Анатолий Маев - Генетик

Во время чаепития Федор Федорович рассказал приятелю о том, как Еврухерий нежданно-негаданно позвонил ему и пригласил прийти в психиатрическую больницу имени Макса и Эглиса.

— Что удивительно, — рассказывал Кемберлихин, — перед публикой предстает совсем другой Еврухерий — довольно прилично выражающий мысли. Фразы с обоснованной смысловой нагрузкой, предложения логически завершенные…

— Порой и мне кажется, что я общаюсь с двумя разными Макрицыными, — кивнул Ганьский. — А я попытался проанализировать это явление. Но наблюдая за ним, понимаю, что оказываюсь в тупике. В одном я уверен абсолютно: он не играет. Не подлежит сомнению, что Еврухерий — явление уникальное. Не исключаю, что науке еще предстоит разгадать его феномен. У меня на сей счет есть определенные предположения, но не более того. Он объяснил, почему решил пригласить тебя?

— Нет. Встретил меня, провел в зал, какой-то даме удверей представив как друга великого ученого, имея, надо полагать, в виду тебя, и усадил прямо по центру в предпоследнем ряду. Затем ушел за кулисы. А перед самым началом вернулся ко мне и шепотом попросил: «Сосчитайте, пожалуйста, сколько человек в зале. Себя не надо. Как только сосчитаете, начинайте смотреть на меня и смотрите до тех пор, пока наши взгляды не встретятся». Я так и сделал. В конце сеанса Макрицын обратился к главврачу со словами: «Уважаемый Станислав Алексеевич! Мы договорились с вашим председателем месткома, что сотрудники идут бесплатно, а люди с улицы — платят. На сегодняшний день в больнице работает сто восемьдесят три человека, из которых присутствует сто двадцать девять. А председатель месткома перед началом моего выступления уверила меня, что ни одного билета не продано. Интересно, как могло в зале оказаться двести девяносто девять человек, не считая одного гражданина, которого я пригласил я?» И знаешь, что поразительно, Аполлон? Я насчитал именно это количество!

Федор Федорович сделал несколько глотков успевшего остыть до комнатной температуры чая и продолжил свой рассказ:

— Через пару дней он звонит мне опять и вновь зовет ссобой. Именно зовет, а не приглашает. Так и говорит: «Федор Федорович, пойдемте со мной завтра, если не заняты будете». И я согласился. Мне самому интересно стало. А дальше вот как было…

Встречаемся, идем. Еврухерий рассказывает, что одноклассница позвонила, попросила родственнице помочь: что-то личная жизнь у той не клеится. Еще сказал, что фотографию видел и думает, что сможет причину проблемы объяснить. А меня попросил как бы ненароком в ванную зайти и потом, когда он говорить будет, смотреть на него, пока сам взгляд не отведет.

Приходим. Центр. Старый кирпичный дом. Консьержка. Четырехкомнатная квартира. Кухня метров восемнадцать. Потолки — за три метра с лепниной. Богатая обстановка, но безвкусица. Беспорядок. Везде пыль. Вещи разбросаны. Хозяйке лет тридцать пять. Красивая. Брючки в обтяжку, блузка до солнечного сплетения. Груди, как волейбольные мячи. Голова немытая. Маникюр.

Макрицын, не спросив разрешения, проходит в гостиную и плюхается в кресло прямо на лежащий в нем хозяйкин халат. Женщина предлагает кофе, а он — ни «спасибо», ни «благодарю» — отвечает:

— Кофе мы не хотим, от кофе кожа морщится. Давайте-ка лучше рассказывайте мне и помощнику, что случилось.

А сам смотрит на нее, ну просто поедает глазами. Казалось, что мысленно он ее уже успел раздеть, одеть и опять раздеть. До того все откровенно, что мне за него даже неудобно стало. Вдруг Еврухерий ни с того ни с сего, продолжая рассматривать ее фигуру, вопрос ей задает:

— Белье часто меняете?

Женщина побледнела, бедная, испуганно смотрит на меня, словно ища защиты, и лепечет:

— Каждую неделю.

— Я про постельное белье спрашиваю! — с явным раздражением уточняет Макрицын.

— Не знаю, — признается женщина. — Домработница приходит и меняет, а как часто — не обращала внимания.

— Так что случилось? — обращается к ней Еврухерий. И хозяйка начинает тараторить:

— Вы не поверите… все так необъяснимо… но я буду с вами абсолютно откровенна… Девять месяцев назад в автокатастрофе погиб мой муж, мой любимый и единственный мужчина с момента, как мы познакомились. Мы встречались три месяца, еще четыре прожили в браке…

Тут Макрицын бестактно прервал женщину, объяснив, что ему надо подумать. Он поудобнее уселся в кресле, закинул голову назад и закрыл глаза. В это время, воспользовавшись паузой, я спросил у хозяйки, где туалет. Потом зашел помыть руки в ванную, как и просил Еврухерий, и через пару минут вернулся. Макрицын еще некоторое время пребывал в прежнем положении, но достаточно скоро открыл глаза и сразу же обратился к женщине:

— Мы договаривались, что вы врать не будете, а сами врете.

— Я говорю правду, — возразила Кристина. Так звали хозяйку квартиры.

— Нет, врете, — повторил Макрицын. — Мужа вы не любили, а замуж пошли, чтобы прописаться. Вы приехали в Москву из деревни, что неподалеку от Белой Церкви, потому, что вам очень хотелось поменять печь с дровами в украинской хате и холодный сортир во дворе на теплую московскую квартиру со всеми удобствами внутри. Первый месяц вы жили у сестры, но потом она вас выгнала за то, что вы соблазнили ее сожителя. После этого вы занялись оказанием известных услуг мужчинам за деньги. Тогда-то вы и встретились с Петром Геннадьевичем Головачевым, приехав к нему по вызову в эту самую квартиру. А через три месяца стали его женой. Однако втайне от него и в его отсутствие продолжали встречаться за деньги с одним из своих постоянных клиентов.

Кристине сделалось плохо. Она села на стул и обхватила руками голову. Женщина рыдала. Макрицын же как ни в чем не бывало продолжал:

— Меня, короче, это не интересует. Но если хотите, чтобы я помог, говорите правду.

Кристина взяла себя в руки и продолжила:

— После смерти мужа, недели через две, я случайно встретила одного молодого человека, и у нас сразу возникли близкие отношения. Мы были вместе два месяца. Как-то вечером я уже лежала в кровати и ждала его из ванной. Он пришел, лег со мной, начал целовать и вдруг… вдруг вскочил как ненормальный, не сказав ни слова, быстро оделся и ушел. Выражение его лица было звериным. Я звонила ему, хотела спросить, что произошло, но он не отвечал на звонки. Месяц я была одна. Но потом в ночном клубе встретила человека и влюбилась. У нас сразу возникли близкие отношения. Роман развивался настолько быстро, что мужчина сделал мне предложение уже через две недели…

— Что вы каждый раз говорите «близкие отношения сразу возникли»? Мне это понятно стало в тот момент, когда я вас увидел. Я должен подумать.

Еврухерий вновь самым безобразным образом прервал даму и принял известную позу в кресле. Однако довольно быстро вернулся к разговору: