Эрик-Эмманюэль Шмитт - Два господина из Брюсселя

Альба и Магнус боялись, как бы путь им не преградил завал. Ввиду опасности посещение региона было запрещено. Они дрожали при мысли, что Йонас вынужден дышать этим загрязненным воздухом.

Они увидели вдали светящиеся точки: власти окружили опасную зону цепью огней. Магнус из осторожности выключил фары и двинулся по проселочной дороге, тянувшейся параллельно шоссе.

— Как Вильма ухитрилась сюда добраться? — спросила Альба, засомневавшись в своих выводах.

— Не забывай, что с ней был Йонас, а он прекрасно знает все здешние лазейки.

— Он бы ей никогда их не выдал!

— Угрозами можно вытянуть все что угодно.

Альба судорожно сглотнула. Йонас попал в настоящий ад. Только бы у него хватило сил…

Их колымагу все больше кидало из стороны в сторону: дорожка была усыпана не только пеплом, но и камнями.

Вдруг Магнус резко затормозил. Дорогу пересекал мощный поток. Дальше ехать нельзя.

Они надели капюшоны, защитные маски и продолжили путь пешком.

Вокруг царил апокалипсис.

Вихрь завивался вокруг них, мешая продвижению; он спускался с вершин, оттачивался на оселке скал и набрасывался на путника, беспощадный и острый как бритва.

Когда они добрались до плато, на котором была построена хижина, вокруг внезапно прояснилось благодаря встречному порыву ветра. Несколько секунд окрестность была погружена в летаргический сон, похожий на агонию; и тут они увидели внедорожник, припаркованный в пяти метрах от дома.

— Ого, они доехали до самого дома! Они наверняка там!

Альба и Магнус бросились вперед, но все было против них. Пепел после недавнего дождя смешался со снегом и превратился в комковатую клейкую кашу, в которой вязли ноги, и каждый шаг давался путникам с большим трудом. Ветер на плоскогорье измывался над ними иначе: он их обшаривал, царапал, нахлестывал, мешал сосредоточиться. Его дикий рев убивал всякую способность мыслить и сметал с земной поверхности все подряд.

Наконец они приблизились к домику. Тощий дымок выползал из трубы, и тотчас ветер растаскивал его клочьями во все стороны.

Магнус дал Альбе знак молчать. Он хотел застигнуть Вильму врасплох.

Резким ударом плеча он распахнул дверь.

Вильма сидела у ног дремавшего Йонаса; она едва успела заметить вбежавшего человека. Ударом по голове Магнус оглушил ее и связал ей руки.

Вильма усиленно заморгала; поняв, что произошло, она взвыла.

Альба бросилась к Йонасу: он осунулся, похудел, дышал с усилием. Она похлопала его по бледным щекам.

Йонас открыл глаза, увидел крестную:

— Я знал, что ты придешь за мной.

Услышав его голос, Вильма с удвоенным пылом заговорила:

— Оставьте нас в покое. Не трогайте ее. Это моя дочь. Я ее узнала. Она не противилась, была со мной ласкова, разве это не доказательство?

Магнус попытался заткнуть ей тряпкой рот. Рыжая мышка куснула его и лягнула в пах. Магнус скорчился от боли:

— Ну что мне делать с этой одержимой?

Альба вклинилась между ними, смерила Вильму взглядом и распорядилась:

— Привяжи ее здесь. Чтобы не путалась под ногами. Пришлем за ней полицию.

— Помоги мне, Альба, — захныкала Вильма. — Ты замолвишь за меня словечко. Ты одна можешь.

— Вильма, ты больна, очень больна, но, надеюсь, врачи помогут тебе.

— Возьмите меня с собой.

Альба с трудом удержалась от того, чтобы дать ей пощечину.

— Я не доверяю тебе. Видишь, до чего ты довела Йонаса? Он еле жив.

Магнус тепло укутал племянника, надел ему маску и без лишних слов усадил себе на плечи.

— Держись, парень, отправляемся.

И они покинули хижину.

Ветер усиливался, упорный и неумолимый. Долго ли еще стихия будет бушевать?

Красный домишко из последних сил сопротивлялся порывам ветра, жалобно поскрипывая и дрожа. Изнутри доносились рыдания Вильмы.

Они двигались наугад, то и дело оступаясь. Ветер, казалось, вознамерился вымести весь сор из головы путников и с окрестных холмов.

Вдруг они услышали странный шум, стремительно нараставшую канонаду. В их сторону несся град камней.

— В укрытие, живо!

Альба махнула рукой в сторону выступа скалы, знакомого ей с детства, где они с Катриной когда-то давно устраивали игрушечный домик. Путники кинулись туда.

Мимо них несся разнокалиберный вулканический мусор, то камни размером с куриное яйцо, то целые глыбы.

Йонас вскрикнул, и Альба с Магнусом в испуге оглянулись, думая, что он ранен.

Йонас указывал пальцем на еле заметную вдалеке хижину.

Громадный осколок скалы пробил крышу, и языки пламени, вырвавшись из дымохода, уже лизали балки.

Несколько минут бушевал пожар, раздуваемый ветром, потом бешеный порыв накинулся на обугленный остов хижины и вмиг разметал ее останки по плато.

Альба улыбнулась. Этот рассеянный свет и легкий ветерок возвещали рождение весны и новой жизни.

В ясном небе светило солнце. Возбужденно похохатывали чайки. Скоро твердая как камень земля смягчится, проклюнется трава, и нутканские люпины затянут холмы синим покровом.

Альба задумчиво перебирала старые письма в ожидании прихода Свистка.

Он объявил, что прошлой ночью ему удалось взломать сайт больницы и он распечатал важные документы.

Вот он показался на дороге, яростно нажимая на педали и враскачку поднимаясь по склону. Глядя на его тощий силуэт, трудно было сказать, кто из них с велосипедом более сухопар.

Он приблизился к Альбе, победоносно потрясая папкой:

— Наша взяла!

— Как я могу тебя отблагодарить?

— Участием в революции, товарищ! Ну пока, прощаюсь, нас могут увидеть.

Он развернулся и на свободном ходу спустился с холма, быстро превратившись в точку на дороге в Рейкьявик.

Альба вернулась с конвертом в руке в комнату, где спал Йонас; Катрина еще приходила в себя после поездки.

Вынув содержимое конверта, Альба не глядя сунула его в уничтожитель бумаг. По мере того как обрезки измельчались, она чувствовала, как ее жизненные силы возвращаются и крепнут. Она приготовила чай и подсушила в тостере хлеб.

Проснулся Йонас. Он вышел к ней в коралловой пижаме, потягиваясь и улыбаясь. В ореоле русых волос он был прекрасен, как утренняя заря.

— Эх, жалко, что ты отменила праздник в честь моего возвращения! — вздохнул он. — Друзья так бы порадовались.

Альба протянула ему поднос с горячим завтраком:

— Чуть позже. Запомним, что это наша отложенная партия. Ну а сейчас не сыграть ли нам партию в белот?

На скамейке напротив женщина кормила птиц. Воробьи и синицы сначала приближались к ней с опаской, подпрыгивали, будто боялись опуститься на землю и потерять способность летать; при малейшем подозрительном движении птицы были готовы вернуться в свою воздушную стихию; потом они все же решались приземлиться, их становилось все больше, они подбирались к ее ногам, и вот перед скамейкой образовался этакий полукруг, наподобие хора попрошаек; теперь некоторые смельчаки, охотясь за крошками, уже отважно усаживались на скамью и даже на бедра и руки этой дамы. Привлеченная пиршеством малиновка разогнала своих сородичей, пустив в ход клюв, а тем временем подоспели, переваливаясь, и грузные голуби.