Томас Пинчон - Внутренний порок

— Он всегда, бывало, брал меня в душ и ебал, — предалась воспоминаниям она. — Мне так и не выпало случая сделать что-нибудь на этой оттяжной кровати.

— Это вроде легко устроить, — без мыла вставил Док, — может… — И тут, куда деваться, из динамика интеркома в коридоре разнёсся кошмарный низкокачественный визг.

— ¡Luz! ¿Dónde estás, mi hijita? [16] Лус! Где ты, дочь моя? (исп.) .

— Блядь, — бормотнула Лус.

— Возможно, в другой раз.

У выхода Док ей дал липовую карточку МИКРО, на которой значился настоящий номер его конторы. Лус сунула карточку в задний карман джинсов.

— Вы ведь на самом деле не мозгоправ, да?

— С ч… может, и нет. Но у меня есть кушетка.

— ¡Psicodélico, ése! [17] 3д.: Психодел, а? (исп.) . — Сверкнув этими знаменитыми зубами.

Док как раз садился в машину, когда из-за угла на полной скорости вырулила синеглазка, все фонари пылают, и затормозила рядом. Переднее пассажирское окно открутилось вниз, высунулся Йети.

— Не туда ты забрёл, Спортелло, траву косить, ох не туда, а?

— Что… ты в смысле, у меня опять ум за разум заходит?

Легавый за рулём заглушил двигатель, оба копа вышли и приблизились к Доку. Если только Йети не понизили в должности из некоего причудливого неуважения ПУЛА, кое Доку наверняка никогда не под силу будет постичь, этот второй легавый никак не мог быть напарником Йети, хотя вполне мог оказаться близким родственником — у обоих вид был гладкий и злобный. Партнёр этот воздел на Дока брови.

— Не против, если мы поинтересуемся содержимым этого симпатичного ридикюля, сэр?

— Там только мой обед, — заверил его Док.

— О, уж обед-то мы вам обеспечим.

— Ну-ну, Спортелло просто выполняет свою работу, — Йети сделал вид, будто успокаивает второго легавого, — старается выяснить, что произошло с Мики Волкманном, как все мы. Ничем пока не хочешь поделиться, Спортелло? Кого — прошу прощения, что — там супружница поделывает?

— Эта дамочка держится мужественно, как мало кто, — Док, искренне кивая. Подумал было перейти на то, что Пэт Дюбонне рассказал ему про Йети и Мика — дескать, закадычные кореша, — но этот второй фараон как-то эдак к ним прислушивался… слишком уж внимательно, может даже, если б кому захотелось попараноить на этот счёт, так, словно он тут под прикрытием, докладывает какому-то другому уровню в ПУЛА, и на самом деле задание у него — по сути, присматривать за Йети…

Слишком много пищи для мыслей. Док разместил у себя на лице самую бесполезную торчковую ухмылку.

— Там сотрудники правопорядка, ребята, но меня им никто не представлял. Может, они даже и federales , откуда мне знать.

— Обожаю, когда всё дело катится к чертям, — заметил Йети, просияв улыбкой. — А ты, Лестер, правда же, лишнее напоминание того, зачем мы все здесь?

— Бодрей, compadre [18] Приятель (исп.) . , — ответил Лестер, возвращаясь к патрульной машине, — наш день ещё придёт.

И они на скорости отвалили, жахнув сиреной только для пикантности. Док сел в машину и уставился на резиденцию Волкманна.

Нечто его уже какое-то время грызло — а именно: что это с Йети такое стало, разъезжает всё время в синеглазках? Насколько Доку известно, детективы в костюмах и при галстуках ездят в седанах без опознавательных знаков, обычно по двое; офицеры в форме — тоже. Но он не припоминал, чтобы когда-нибудь видел Йети на работе с другим детективом…

Ох, минуточку. Из непреходящей боеготовности к смогу, коей ему нравилось считать свою память, что-то начало проступать — слух, скорее всего, через Пэта Дюбонне, про напарника Йети: сколько-то назад его насмерть застрелили при исполнении. И с тех вот самых пор, гласила история, Йети работает один, замена тому напарнику не запрашивается и не назначается. Если это значило, что Йети по-прежнему в каком-нибудь легавом трауре, они с покойным парнем, поди, были необычайно близки.

Такая дружба напарников — примерно единственное, чем Док по всему своему опыту мог восхищаться в ПУЛА. Во всей долгой прискорбной истории Управления, исполненной коррупции и злоупотреблений властью, по крайней мере, этого они не продали, а оставили себе, выковали в опасных неизвестностях жизни и смерти одного рабочего дня за другим, — нечто подлинное, такое надо уважать. Этого не подделать, бесспорно, не купить за услуги, деньги, повышения по службе — весь ассортимент капиталистического стимулирования не подарит и пяти секунд внимания, когда тебя прикрывают с тыла, и это действительно важно: ты сам должен туда вылезти и такое заработать, подставляя свою жалкую жопку под пули, снова и снова. Не ведая никаких подробностей того, через что пришлось пройти Йети с его покойным напарником, Док всё равно мог поставить всё содержимое своей заначки на будущий год: если бы — невероятно, но если б вдруг — Йети попросили составить список тех, кого он любит, этого парня он бы разместил где-то ближе к началу.

Значит, тем не менее, что? Док тут чего, полезет к Йети с бесплатными советами? Нет нетнет, скверная это мысль, предостерёг себя Док, скверная, пусть чувак сам свою скорбь перебарывает, или что у него там, без твоей помощи, ага?

Ещё бы, ответил Док сам себе, мне-то зашибись, чувачок.

Не дозвонившись заместителю ОП Пенни Кимбалл домой, в конце концов, Док был вынужден набрать номер её городской конторы. У Пенни случайно отменился обед, и она согласилась вписать Дока. Он заявился в чуднýю забегаловку в трущобах где-то возле Темпл, где пьянчуги, вылезши из скаток на пустырях, оставшихся от прежнего Никеля, мешались с главными судьями первой инстанции на перерывах в заседаниях, не говоря уж о выводках юристов в костюмах, чья многодецибельная болтовня отскакивала от зеркальных стен, грохоча и грозя по временам опрокинуть мерзавчики с мускателем и токаем за восемьдесят пять центов, что пирамидами громоздились за мармитами.

И вот вошла Пенни — одна рука небрежно в кармане жакета, перекинулась по паре цивильных слов с не одним и не двумя идеально вылощенными сотрудниками. На ней были тёмные очки и такой серый деловой прикид из полиэстера, где юбка очень короткая.

— Это дело Волкманна — Муштарда, — приветствовала она Дока, — главный фигурант в нём, очевидно, какая-то старая твоя подружка? — Нет, он вовсе не ожидал от неё дружеского поцелуя или вроде того — все же коллеги смотрят, да и не хотелось ему, как говорится, малину ей портить. Дипломат она положила на столик и уставилась на Дока — несомненно, в зале суда так делают.

— Только что услышал — она слиняла, — сказал Док.

— Спрошу иначе… насколько вы были близки с Шастой Фей Хепчест?

Этот же вопрос Док и себе уже некоторое время задавал, но ответа у него не было.