Татьяна Бонкомпаньи - Девушка из высшего общества

Бывали моменты, когда ее охватывало чувство одиночества или беспокойства, но в основном это случалось в субботу днем, когда Роберт забирал к себе Уилла.

В одну из таких суббот в середине сентября он объявил ей о своем решении снять студию в нескольких кварталах от офиса. Держа в руках сумку с вещами сына и кружку-непроливайку, он повернулся к Лили и будничным тоном сообщил:

— Наверное, на всякий случай мне стоит оставить тебе новый адрес.

— Ты переезжаешь? — спросила она встревоженно, сбитая с толку этой новостью. Если Роберт перебирается в новую квартиру, это может означать, что они уже никогда не сойдутся. — Можешь подождать, пока я уложу его спать? — нервно поинтересовалась она. Уилл, который все это время держался за ее ногу и пытался забраться по ней вверх, тут же разжал руки и принялся бегать по холлу.

— Нет, нет, нет! — кричал малыш, убегая все дальше.

— На это может понадобиться какое-то время, — вздохнула Лили. — В холодильнике есть пиво. Угощайся.

Она догнала Уилла, схватила его и, прижимая к себе одной рукой, открыла локтем дверь в детскую.

Через двадцать минут Лили вышла из комнаты. Роберт сидел в гостиной, смотрел на снимок, где они были запечатлены все вместе на пляже острова Сен-Барт.

— Трудно поверить, что это было всего девять месяцев назад, — заметил он.

— Да, ты прав.

Он поставил фотографию на каминную полку рядом с другими и скрестил руки на груди. Как же все эти дни она мечтала крепко прижаться к нему!

«Лили, соберись!»

— Кстати, о твоей новой квартире. Как я понимаю, ты снял ее, потому что не собираешься возвращаться сюда. — Она старалась не выдать голосом, как сильно колотится сердце.

Роберт опустился на диван с новой обивкой.

— Я этого не говорил. Но я не могу вечно оставаться у Генри. Он ведь не женат, и ребенок в квартире каждые выходные доставляет одни неудобства.

— Роберт, дальше так продолжаться не может. И я так больше не могу. Ответь мне раз и навсегда: хочешь ты попробовать наладить наши отношения или нет?

— Мне нужно еще время, — ответил он и потер глаза. Лили заметила, что он осунулся и выглядит уставшим, мешки под глазами приобрели фиолетовый оттенок.

Лили села на противоположный угол дивана и подтянула под себя ноги. Если бы Роберт хотя бы раз за прошедшие три месяца намекнул, что по-прежнему любит ее, возможно, она была бы готова дать ему больше времени разобраться со своими желаниями. Но в данной ситуации Лили решила, что у нее нет выбора, кроме как отпустить его.

— Роберт, я люблю тебя, — сказала она. — Но мне нужно услышать твой ответ прямо сейчас.

Он кивнул, но отвел глаза.

— Как я понимаю, все кончено?

Его глаза блестели, полные слез.

— Черт возьми, скажи что-нибудь! — Лили потеряла терпение и почувствовала, что теряет над собой контроль.

— Мне нужно еще время, — повторил он. — Просто дай мне несколько месяцев.

У Лили зачесался нос, но она сдержалась и не расплакалась.

— Если ради спасения нашего брака ты не можешь простить меня сейчас, тогда ты никогда не сможешь этого сделать. Ты или любишь меня и хочешь быть со мной, или нет. И время тут не поможет.

Роберт снова промолчал, и тогда она встала и, вскинув руки к потолку, произнесла:

— Все кончено, Роберт.

Он взял пиджак и ушел, и на минуту мир вокруг погрузился в такую тишину, что Лили услышала щелчок замка на входной двери и звук шагов Роберта на лестнице, покрытой ковром. С каждым шагом муж удалялся от нее все дальше и дальше. Она схватила диванную подушку, прижала ее к лицу и горько заплакала, чего не позволяла себе несколько месяцев.

— Мой брак разрушен, — громко произнесла она. — Мой брак разрушен, — снова и снова повторяла Лили, пока слова не начали сливаться друг с другом и потеряли всякий смысл.

Она долго сидела на диване, охрипшая от слез, пытаясь найти ответ на миллион вопросов одновременно.

«Стоит ли мне вернуться в Нэшвилл? Снова выйти на работу? Женится ли Роберт еще раз? Если да, я убью его».

А потом она подумала о сыне, которому придется расти между двумя домами, каждую неделю уезжать и возвращаться. Он никогда не узнает, как это бывает, когда все твои вещи собраны в одном месте. Лили снова расплакалась. Прошло много времени — двадцать минут или два часа, Лили точно не могла сказать, — прежде чем она поднялась с дивана и, словно зомби, прошла через холл в ванную комнату и умылась холодной водой. Осторожно заглянув в детскую, она залюбовалась сыном, который сладко спал в кроватке, раскинув руки над головой, как ангел.

— Все будет хорошо, любимый, — прошептала Лили, глотая вновь подступившие слезы.

В конце ноября Лили пригласили на вечер в пользу детской благотворительной организации из Бронкса. После известных событий на балу она намеренно старалась не появляться в свете, так как не хотела видеть неизбежных косых взглядов в свою сторону и перешептываний. Хотя Бет Дженклоу достаточно благосклонно отнеслась к Лили в своей статье, Форд оказался прав: все, а особенно богатые и стремящиеся к известности, любят винить во всем журналистов. Они рассказывали ей гадости о своих лучших друзьях, приглашали на лучшие вечеринки, но стоило один раз оступиться — и ее выбросили на обочину. Теперь Лили потеряла всякое желание снова стать своей в кругу избранных. Последнее посещение благотворительного бала стало для нее чем-то вроде прыжка в мясорубку, из которой она выбралась разбитой, с кровоточащими ранами и полностью дезориентированной. Никогда больше она не подвергнет себя таким испытаниям. Никогда в жизни.

И все же Лили скучала по подругам — вернее, по тем, кого она ошибочно считала подругами. Большинство из них не хотели иметь с ней ничего общего. Случайно встретившись с Лили в отделе детской одежды в «Барниз», они тут же скрывались в соседнем бутике канцелярских принадлежностей миссис Джон Л. Стронг. С качелей в Центральном парке они уводили детей в песочницу. Однажды Лили заметила Сноу, которая перебегала Парк-авеню, чтобы избежать встречи с ней, и чуть не угодила под грузовик. Такое отношение со стороны Сноу — одной из немногих, кого Лили раньше считала настоящей подругой, — поначалу обидело, но боль быстро уступила место разочарованию.

Из полутора десятков женщин, с которыми она подружилась за прошедший год, верными ей остались только Эллисон и Кейт. Отношение Эллисон не удивило Лили — она всегда отличалась независимыми взглядами и не питала иллюзий по поводу Морган и Дианы, справедливо считая их задирами и интриганками. А вот отношение Кейт удивило и она была ей очень благодарна. Как и Лили, Кейт рассталась с мужем — это стало поводом для множества злых сплетен, так что у девушек было много общих тем для обсуждения. Кейт любила сказать что-нибудь вроде: «Я поняла, что возникли проблемы, в тот момент, когда начала мечтать, как буду называть Александро бывшим мужем», — и они обе падали на пол, корчась от смеха. В их судьбах произошли немыслимые изменения, так что же еще оставалось делать, как не пытаться отыскать в этом хоть что-то смешное? Все лето они поддерживали друг друга и обменивались книгами из серии «Помоги себе сам», женскими журналами и юридическими советами. И к началу осени их уже связывала крепкая дружба.