Эндрю Шон Грир - Невозможные жизни Греты Уэллс

Кого же я пригласила на вечеринку в 1919 году? Алана, конечно. Я хотела вернуть его в нашу жизнь.

Слушая, как Рут рассуждает о большевизме, я рисовала в уме картину того, как это произойдет. Алан явится в черном пальто и цилиндре, осторожно их передаст горничной, оглядывая комнату с нервной улыбкой человека, который ступает с берега на качающуюся лодку. Тут подойдет Рут со своим русалочьим головным убором из жемчуга, протянет ему бокал шабли, поговорит с ним о делах. Она познакомит его со мной («Мадам, вы очаровательны», – скажет он, не узнавая меня, хотя мы с ним вместе пережили самые страшные дни в нашей жизни), а затем укажет на другой конец комнаты, где стоит Феликс. Их будут разделять всего пять шагов – длина ковра с женской фигурой, и Феликс поднимет глаза, и все случится. Никто из наблюдающих эту сцену не поймет, в чем дело. Знакомя людей друг с другом, мы можем думать, что между ними возникнет электрический разряд, а позже – допустим, на их свадьбе – даже делать вид, что видели это, и поняли, что произошло, и отметили в дневнике своего разума; но это не так. Даже любовники ничего не знают; ангел их памяти прилетает и переписывает прошлое, чтобы сделать его совершенным, ибо неясные надежды и сомнения во время встречи не соответствуют правилам романтики. Но это было другое. Я уподобилась зрительнице, которая одна во всем зале знает, что на сцене вот-вот появится знаменитость. Не Алан в пальто и шляпе и не уставившийся на него Феликс, такой прекрасный в вечернем костюме, а некто третий: он поднялся, словно фигура с ковра, и витает между ними. Это уже случалось раньше, в другое время; я одна знала, что это случится снова – здесь и сейчас. Испытав на мгновение ужас, они застынут на месте, в их жилах потечет горячий металл, чем-то сходный с молнией из моей волшебной банки. Они будут испуганы, сбиты с толку, изумлены. Это может произойти здесь в любую секунду, и замечу это я одна.

– Рут, – прошептала я, и она повернулась ко мне, жестом попросив человечка со слуховым аппаратом оставить ее. – Рут, я думаю, Натан подозревает.

– Что ты имеешь в виду?

– Он сказал, что знает о смерти моего друга.

– Это ничего не значит. Уверена, что и у него были грешки во время войны.

– Рут, хочу тебя спросить вот о чем. Он изменился? У него такой мрачный вид… Он стал… суровее?

Она внимательно посмотрела на меня. Жемчужины в ее прическе зазвенели, когда она отрицательно покачала головой.

Я вспомнила: другая Грета боялась этого Натана и того, что он может сделать. Я представила молодого Лео под своим окном. Мне удалось заглянуть в душу моему второму «я».

Рут тихо сказала:

– Теперь ты понимаешь, почему я ее не виню.

– Другие Натаны не такие, как этот, – заметила я. – Совсем не такие.

– А что ты скажешь о другой Рут?

Я посмотрела на ее оживленное лицо:

– Ты не сказала: «о других Рут».

– Да, дорогая, моя Грета уже поведала мне. Со мной, как с Феликсом. Есть мир, в котором я умерла.

– Мне очень жаль, – сказала я, как уже однажды говорила другой женщине. – Знаешь, я по тебе там скучаю. У меня нет союзницы, только служанка, а ей не расскажешь обо всем.

– Знание о том, что где-то ты умерла, не похоже вообще ни на что. Кажется, я всегда считала себя сорняком, который растет между трещинами, где угодно, в любое время. Но оказалось, я не такая. Я – цветок редкий и нежный, – со смехом сказала она. – Как и Феликс, и Лео. Нужно правильно подобрать температуру, воздух и почву, иначе мы увянем.

– Не говори так. Это был несчастный случай. Мне очень жаль.

Я почувствовала, что кто-то трогает меня за плечо, и услышала слова брата:

– Мне надо идти.

Обернувшись, я увидела, что Феликс уже вдевает руки в рукава пальто. Лоб его покраснел и покрылся потом – вероятно, из-за плохого шабли. Я сказала:

– Нет, не надо. Ты должен остаться, всего на минуту.

– Грета, я должен идти, – повторил он с каким-то отчаянием во взгляде: он не смотрел на меня и, казалось, прислушивался к чему-то внутри себя.

Я схватила его за рукав:

– Хочу познакомить тебя кое с кем. Пожалуйста, останься!

Он покачал головой, одарил меня натянутой улыбкой и поцеловал в щеку:

– Я должен идти. Увидимся позже. Наслаждайся большевиками.

Не попрощавшись с Рут (та разговаривала с новым гостем, который стоял спиной ко мне), он взял шляпу и почти выбежал из двери. Все произошло так быстро, что мой план, тщательно разработанный за последние дни, смыло, как песочный замок на пляже. Придется заняться этим снова. Время поджимало: до свадьбы оставалось меньше двух недель, а до мгновения, когда дверь в этот мир должна была навсегда закрыться для меня, – не намного больше. Может, завтра мне удастся устроить другой ужин, с которого он не уйдет; может, я все еще способна заставить цвести этот цветок.

– Грета, – сказала Рут, взяв меня за руку, – хочу тебе кое-кого представить.

– Рут, все пропало, – прошептала я.

Она ответила мне напряженной улыбкой из-под русалочьей тиары:

– Грета, это мистер Тэнди.

Передо мной стоял Алан, еще один восставший из мертвых.

В этом мире он был немного другим, как и все мы. Посеребренная бородка, аккуратно и очень коротко подстриженная; пенсне, сидящее на носу, как насекомое; став крупнее и величавее, он был облачен в темный костюм и белый галстук, а улыбался непринужденнее, чем я представляла себе. Несмотря на все это, я его узнала. Передо мной был именно он – сдержанный, осторожный и немногословный сын фермера из Айовы, достигший успеха и известности. Его глаза, как всегда, пытались выразить то, что не могли высказать губы. Алан, думала я, Алан, ты умер. Твой пепел покоится среди роз, и в память о тебе поет молодой мужчина, и я не могу этого вынести. Спаси его для меня. Ты не знаешь, как близки мы к тому, чтобы вообще никогда не существовать.

Я заметила, что его глаза – потрескавшаяся зеленая глазурь – устремлены на дверь, за которой только что исчез мой брат. Я видела, как он о чем-то думает, как кровь отливает от его лица, и вдруг все поняла. Как я была глупа, полагая, что ни одна вещь в мире не сдвинется с места без меня, что я размышляю над некой шахматной партией. На самом деле все фигуры были живыми и двигались по собственному желанию, ведь они были не плодами моего воображения, а людьми.

– Очень рада познакомиться с вами, мистер Тэнди. Жаль, что вы на минуту разминулись с моим братом.

Я посмотрела на Рут, лицо которой наполнилось тревогой. Алан выдавил из себя несколько вежливых слов, но лицо его оставалось бледным.

– Феликс ушел ? – удивилась Рут, и я бросила на нее многозначительный взгляд. Нам следовало обо всем догадаться.

– Какая жалость! – проговорил Алан, собрав все силы, чтобы изобразить неловкую улыбку.