Андрей Остальский - КонтрЭволюция

Ульянов открыл четвертую бутылку, попытался налить еще Софрончуку, но тот яростно отбивался. Тогда он опять выпил сам, покрякал и продолжил свои излияния. А Софрончук слушал да помалкивал.

— Я им никогда не перечу, — говорил Ульянов, — потому что не знаю, от кого что идет. Недавно председатель наш с тобой, комитетский, член ПБ, генерал армии и т. д., спрашивает меня вдруг по-тихому, без свидетелей: а ты не знаешь точно, на кого спецотдел работает? Я человек ученый, вроде тебя, отвечаю: спецотдела не существует. Председатель посмотрел, посмотрел и говорит: «Ну да. Конечно, как я мог забыть».

И тут Ульянов понизил голос до драматического шепота:

— Но окончательно я наелся ухи, когда Генеральный меня невзначай о том же спросил. Не знаешь, говорит, случайно, Ульянов, в чьем ведении ваш спецотдел этот? Он же часть «девятки»? Или нет? Он тебе подчиняется или напрямую председателю комитетскому? Ну, тут я струхнул чута-чута. Думаю: разыгрывает или проверяет? Ведь когда я управление принимал, мне понять дали: эти ребята только на Генсека работают. А мы как бы посредники. На всякий случай отвечаю, как положено: спецотдела не существует, товарищ Генеральный секретарь! Смотрю на него и не моргаю. Тот смотрит на меня, ничего не говорит. Покачал головой и тему переменил.

А я вот думаю… а что, если не разыгрывает и не проверяет… что, если и вправду — и Генсек о них ничего не знает?

— Как это, как это? — не удержался Софрончук. — Как такое возможно? Но кто в таком случае…

И замолчал, пораженный.

— А-а! — торжествующе вскричал Ульянов, увидев выражение лица полковника. — И тебе это в голову пришло, то-то же!

Хватанул еще коньячку и прошипел:

— Я вот думаю, не пришельцы ли из космоса нами через них командуют, а? Не иначе как на марсиан работают! Или второй вариант, на дух Сталина! Или на самого дьявола!

И захохотал.

Софрончук подумал, что в целях безопасности стоило бы оказаться подальше от опального и, видимо, подвинувшегося разумом начальника, но тут Ульянов затронул новую интересную тему:

— Откуда, ты думаешь, эта история взялась с происхождением жизни, неодарвинистами и прочим, которой Фофанова с ума сводили? От этих ребят все идет, не будем по имени называть. От этих, скажем, Ивановых. Разработку, правда, они взяли у разведчиков — в управлении «А», активных мероприятий. Там какой-то юный гений это все придумал. Цель была подсунуть ее американским ученым и тем самым посеять сомнения и раздрай в их среде. Особенно одного ядерщика имели в виду — он и так из религиозной семьи происходил и вечно мучился: как совместить веру в Бога и в науку? Вот заумный наш аналитик решил, что теория эта его дестабилизирует, а мы тут как тут, притворимся его единомышленниками и от имени поклонников этого самого Разумного Начала его и вербанем. Но — представляешь, не получилось! Он, наоборот, обрадовался, стал всем говорить, что он теперь все понял про устройство вселенной и так далее. Что теперь у него наконец мир в душе. Никакой дестабилизации. Наоборот. А вот кто сошел с ума, так это как раз наш разработчик. Прислал нам доклад, что Разумное Начало действительно существует. И что оно через него себя проявило. Я, говорит, на ЭВМ проверил. Вероятность того, что мир устроен по лекалу, по программе, по дизайну — 67 процентов из ста. В общем, умом подвинулся. Пришлось его в психушку до конца дней. Но вот зато с Фофановым применили ту же технологию, и все сработало лучшим образом… Видно, с марксистской верой эта штука уж точно несовместима. И в заключение главный вывод, полковник! — Пьяный Ульянов наставительно поднял вверх палец. — Берегись, берегись, Софрончук, этих ребят, Ивановых этих… если они тебя в оборот возьмут, то мало не покажется… Найдут для тебя твою крысу, не сомневайся.

— Какую еще крысу, ты о чем, генерал?

— Нежели Оруэлла не читал: он же был в рассылке закрытой… Вообще не читаешь ни хрена, как так можно, не понимаю… Роман «1984». Люди старались, переводили, печатали для таких, как ты да я… Важная книга… Руководство к действию, учебник управления массами. Почитай при случае… много поймешь. Тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее.

Произнеся это, Ульянов аккуратно опустил голову на стол. И закрыл глаза.

«Спит!» — обрадовался Софрончук и стал тихонько, чтобы не разбудить, пробираться к выходу.

Но в последний момент Ульянов вдруг поднял голову и спросил:

— А синдром Л — это что такое?

— Понятия не имею, товарищ генерал! — отвечал Софрончук, но Ульянов уже, кажется, его не слышал — он мирно почивал прямо посреди многочисленных телефонов правительственной и чекистской связи.

Поезд тронулся. Наташа отвернулась к окну, как будто ей было неприятно видеть Софрончука. Такое его сразу же посетило подозрение. Она снова выглядела подавленной. А ведь вроде бы он ее только что уговорил, убедил, что надо ехать, что промедление чревато всевозможными неприятностями. Что с Кремлем, как с капризной женщиной, — с глаз долой, из сердца вон. Но не только из сердца, но и из списков на скорую расправу тоже.

Только что вроде бы обо всем договорились, но только отъехали от перрона, ее стали снова одолевать сомнения. «Может, сомнения не маршрута поездки касаются, а состава делегации? — горько думал Софрончук. — Устраивает ли ее этот конкретно сопровождающий? С которым она заключена в одно купе — на много дней и ночей?»

«Ничего, ничего, стерпится-слюбится, — успокаивал он себя. — Я ее в такой любви, в такой нежности искупаю… от всего вылечу! И мил стану, непременно стану!»

Но пока Наташа опять говорила, что надо было бы сначала съездить в Рязань, забрать картины, кисти, краски. Он отвечал, что все это берется организовать: все привезут в лучшем виде, прямо во Владивосток. КГБ все-таки! Упакуют все как следует, бережно и тщательно. Но ей же нужно было еще с друзьями и родственниками попрощаться. Иначе не по-человечески…

Софрончук понял, что ему не избежать еще одной тяжелой темы… И лучше бы отделаться от нее сразу. Даже если она на время еще более осложнит их отношения.

— Наташа, — сказал он, — ты слишком доверчива. В Рязани, в твоем ближайшем окружении есть наш агент. Секретный сотрудник. Информатор. Стукач, как говорят некоторые. Этот информатор уже несколько лет пишет на тебя регулярные доносы.

— Доносы? — удивилась Наташа. — Как странно… но почему тогда…

— Что — почему?

— Почему… нет, вы скажите мне, Николай, кто это… Я знаю, что вы мне сейчас заявите: не имею права, и все такое. Служебная тайна, присяга, воинский долг… Хотя при чем тут воинский долг и политический сыск, убей меня бог… Но мне очень нужно понять… Это Ирка, конечно… Я угадала? Вполне могла попасться на какой-нибудь крючок, а потом, конечно, характера не хватило, чтобы избавиться…