Валерия Жарова - Сигналы

— Что там у них? — с раздражением сказал Семушкин, ненавидевший этот телефон, и снял трубку.

— Владимир Алексеич! — сказал сиплый Вахрушев с проходной. — Опять тут эти… неплательщики.

— Черт бы их драл, — сказал Семушкин. — Еду.

Он сунул ноги в ботинки, надел плащ, выскочил во двор и через пять минут на верных «Жигулях» подъехал к седьмой проходной.

В прокуренной, пропахшей потом комнатке на продавленном диване сидели трое. Еще двое стояли рядом, подпирая стену.

— Группа, говорят, — усмехнулся Вахрушев. — Поисковики.

Поисковикам предстал исключительно мирного вида мужчина, чтобы не сказать мужичонка, лет сорока пяти — редеющие светлые волосы, младенчески-розовые щеки, защитный плащ расстегнут, под ним обозначалось добродушное штатское пузцо. Охранник успел перепугать их. Впрочем, Тихонов твердо решил не расслабляться: он знал, что от таких-то круглых, от которых никто ничего дурного не ждет, и происходят главные неприятности.

— Значит, платить не хотим? — спросил он, выслушав сбивчивый рассказ Савельева о сигналах.

— За что платить? — взорвался Савельев. — Племени за ночлег? Никто ничего не говорил!

— Ну уж и не говорил, — сказал мужичок хитровато и скорее дружелюбно. — Путевку купили? Купили. К поляне вышли? Вышли. Гостеприимством, так сказать, пользовались? Обязательно. Все по программе: мифология, экология, молодому человеку — экзотика. Нарекания есть?

Валя столь густо покраснел, что стоявшего рядом Тихонова буквально обдало жаром.

— Вы не поняли, — с тоской повторил Савельев. — Нас, наверное, не за тех приняли. Мы не покупали никакой путевки, мы идем строго по сигналам. Мы вообще ни в какое племя не хотели попадать…

Светлые бровки Семушкина поползли вверх.

— Интересно как, — сказал он. — Что же вы в это самое время оказались точно на месте? Вы меня извините, товарищи, но я в мистику не верю. Таких совпадений не бывает. А бывает, что вы сначала попользовались, а потом не хотите платить. У вас предоплата сколько была?

Савельев хлопнул себя по колену и замотал головой. Он не знал, как им объяснить, чтобы они поверили.

— У меня с собой десять тысяч, — сказал он. — Я вам отдам, сколько смогу, но это грабеж и безобразие.

— Минуточку, — очнулся молчавший доселе Тихонов. — Это Перов-60?

— Допустим, — с вызовом сказал Семушкин. — А что?

— Но завод же закрыт, — сомнамбулически проговорил Тихонов. — Город же распущен.

— То есть как распущен? — обиделся Семушкин. — Где вы видели, товарищи, распущенные города? Завод действует, просто не всем про это надо знать. А так он вполне функционирует, вы же видите забор?

В самом деле, они прекрасно видели бетонную стену и огромные ворота, у которых обрывались рельсы. Там их и обнаружил охранник, который теперь в полном недоумении прислушивался к этому разговору, стоя на пороге.

— Подождите, подождите, — повторял Тихонов, до которого стало наконец доходить. — Это племя… оно что же, от вас работает?

— Что значит — от нас? Вы что, товарищ? — Семушкин вынул из кармана плаща глянцевый рекламный листок. — Вы что, под дурачков косите? Кому вы будете рассказывать, что в тайге случайно вышли на базу? Вы же видели дома — что, это манси такие строят?

— А что, не строят? — тупо спросил Савельев.

Семушкин помолчал и вдруг согнулся от смеха.

— Ну это надо! — восклицал он, вытирая глаза. — Ну это, товарищи, ни в сказке сказать… Куда ж тогда эти делись, которых там ждали? Ну эти-то, которые путевку купили?

— Да какую путевку! — снова заорал Савельев. — На какую базу!

Семушкин протянул ему листок. Поисковики уставились на него в полном недоумении.

«База отдыха завода № 34/76. Посетите нашу базу! Древнее арийское племя обеспечит ваш досуг. Камлание. Гадание по внутренностям. Спросите духов о будущем! Ночлег в уральской тайге со всеми удобствами! Фольклорный коллектив. Незабываемые арийки. Сауна».

— Сауны не было, — цыплячьим голосом сказал Валя.

— Сауна на ремонте, это да, — признал Семушкин. — Вы что же, действительно случайно забрели? Первый раз такое вижу. Что же вас в сентябре в тайгу понесло, без путевки-то?

— Я же вам говорю, — в десятый раз начал Савельев. — Пропавший самолет «Ан-2»…

— Да какой самолет, — уже мирно сказал Семушкин, все еще посмеиваясь и качая головой. — Самолет когда был?

— В июне.

— Ну и какие сигналы он вам должен был подавать? Вы радист?

— Радист, — мрачно подтвердил Савельев.

— И они в сентябре вам сигналы подали? Людей не смешите.

— Я слышал…

— Да мало ли что вы слышали!

— Я тоже слышал, — вступился Тихонов.

— И что мне теперь с вами делать? Вы же у людей время отняли. И неизвестно еще, где теперь те, кто действительно заплатили… Мне что им, деньги возвращать?

— Это уж я не знаю, — сказал Савельев решительно, — но людей надо где-то разместить. В тайгу ночью не пойдем.

— Да это понятно, — вздохнул Семушкин. — Вахрушев! Машину вызывай, в «Лосьву» звони. Пять мест. Должны у них быть, пусть селят. Разбираться завтра будем, ночь на дворе. А вы, товарищи, — обратился он к поисковикам, улыбаясь почти дружелюбно, — соблюдайте, так сказать, законы гостеприимства. Ночью по городу не шастать, утром до моего сигнала не выходить. Сами понимаете, завод у нас секретный, и город тоже не совсем простой.

Завод 34/76 был в самом деле секретный — настолько, что большинство сотрудников понятия не имели, что они тут производят. Разногласий не было — все знали, что Перов-60 занимается сборкой главных узлов изделия № 16, но каково это изделие в целом — гадать бесполезно. Это было сродни ощупыванию слона. На заводе было двенадцать цехов, и в каждом делали что-то свое, но соединить это вместе мешала абсолютная закрытость цехов 3, 5 и 11, из которых нельзя было вынести ни колесика. В прочих цехах надзор был послабее, и особо любопытным удавалось вынести детали и даже целые узлы, но все вместе не складывалось никак. После долгих споров предположили, что изделие № 16 — громадный транспорт для доставки сверхракеты на стартовую позицию, потому что разные узлы, которые удавалось смонтировать методом тыка, давали в результате непостижимую конструкцию с множеством колесиков, плотно сцепленных, вращающихся в разных направлениях и передающих это вращение на толстую ось. Сборочный цех — одиннадцатый, самый закрытый, — должен был собирать воедино всю эту, по-рабочему говоря, херовину, — но люди, работавшие в одиннадцатом, жили в общежитии на берегу и с людьми из прочих цехов не общались. Их дети и в школе держались особняком, на дни рождения ходили только к сыновьям главного инженера. А дети директора вообще учились в другом городе, и никто не знал — где.