Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

— Как? — судорожно сглотнула я подступивший к горлу ком.

— Такой же кнезь, тонкий и стройный, только сильно похудел…

И она рассказала, что он был послушником в монастыре, работал на конюшне. Сначала она не могла понять, почему, завидев ее, парень сразу скрывался с глаз долой. Лицо знакомое — а вспомнить не могла, кто это… Только сев в поезд — поняла, что это Сергей.

— Не может быть, — сто раз повторила я.

— Да почему ж не может! — радостно уговаривала она. — Совершенно закономерная концовка. Ему деваться больше некуда, мир вытолкнул. И будет хорошим монахом, смиренным… Нет ничего тайного, что не стало бы явным, тот случай! Это тебе в утешение…

— Я тебя прошу, позвони настоятелю и узнай, та ли у него фамилия… Может, это не он. Нет, это не он.

Дозвониться удалось месяца через полтора.

— Он это… — передала знакомая ответ игумена. — И представляешь, его постригли неделю назад.

— Слава Тебе, Господи! Значит, покаялся… — выдохнула я и в эту секунду все, до самой последней капельки простила ему.

И вдруг сам собой всплыл перед глазами тот неизвестный монах, которого я увидела в первые секунды явления в нашу коммуналку Сергея. Это было сбывшееся теперь знамение милости Божией. Дивны дела Твои, Господи! Радость обуяла меня ни с чем несравнимая: Серега — инок!

Я рассказала об этом своему духовнику.

— Да… лучше всех кнезь наш устроился. — Священник стал машинально гладить свою бороду, что означало крайнее удивление. — Как ведь, а? А тебе угораздило: всего за две тыщи баксов на всю жизнь молитвенника обрела. Как закручено-то. Вот и попробуй тут не сказать: слава Богу за всё!

— Да он теперь за всех знаемых будет молиться лет пятьдесят… Всем повезло!

Чтобы состояться в творческой профессии, необходимо счастливое стечение обстоятельств: талант кто-то должен заметить, поверить в него, дать возможность реализовываться. Нужен, как теперь говорят, продюсер. Для певца — музыкальный, для актера — кинопродюсер, для писателя — писательский. Меня «вычислил» директор одного большого издательства, Михаил Абрамович, в прошлом сам писатель. Как? До сих пор ума не приложу…

В начале девяностых стали появляться на российском телевидении первые бразильские сериалы «Рабыня Изаура», «Сеньорита» — такие наивные, чистые, по сравнению с тем, что снимается сейчас, с динамичным сюжетом. Мгновенно родился читательский спрос на книгу «по сериалу». И вот собралась небольшая группа знакомых друг с другом сценаристов, выпускников ВГИКа, которые по заданию издательства — «в четыре руки» написали требуемую книгу под вымышленным именем «бразильского писателя». Для профессионала, как оказалось, подобный коллективный труд не представляет большой сложности, главное — «списаться», чтобы по стилю куски были неотличимы. Мы разделили между собой эпизоды — и вперед, «авраамовы рабы», радуйтесь: вам повезло! Действительно, для нас, молодых, литературное рабство давало возможность зарабатывать, сняв с себя позорное наименование «тунеядца», потому что если не было литзаказов — а их не было, — выпускник творческого вуза автоматически попадал в разряд тунеядцев и при советской власти мог быть выслан из Москвы за 101-й километр… Поэтому советская творческая интеллигенция за счастье почитала устроиться дворником или истопником в котельной. Еще и угол с кроватью давали.

Сериал был в срок воплощен в книгу, и я несколько успокоилась насчет своей будущности: на телестудии дублировали новый сериал, намечалась новая работа и для «бразильских писателей». Но внезапно гарантированно и хорошо оплаченные сериалы были напрочь вымараны из моей творческой биографии властной рукой «самого» Михаила Абрамовича. МихАбр, как за глаза звали директора издательства, вызвал меня в свой страшный для новичка кабинет и сказал:

— Про сериалы забудь, халтурщица.

Он внушительно встал, сгреб с полки три толстенных тома и бросил на стол перед моим носом. На обложке верхней книги я прочла фамилию тогда мне неизвестную.

— Известный сибирский писатель, — сказал МихАбр. — Недавно умер. Вот три его романа. Прочти. Можешь брать любых героев, любые времена — здесь этого добра достаточно. Напишешь продолжение. Страниц восемьсот по две тысячи знаков. Даю полгода. Время пошло… Да… с родственниками о правах договорились. Имя на обложке будет его жены. Но деньги тебе дадим. Это тебе не рабыня Изаура… Вопросы есть?

Я, что называется, остолбенела. Язык пересох. Сердце упало.

— Да вы что, Михаил Абрамович… Я таких толстых книг давно и не читаю. Тут за одну читку деньги надо брать, а написать целый томище…

— Ты всё поняла? — перебил он и сел за свой огромный рабочий стол, позвонил секретарше. — Принеси хороший пакет, быстренько. Настя, пакет нужен… любой не дырявый.

Через тридцать секунд вбежала Настя с пакетом.

— Положи сюда эти книги и проводи… Напои писательшу чаем за счет издательства. Пирожное есть? Угости, и пусть катится домой.

— Прощайте, Михаил Абрамович! — осмелилась сказать я, чувствуя свое полное творческое бессилие.

— Через три дня позвонишь, и запомни: другой работы для тебя здесь не будет! — ответил он.

Я вышла в приемную. Села на стул и заплакала.

— Да ты не обращай внимания на грубости, — утешала Настя.

— Это ни при чем… — не могла я успокоиться. — Велел мне за полгода роман в восемьсот машинописных страниц накатать.

— Одной? — удивилась секретарша. Наступила тяжелая пауза. — Чай тебе, что ли, сделать?

— Нет, пойду… — сказала я и открыла дверь.

— Он никому такого не предлагал, тебе первой, — растерянно сказала Настя.

— Я не напишу.

— Прям… — отмахнулась секретарша. — Напишешь! У МихАбра глаз — алмаз. Он тоже нервничает. Представь, решился на тебя, никому не известную тетку, поставить. Давай, не подводи мужика. Плохо напишешь, родственники откажутся от романа.

— Обо мне хоть кто-то подумал?

— Да ты тут при чем? Пиши знай, баллы зарабатывай…

Было похоже на то, что на меня вывалили пять тонн песка, и я оказалась под завалом. Только к утру как-то смогла из-под него выкарабкаться. Раскрыла толстую книгу неизвестного мне известного сибирского писателя… Одну, другую… стала читать. И мне понравилось! Язык, стиль, герои, содержание — о судьбе староверов-беспоповцев, вынужденных скрываться на Севере, а потом оказавшихся в Сибири. Три огромные эпопеи я проглотила за неделю.

Позвонила МихАбру. В качестве приветствия он произнес свое знаменитое:

— Ну?

— Наверно, я возьмусь.

— Приходи на днях, подпишем договор. Чао.

Через несколько дней мне исполнялось сорок лет, а я еще и не начинала своей писательской карьеры. Тогда это было причиной стойкого уныния — так называемой депрессии. Было от чего унывать: семьи нет, первую свою инженерскую профессию забыла, в новой — сколько уже времени никаких подвижек и перспектив. Из родного города уехала, в Москве никаких связей не приобрела. Бросила синицу в руках, за журавля в небе не ухватилась…