне свою палочку.

Кругом никого не было, кроме парочки серферов вдалеке от нас, дальше по берегу. Я взяла палочку Дзико и сначала пошла, а потом побежала к морю, размахивая над головой палкой, как мечом кэндо. Волны были большими, они свирепо обрушивались на берег, и я бежала на первую попавшуюся волну, которая тоже неслась на меня, и вопила при том «кияиии!» , как самурай, идущий на битву. Я ударила волну палкой, разбив поверхность воды, но волна продолжала надвигаться. Спасаясь, я отбежала обратно к берегу, но следующая волна сбила меня с ног. Я поднялась, я атаковала снова и снова, и каждый раз вода обрушивалась на меня, возила лицом по камням и покрывала песком и пеной. Мне было плевать. Мне было приятно ощущать обжигающий холод, и жестокость волн была такой мощной и такой реальной, и соленая горечь в носу была щипучей и вкусной.

Снова и снова я бежала на море и била его, пока не устала так, что еле могла стоять. И когда я упала в следующий раз, я просто лежала там, и волны перекатывались через меня, и мне стало интересно, что бы случилось, если бы я не стала вставать. Просто отпустила бы собственное тело. Смыло бы меня в море? Акулы сожрали бы мои руки и ноги, и внутренние органы тоже. Мелкие рыбки объели бы кончики пальцев. Мои белые кости, такие красивые, упали бы на дно океана, и анемоны выросли бы на них, как цветы. Жемчужины бы легли в глазницы. Я поднялась и пошла обратно, туда, где сидела старушка Дзико. Она сняла с головы маленькое полотенце и протянула мне.

— Макэта, — сказала я, шлепаясь на песок. — Я проиграла. Океан победил.

Она улыбнулась:

— Это было приятное чувство?

— Мм, — сказала я.

— Это хорошо, — сказала она. — Хочешь еще рисовый колобок?

Мы посидели еще немного, подождали, пока высохнут мои футболка и шорты. На пляже в отдалении серферы все продолжали падать в воду и исчезать.

— Волны и их тоже все время побеждают, — сказала я, указывая на них пальцем.

Дзико сощурилась, но не могла разглядеть их сквозь свои цветы пустоты.

— Вон там, — сказала я. — Видишь вон того? Вот он встает… стоит… стоит… о, упал. — Я засмеялась. Смотреть было смешно.

Дзико кивнула, будто соглашаясь со мной.

— Вверх, вниз, одно и то же, — сказала она.

Типичный комментарий Дзико насчет все той же природы бытия — она называет это «не-два» [119] Недуалистичная — фуни , буквально: «не» + «два». , и это когда я всего лишь пытаюсь понаблюдать за симпатичными серферами в естественном окружении. Спорить с ней я не собиралась, потому что она всегда выигрывает, но это как та шутка про «тук-тук», где ты просто обязан спросить: «Кто там?», чтобы тот, кто шутит, мог сказать финальную фразу. Так что я сказала:

— Нет, это не то же самое. Не для серфера.

— Да, — сказала она. — Ты права. Не то же самое, — она поправила очки. — Но и не другое.

Понимаешь, что я имею в виду?

— Это совсем другое. Весь смысл серфинга — оставаться на волне, а не под ней.

— Серфер, волна — одно и то же.

И зачем я вообще это делаю?

— Это просто глупо, — сказала я. — Серфер — это человек. Волна — это волна. Как они могут быть одним и тем же?

Дзико посмотрела поверх океана, туда, где вода сходилась с небом.

— Волна рождается от глубинных причин внутри океана, — сказала она. — Человек рождается от глубинных причин внутри мира. Человек возникает из мира и катится вперед, как волна, пока не настанет время вновь упасть. Вверх, вниз. Человек, волна.

Она указала на обрывистые скалы, нависшие над берегом.

— Дзико, гора, одно и то же. Гора высокая и жить будет долго. Дзико маленькая и долго не проживет. Вот и все.

Как я уже говорила, это довольно типичная беседа, которую можно иметь с Дзико. Я никогда не могу понять до конца, что она говорит, но мне нравится, что она все равно пытается мне все объяснить. Это очень мило с ее стороны.