Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

Ты была моим генерал-басом [32]. А ты знаешь, он не обрывается, он звучит в течение всего музыкального фрагмента. Так почему ты перестала звучать?

Почему ушла так рано? Боялась опоздать?

Почему не дождалась меня? Ты же понимала, что у нас одна дорога, могли бы уйти вместе. Но нет, ты предпочла побеспокоиться заранее и сделать все по-своему. Ты считала меня доставучим, я тебя достал, и ты на меня раздражалась.

Я бы отправился тебя искать, подобно Орфею, но я не умею проходить сквозь зеркала [33]. В зеркала я умею только смотреться. Посмотрюсь – оценю масштаб катастрофы.

Помню, раньше я вечно проверял, выключен ли газ. Боялся, что мы умрем во сне. Теперь жалею. Может, мне бы повезло и мы ушли бы вместе.

Каждое утро я просыпаюсь в одиночестве и не сразу понимаю, что ты умерла, поэтому для меня ты заново умираешь каждое утро. Странно, что нет глагола «переумереть». Вот глагол «пережить» есть.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше.

С каждым днем, что бы ни происходило, я чувствую себя все лучше и лучше…

В этом месяце ты не звонила по мобильнику. Поэтому у госпожи SFR хорошие новости: тебе полагается час времени в подарок. В следующем месяце будет уже два часа.

Твой телефон лежит в комнате на комоде. Он черный, похож на перевернувшегося на спину большого дохлого скарабея. Я боюсь к нему прикасаться и не хочу его выбрасывать. Помню твой последний звонок мне. Я был в Аррасе на презентации книжек, ты позвонила узнать, как все прошло, все прошло отлично, а я был так счастлив, когда на экране телефона высветилось твое имя.

Именно по этому телефону ты звонила мне, чтобы успокоить, сказать, что скоро ты будешь дома.

Наверное, я страшно доставал тебя своим волнением. Иногда ты говорила, что даже боишься задержаться на минуту с кем-то поболтать. Одна из твоих подруг сказала мне: «Сильви частенько убегала со словами «Мне надо идти, а то Жан-Луи беспокоится». Надеюсь, ты этим хоть чуточку гордилась. Хотя чаще ты, наверное, злилась, чувствовала себя несвободной. Я был обузой. Вечно ходил за тобой хвостом, как собачка. Даже по магазинам. И чтобы загладить свою вину, я за все платил. Ты, наверное, предпочла бы платить сама, только бы этот липучка за тобой не таскался.

Теперь мне больше не о ком беспокоиться, разве что о Саломее.

Я удалил тебя из своих контактов в мобильнике. Нажал на «поиск», затем прокрутил имена, нашел «Сильви» и нажал на «удалить». На экране возник страшный вопрос: «Удалить Сильви?» Я долго колебался. В итоге решительно нажал на «ОК». При этом чувствовал себя словно президент, нажимающий на красную кнопку атомной бомбы. На экране появилась корзина, в которую я отправил твой телефон. Проницательная госпожа SFR когда-нибудь обязательно додумается до того, чтобы заменить корзину на гробик.

Мы часто ходили вместе в рестораны, обычно – в «Пети Маргери», а еще в «Бистро вздохов». Меня всегда поражали парочки, которые совсем не разговаривали, иногда только просили передать соль.

Помню, однажды по телевизору показывали передачу про семейные склоки, и какая-то женщина написала мне письмо о том, что все шестьдесят лет брака они с мужем страшно ссорились, а в последнее время – никаких сцен. Пламя погасло – контакта нет. У нас ничего подобного не происходило. Мы всегда друг с другом разговаривали, иногда, конечно, и ссорились, но общение не прерывалось.

Я вышел погреться на солнышке. Почки в саду уже набухли, но у меня сложилось впечатление, что им не по себе – они медлят, не хотят щеголять красками, когда у меня траур. Я подумал о том, что все цветы в нашем саду обязаны жизнью тебе. Ты их удобряла, поливала, ухаживала за ними. Природа тебе благодарна.

Придется мне простить весну.

Ты долго работала над книгой о пенсионерах, но умерла до того, как в мае вышел первый тираж. Я был на презентации, рассказывал о твоем проекте вместо тебя, объяснял, что тебя больше нет. Люди мне очень сочувствовали. Надеюсь, я говорил убедительно. Я сказал, что книга отличная, что автор верил в человечество, знал, что и молодежи, и старикам нелегко живется, но также знал, что любой человек и в старости может найти в себе силы, чтобы светиться.

Я горжусь тем, что моя жена написала книгу, и надеюсь, она будет иметь успех. Издательство в тебя верит.

Обложка стильная, простая и строгая, как ты хотела. Я долго думал, какое имя ставить: Сильви Дюрепер, Сильви Фурнье-Дюрепер или Сильви Дюрепер-Фурнье? В результате выбрал последнее. Мне хочется на обложке быть рядом с тобой. И на надгробной плите тоже.

Я хочу быть с тобой вечно.

Помню, ты часто удивлялась, что я хочу оставить после себя книги. Ты говорила: «Зачем? Ведь ты будешь мертв!» А мне кажется, здорово, когда что-то остается. Здорово научить своего ребенка надувать пузыри из жвачки и свистеть.

Ты не хотела оставлять следов. Но оставила очень многое. Я имею в виду не только твою лучезарную улыбку, но и твои документальные фильмы, уют в доме, наш интерьер, наш сад, деревья, цветы. И твои обеды. Вчера мне звонили друзья – сказали, что едят вкусную жареную картошку с сельдереем по твоему рецепту и думают о тебе. А я вспоминаю, как ты готовила мне сюрпризы. В день рождения в тайне от меня собирала друзей.

Ты, конечно, не хотела, чтобы я писал книгу о тебе. Однажды я в шутку пригрозил – сказал, что все-таки напишу. Хотя эта книга не о тебе, а о нас. И пишу я не только ради памяти, но и ради излияния чувств, ради нашей совместной литературной жизни. Ведь в книгах происходит лишь то, чего хочет автор. Все не так, как в жизни.

Я делаю то, с чем не справились врачи и сложная аппаратура. Реанимирую тебя. Словами.

Мне не нужны твои фотографии, у меня есть память.

Не люблю фотографировать близких людей, потому что, когда их нет рядом, больно смотреть на их фото.

Такое впечатление, что фотографии нужны лишь тем, кто боится забыть. А еще мне кажется, фотографии приносят несчастья. Я бы даже сказал – фотографировать кого-то плохая примета.

У меня куча фотографий с тобой и с нами вместе. Одна мне нравится. У меня на ней длинные волосы и весьма нахальная физиономия, рядом с тобой я как серый волк рядом с хрупкой взволнованной доверчивой принцессой. И ведь вот что удивительно: я не крал свою принцессу! Она сама пришла ко мне под крылышко.

Тогда она еще не знала, что вместе мы проведем целую жизнь.

Сначала я сравнивал внезапную смерть Сильви с цунами. Теперь мне стыдно за это сравнение, особенно перед японцами. Мое цунами оставили вдовцом только одного человека, а вот японские – даже представить сложно.