Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

— Здорово! — ответила я.

— Это вы домолились, — сказал другой.

— Вдруг полил, ниоткуда взялся! — сказал Степка. — А мы не верили.

— Да? Нет, верить надо обязательно… — Я согласилась с мыслью и пошла домой.

Прошла мимо дома Ольги Ивановны, но даже желания не возникло зайти к ней и разузнать про внезапный ливень.

Еще три дня я пролежала с температурой, с лицом землистого цвета. Но хворь тела была несравнима с муками напавшего на душу уныния. Невозможно было молиться и даже просто думать о чем-то хорошем. Был момент, когда захотелось утопиться в речке, хорошо, что я была не в силах идти дальше обеденного стола.

Через три дня соседи пригласили на знатную уху — в нашей речке поймали метровую щуку. Родители силком, под руки притащили меня на другую улицу и усадили за стол. Все радовались, обсуждая ту щуку, которая еще час назад была жива. Я не могла ни есть, ни пить, ни объяснить, что со мной происходит. С большим трудом я сдерживала в себе крик, чтобы все замол-чали! «Господи… Господи, — сумела я произнести внутри себя. — Господи, помилуй!» И вдруг — в одно мгновение вся хворь и мука оставили меня, будто и не было! Целая скала с души свалилась. Все сразу стали родными и близкими. Господи, как мало человеку надо! Я влилась в веселый разговор, выпила, как все, водочки. И заплакала. Отчего — тоже не могла объяснить. Все, конечно, подумали — от того, что болезнь ушла, даже видимым образом. Я порозовела, и народ обрадовался:

— Давно бы так… Водка от всех болезней… Сразу на человека стала похожа…

— Колдунья она у нас, — вдруг сказал кто-то.

— Колдунья, колдунья, — поддержал народ.

— Глупостей только не надо говорить… — оборвала я.

— Какие же глупости? Кто ливень вызвал? Мы, понимаешь, отправились на станцию, солнышко светит, птички поют. Дошли до середины, и вдруг ни с того ни с сего ливанул дождичек. Мы в секунду до ниточки промокли, еле до станции нагишом дошли… Чья работа?

— Я-то тут при чем?

— Мы тебе очень-очень благодарны, — закричал народ усиленными водочкой голосами. — Молодец! Колдуй в том же духе…

— Знаете что! — обиделась я. — Выбирайте выражения: я не колдунья.

— Один фиг: наколдовали, намолилась… С этой своей старушкой-подружкой… Ха-ха-ха! Выпьем за потушенный пожар!

— Что ж вы такое несете, нехристи! Колдовство и молитва — совершенно разные вещи, — попыталась я вразумить теплую компанию. — Могли бы сейчас на головешках сидеть!

— Могли! Но не сидим! Водочку вот пьем! Значит, любит нас твой Бог!

Перекричать пьяный базар было невозможно. И я ушла, услышав вслед:

— Молодца, молись дальше. Знаем теперь, к кому обращаться.

Не стала я читать им проповедь, мол, обращаться надо к Богу и вообще благодарить Его, когда, например, спас от пожара. Глас вопиющего в пустыне.

Наконец дотащилась я до Ольги Ивановны. Увидев меня, она кинулась навстречу, обняла, словно мать родная, и выдохнула:

— Жива… Как дьявол-то на тебя набросился… Давай поедим, я щец сварила, с тушенкой. Всё жду, жду, когда же ты придешь. Ай-яй-яй, дите ты мое…

И мы обе хором всхлипнули.

— Тяжело как было, — наконец сказала я.

— Еще б не тяжело!..

— А вы знаете про мою болезнь? — удивленно спросила я.

— Как же не знать, — удивилась Ольга Ивановна. — По три раза на день прибегала. Тебе разве ничего не сказали?

— Нет…

— Ну, Бог с ними со всеми! — сказала она, пододвигая ко мне миску наваристых щей. — Кушай, кушай! Ничего, пройдет. Это они не хотят Божиего чуда признавать…

— А что, всё-таки чудо? — спросила я.

— Как хочешь, так и всяк думай! Свернулся огонь-то, нету… Ты почаще в лес сейчас ходи, от людей бегай, а то такого наговорят. Меня уже колдуньей прозвали.

— И меня тоже, — рассмеялась я.

— Ничего, переживем и это. За неблагодарных Бог благодарит. Мы этого дьявола прогоним, — и Ольга Ивановна потешно затопала ногами. — У-ух, пошел! Не трожь Наташечку! Ты кушай, кушай, душа моя…

И это ласковое «душа моя» в одночасье привязало меня к ней на всю оставшуюся вечность.

Столь «эффективный» крестный ход, который совершили с Ольгой Ивановной, имел последствия, о которых стоит рассказать. Случившаяся после него внезапная, тяжелая и необъяснимая моя болезнь сыграла роль хорошей вакцины против тщеславных помыслов при случающихся чудесах; с другой стороны, научила меня не бросаться сразу на любую амбразуру, но сначала поразмыслить и помолиться, чтобы узнать волю Божию на сей предмет. Но самое главное — не дала развиться «звездной болезни» приписывать себе лавры «чудотворицы», а относить чудеса исключительно вмешательству Бога, который «где хочет, нарушает естества чин», вплоть до изменения законов природы.

«Просите, и дано будет вам» [19] Мф. 7:7. — эти слова Христа Спасителя явным образом исполнились во время нашего моления о прекращении пожара. А когда исполнились, то придали дерзновения, то есть смелости, решительности в молитвах и упования, что Бог их слышит. В последующие годы неоднократно собирались мы на крестные ходы в нашем дачном поселке. Строго говоря, наши хождения с молитвой так назвать нельзя. В крестном ходе обязательно должен участвовать хотя бы один священник, а у нас такого никогда не было. Узнав об этом, я испугалась своего самочиния. Но недоумение вскоре разрешил один известный архиерей, который сказал мне: «Зачем называть ваши благие шествия крестным ходом? Можно ведь обозначить их как соборное моление… В церкви люди стоят и молятся. А вы молитесь, находясь в движении. Это не противоречит евангельскому слову „Должно всегда молиться и не унывать“ [20] Мф. 7:7. ».

Мы именно старались не унывать. Вот, например, наступило лето, хорошее, теплое. Картошка зацвела, малина и черника в лесу множество завязей пустила, земляника зелененькими ягодками покрылась… Ждем хорошего урожая. И что же? Две недели дождя нет, три, месяц. Несладкая земляника только в самых глухих местах созревает, где влага осталась, малина сохнет, черника не наливается, картошку даже жук глодать перестал: листья повяли. Или наоборот, бывало, несколько недель подряд льет дождь, местной флоре остается только киснуть — в прямом и переносном смысле. На памяти и печально знаменитая засуха 2010 года: леса горят, по трассе невозможно ехать — дымом заволокло, за ночь и наш поселок дымом покрывает — не продохнуть. В подобных случаях с Ольгой Ивановной решаем — пора «крестный ход» устраивать. Было таких ходов у нас десятка полтора. Прибавлялись люди к соборным молениям понемногу — пожилые две-три женщины приходили, порой маленьких внуков приводили. Поначалу обходили мы вокруг поселка с молитвами в потемках, не хотели, чтобы народ над нами смеялся, — себе же в осуждение. Почти не было случая, чтобы в разгар засухи ночью или с утречка после этого не прошел бы дождик. Люди не верили, что по молитве дождь спустился, обличали нас во лжи, мол, кто-то где-то метеопрогноз услышал, что дождь обещали, вот и пошли, «чудотворцы». Мы не спорили. Вольному воля, спасенному рай.