Томас Пинчон - Внутренний порок

— Его передоза, или чем там оно было — на неё уже наверное не один ТО [62] Текущий отчёт. написан. Можно ли как-то взглянуть?

— Вот только лавочка Братца Ногути никак почему-то не может себя заставить считать это убийством, поэтому ни от кого и не требовалось подавать отчётов — ни внутренних, ни внешних, ни меж-, никаких. На вид чистая ПД, [63] Передозировка. одним торчком меньше, дело чистое.

Некогда Док бы сказал: «Ну всё тогда, можно идти?» Но с Йети этой новой фашистской модели, которой, в конце концов, может, и доверять-то нельзя, старомодные подколки как-то уже не развлекали.

— Хочешь сказать, дело было бы рядовое, если б не все эти бумажки, — вот что обдуманно произнёс он вместо, — которые и при поверхностном-то взгляде как-то непропорциональны. Типа, одного розового квитка «ДМ» [64] Доставлен мёртвым. хватило бы.

— А, ты заметил. Само собой, столько задокументированного внимания покойникам редко перепадает. Тут недолго и решить, что Дик Харлинген на самом деле где-то жив и брыкается. Ты б не подумал, а. Воскресший.

— Так что ты обнаружил?

— Формально, Спортелло, я даже не ведаю о том, что это дело существует . Тебе ништяк? Оттяжно? Почему, ты считаешь, мы сидим тут, а не наверху?

— Из-за какой-то мыльной оперы Внутренних Расследований, наверно, в которую тебе отчаянно не хочется меня втягивать. Так и что же это может быть?

— Логично. То, куда я не хочу тебя втягивать, громадно, Спортелло, громадно. С другой стороны, если я тебе время от времени и разглашаю какую-нибудь банальность, к чему тут слишком уж параноить? — Он снова порылся в пакете из «Ралфа» и нашёл длинную коробку в крапинку, почти доверху набитую каталожными карточками три-на-пять. — Ой, а это у нас что? Ну, ты же наверняка знаешь, что это.

— Протоколы допросов на месте происшествия. Сувениры от всех, кого вы, ребята, мели и трясли. А это пить дать похоже, что на одного торчка-саксофониста их тут чересчур.

— Ты б полистал скоренько, может, чего интересного увидишь.

— Ну, Эвелин Вуд, не подведи. — Док побежал пальцами по карточкам, стараясь не терять бдительности в рассужденье грубых сюрпризов Йети. Он встречался с фокусниками ближнего боя и о практике «навязывания» карты зрителю представление имел. Чего ради Йети чуждаться таких уловок?

И вот поди ж ты. Это ещё что? У Дока было почти полсекунды на решение, стоит ли прятать карточку, им замеченную, от Йети, а потом он вспомнил, что тот и так знает, что это за карта.

— Вот, — показал он. — Я точно это имя где-то раньше видел.

— Шайб Бобертон, — кивнул Йети, вынимая её из коробки. — Отличный выбор. Один из сидельцев-преторианцев Мики Волкманна. — Он сделал вид, что читает карточку. — Людям шерифа посчастливилось с ним столкнуться в Венеции, в доме того самого сбытчика, что продал Дику Харлингену герыч, который его и прикончил. Или не прикончил, смотря как поглядеть. — Он двинул допросную карточку по формайке ближе, и Док с сомнением её просмотрел.

— Задержанный, безработный, утверждает, что знакомый Леонарда Жермена Вольномясса, он же Ле-Драно. «Я только зашёл пару раз шары погонять». Объект в обществе Бобертона выглядит чрезмерно нервным. И всё? Что этот Шайб делал у Дикова кровососа дома? Как по-твоему.

Йети пожал плечами.

— Может, покупал?

— А злоупотребляет?

— Кому-то надо проверить. — Что прозвучало дебильно даже на слух Йети, поскольку он прибавил: — Досье Шайба уже может быть списано в архив — далеко-далеко отсюда, куда-нибудь в Фонтану или ещё дальше. Если только… — Пауза ловчилы, точно ему только что мысль в голову пришла.

— Давай же послушаем, Йети.

— Мне вроде бы припоминается, что несколько лет назад, ещё перед тем, как отправиться в Фолсом, этот Бобертон работал в центре на одного асмодея, по имени Адриан Пруссия. А пухлый шифер Ле-Драно, оказывается, был среди постоянных клиентов этого паука. Может, Шайб туда пришёл от своего бывшего нанимателя.

Доку стало не по себе. Потекло из носа.

— Адриана Пруссию я помню с тех пор ещё, как за должниками бегал. Сущая, блядь, змея, чувак.

Йети поманил полового.

— Тётто, Кэнъитиро! Додзо, мотто панукэйку . [65] Зд.: Эй, Кен, ещё блинчиков, пожалуйста (искаж. яп.) .

— Ща будет, лейтенант.

— На мамины не очень похожи, но всё равно настоящий «приход», — признался Йети, — хотя на самом деле я хожу сюда за уважением.

— А от мамы его тебе не перепадало, а?

Док это действительно сказал или только подумал? Он подождал, когда Йети обидится, но детектив лишь продолжал:

— Ты, вероятно, предполагаешь, что у меня в Убойно-Разбойном до фига авторитета. Да и кто тебя упрекнёт за такие мысли, человек разгуливает, как принц Чарлз, которого вот-вот коронуют на царствие… В реальности же… — Он медленно качал головой, глядя на Дока эдак странно, с мольбой. — Господи спаси нас. Дантисты на батудах. — Но нет, не оно. Не вполне.

— Ладно, Йети, — сознавая, что происходит очередное разводилово, — я тебе вот что могу сказать: в тот вечер, когда мы высадили Руди Блатнойда в Бел-Эйре, было темно, он нам дорогу показывал всё время, столько поворотов, не уверен, что нашёл бы даже днём или как далеко это от того места, где вы тело нашли, но случилось это около одиннадцати, — царапая на салфетке, — и вот тебе адрес.

Йети кивнул.

— Там-то мы тело и нашли. Он там в гостях был, на ночь остался, а это немного поможет уточнить хронологию. Спасибо, Док. Несмотря на проблемы с волосами и наркотиками, я всегда считал тебя вполне профессионалом.

— Вот только слюни распускать по мне, чувак, не надо, от этого лезвие нахуй притупляется.

— Я могу быть эмоционально гораздо безответственней, — ответил Йети. — Слушай. По этому делу есть определённые полиграфические ключи, и если я скажу тебе, какие, знать об этом будут только Убойный, убийца и ты.

— Значит, хорошо, что не говоришь.

— Предположим, всё равно скажу.

— Чего ради?

— Чтоб мы понимали, какое у нас «чё там», как ваша публика выражается.

— В смысле, чтоб у тебя появилась лишняя причина меня окунуть. Спасибо, Йети. Давай-ка я лучше пальцами уши заткну и заору, если попробуешь мне сказать.

— Ты этого не сделаешь.

— Правда? — Доку искренне интересно. — Это почему?

— Потому что ты из тех немногих хипповых клементов в этом городе, которые чуют разницу между детским и ребяческим . А кроме того, это в твои ворота. Слушай… мы это официально определяем как смертельную травму шеи — не… надо так! — но если конкретнее, у д-ра Блатнойда на горле колотые раны, соответствующие укусам клыков дикого зверя средних размеров. Это криминалист определил. Никому ни слова.

— Ну так это чертовски странно тогда, Йети, — медленно произнёс Док, — потому что Руди Блатнойд был одним из партнёров в схеме ухода от налогов, которая называется, прикинь, «Предприятия Золотой Клык ». Каково? Вы, наверное, не тестировали эти укусы ИН [66] Йодид натрия. на золото, чем-нибудь таким?