Кормак Маккарти - Содом и Гоморра. Города окрестности сей

В последний раз увидеть ее ему суждено было в том же угловом номере на втором этаже гостиницы «Дос-Мундос» [198] Dos Mundos (исп.) — «Два мира». . Он вел наблюдение из окна и, увидев, как она расплатилась с водителем, сразу пошел к двери, чтобы посмотреть, как она будет подниматься по лестнице. Пока она сидела, переводя дух, на краешке кровати, держал ее руки в своих.

– ¿Estás bien? [199] У тебя все в порядке (исп.) . — сказал он.

— Sí , — ответила она. — Creo que sí [200] Да… Вроде бы (исп.) . .

Он спросил ее, уверена ли она, не передумает ли.

— No , — сказала она. — ¿Y tú? [201] Нет… А ты? (исп.)

— Nunca [202] Никогда (исп.) . .

– ¿Me quieres? [203] Ты моя? (исп.)

— Para siempre. ¿Y tú? [204] Навсегда. А ты? (исп.)

— Hasta el fin de mi vida [205] По гроб жизни (исп.) . .

— Pues eso es todo [206] Ну вот и все (исп.) . .

Она сказала, что пыталась за них молиться, но не смогла.

– ¿Porqué not? [207] Почему? (исп.)

— No sé. Creí que Dios nome oiría [208] Не знаю. Подумала, Господь не станет слушать меня (исп.) . .

— El oirá. Reza el domingo. Dile que es importante [209] Да станет, станет. Помолись в воскресенье. Скажи ему, что это важно (исп.) . .

После любви она лежала рядом с ним свернувшись, не двигалась и лишь тихо дышала ему в подмышку. Он не был уверен, что она не спит, но рассказывал ей про свою жизнь все подряд — все, что не успел еще рассказать. Рассказал, как работал у hacendado [210] Помещика (исп.) . в «Кватро-Сьенегас» [211] Cuatro Ciénegas (исп.) — «Четыре болотца». Или «ручья», если на местном наречии. , как у его хозяина была дочь и как он в последний раз ее видел, как сидел в тюрьме в Салтильо и откуда у него на лице шрам {55} 55 …как у его хозяина была дочь и как он в последний раз ее видел, как сидел в тюрьме в Салтильо и откуда у него на лице шрам… — Перечислены события из первого тома трилогии, романа «Кони, кони». Салтильо — столица мексиканского штата Коауила. , о котором он давно обещал рассказать ей, да так и не рассказал. Рассказал он ей и о том, как видел свою мать на сцене театра «Маджестик» в техасском городе Сан-Антонио, рассказал и про деда с его конным заводом, и про Тропу Команчей, проходившую по западному краю дедовых угодий: как он еще совсем мальчишкой, бывало, выезжал на эту тропу осенними ночами в полнолуние, и там тени команчей шли и шли мимо него, возвращаясь к себе в потусторонний мир, шли и шли бесконечно, потому что если что-то привести в движение, то оно не остановится — уж таков этот мир, — так и будет продолжаться коловращение, пока не уйдет из жизни последний свидетель.

Тени команчей заполонили всю комнату и даже после их ухода еще долго там оставались. Он ей сказал, что на тот берег ее перевезет водитель Гутьеррес, который будет ее ждать у кафе на Calle de Noche Triste [212] Улице Печальной Ночи (исп.) . {56} 56 Улице Печальной Ночи. — Ночь печали — так было прозвано кровавое отступление конкистадоров из ацтекской столицы Теночтитлан в ночь с 30 июня на 1 июля 1520 г. . У водителя будут и документы, необходимые ей для перехода границы.

— Todo está arreglado [213] Я обо всем уже договорился (исп.) . , — сказал он ей.

Она еще сильнее сжала его руки. Ее темные глаза смотрели испытующе. Он ей сказал, что бояться совершенно нечего. Сказал, что Рамон их друг, бумаги в порядке и ничего с ней случиться не может.

– Él te recogerá a las siete por la mañana. Tienes que estar allí tn punto [214] Он будет ждать тебя в семь утра. Единственно, ты не должна опаздывать (исп.) . .

— Estaré allí [215] Я буду вовремя (исп.) . .

— Quédate adentro hasta que él llegue [216] Но пока он не приедет, на улицу не выходи (исп.) . .

— Sí, sí .

— No le digas nada a nadie [217] И никому ничего не говори (исп.) . .

— No. Nadie [218] Я никому ни слова (исп.) . .

— No puedes traer nada contigo [219] И с собой тебе ничего брать нельзя (исп.) . .

– ¿Nada? [220] Ничего? (исп.)

— Nada [221] Ничего (исп.) . .

— Tengo miedo [222] Я боюсь (исп.) . , — сказала она.

— Не бойся, — приобняв ее, сказал он.

Посидели, послушали тишину. С улицы начали доноситься первые возгласы бродячих торговцев. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– ¿Hablan los sacerdotes español? [223] А священники говорят по-испански? (исп.) — спросила она.

— Sí. Ellos hablan español [224] Да, они говорят по-испански (исп.) . .

— Quiero saber , — сказала она, — si crees hay perdón de pecados [225] Скажи мне, как ты думаешь, грехи прощаются? (исп.) .

Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но она прижала к его губам ладонь:

— Lo que crees en tu corazón [226] Говори то, во что ты веришь всем сердцем (исп.) . .

Глядя поверх ее сияющих темных волос, он неотрывно смотрел, как по улицам города разливаются и темнеют сумерки. Все раздумывал, во что он верит и во что не верит. И после долгого молчания сказал, что верит в Бога, хотя и сомневается в способности людей понять, что у Него на уме. Но в любом случае Бог, неспособный прощать, — это вообще не Бог.

– ¿Cualquier pecado? [227] Какой бы грех ни был? (исп.)

— Cualquier. Sí [228] Да. Какой бы ни был (исп.) . .

– ¿Sin excepción de nada? [229] Без всяких исключений? (исп.) — Тут она вновь прикрыла ему ладошкой губы; он поцеловал ее пальцы и отвел ладонь.

— Con la excepción de desesperación , — сказал он. — Para eso no hay remedio [230] За исключением самоубийства… За это не бывает прощения (исп.) . .

Последнее, что она у него спросила, — это будет ли он любить ее всю свою жизнь, и опять она коснулась кончиками пальцев его губ, но он удержал ее руку.

— No tengo que pensarlo , — сказал он. — Sí. Para todo mi vida [231] Об этом мне и думать не надо… Да. До конца моих дней (исп.) . .

Она взяла его лицо в ладони и поцеловала.

— Te amo , — сказала она. — Y seré tu esposa [232] Я люблю тебя… И буду твоей женой (исп.) . .

Она встала, потом снова повернулась к нему и взяла его за руки.

— Debo irme [233] Мне надо уходить (исп.) . , — сказала она.

Он встал, обнял ее и поцеловал. В комнате темнело. Он хотел проводить ее по коридору до лестничной площадки, но в дверях она остановила его, поцеловала и попрощалась. Он стоял, слушал ее шаги на лестнице. Подошел к окну, думал еще раз посмотреть на нее, но она, видимо, направилась по улице вдоль самой стены, так что увидеть ее ему не удалось. В опустевшей комнате он сел на кровать, стал слушать звуки всей этой чужой торговли во внешнем мире. Сидел довольно долго, думал о своей жизни, о том, как мало в ней ему когда-либо удавалось предугадать наперед, и изо всех сил пытался понять, сколько в ней было такого, что явилось действительно результатом его усилий. В комнате стало темно, снаружи включилась неоновая гостиничная вывеска, а через некоторое время он встал, взял со стула у кровати шляпу, надел ее, вышел и стал спускаться по лестнице.