Мария Свешникова - Небо № 7

Мы вернулись домой. Эмиль как раз пришел в себя и извинялся перед мамой.

Они покричали еще полчаса друг на друга.

Я сквозь сон слышала, как они ушли. Дверь щелкнула. Я снова погрузилась в мутное зарево мыслей.

Меня разбудил Друг из Бронкса, который сказал, что со мной хочет познакомиться Евгения.

Я открыла им дверь в пижаме, с размазанным по лицу выражением обиды на раннее пробуждение. Около десяти часов вечера.

Если честно, от той Жени — сморщенной и забитой в угол серой мышки, осталось только название. Передо мной стояла высокая блондинка с длинными прямыми волосами, достаточно худая — тех щек, которые я видела на фотографиях, обнаружено не было, одетая с иголочки — не могу сказать, что дорого или суперстильно, скорее взято самое неброское и не столь кричащее и скомпоновано между собой. Она была очень хорошенькая, не глянцевая фарфоровая красавица, а очень хорошенькая!

Пока Женя мыла руки, а я ставила чайник, Сашка на удивление цинично произнес:

— Посмотри, что я сделал! Как тебе произведение искусства?

— Ты считаешь, что девушку можно взять и слепить, и тебе не стыдно вот так об этом говорить? — моему возмущению не было предела.

— А почему нет, если это МОЯ женщина?

— Странное потребительское отношение к людям у тебя возникло.

Женька вышла из ванной, такая радужная и молчаливая. Она улыбалась. Вот объясните мне логику: сначала кричать, что не разрешает разговаривать со мной по телефону, а потом приходить ко мне в дом и улыбаться как ни в чем не бывало? Если честно, логика и вправду железная.

Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Много одежды из Лондона привезла? — это было первое, что Женя произнесла за вечер. Ей казалось, что с девчонками с Остоженки можно говорить только о шмотках. Москва полнится ошибочных мнений, как видимо, и Зеленоград с претензией.

— Нет, больше впечатлений. У меня прошла мания тряпками лет в шестнадцать.

— Маш, перестань хамить, — осадил меня Друг из Бронкса.

Беседа явно направилась в ненужное русло.

Надеюсь, Саша не будет мне читать лекции про точки Бифуркации?

— Я не хамлю. Терпеть не могу двух вещей — мужских слез и женских разговоров о тряпках. Тряпки нужно носить, а не трепаться! — сказала я еще более грубым тоном.

— Ладно, какие у тебя еще неприятности за сегодня? — повопросничал Сашка, чтобы разбавить крепкий коктейль женского подтрунивания.

— Влюбилась в своего первого клиента.

Я поведала Саше и Жене свою историю. Оба смеялись и офигевали, впрочем как и я.

— Слушай, а классно было бы, если бы у вас все получилось. Такой роман можно было бы написать. Очень классно было бы, — Женя почти хлопала в ладошки.

— Для кого классно? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.

А ведь сто раз говорила Другу из Бронкса, что женщин, страдающих вегетососудистой дистонией, нельзя трогать в первые три часа после утреннего (ну или в моем случае вечернего) пробуждения.

— Для всех? — переспросила я. — Для его девушки тоже?

Сашка слинял в туалет, понимая, что это принципиально женский спор, и вставив сейчас хоть слово, он подтвердит древнюю аксиому, что женщины дружат не с кем-то, а против кого-то. И этим «кем-то» становиться не спешил.

— Будет лучше для меня. Тогда вы будете меньше общаться и я стану спокойнее спать. Теперь ясно? — у нее откуда-то появился здравомыслящий тон в голосе.

— Саш, а я ее одобряю! — крикнула я ему в туалет, перебив физиологические процессы, судя по звукам, а Жене добавила: — Ты бываешь честной.

— Я и есть честная! — добавила Женя.

И снова соврала.

— Я же никогда не претендовала и не претендую на Сашу, почему такая агрессия?

— Агрессии нет. Я прекрасно понимаю мозгом, но не сердцем, что ты не претендуешь на него, но ты занимаешь то время, которое он должен отдавать мне.

Меня безумно покоробили слова «должен отдавать».

С каких пор мы экспроприируем людей? Превращаем их в собственность и требуем полного правообладания? Неужели в Москве такой невыносимый дефицит доверия?

Кстати, о доверии, как бы мне проверить, не светясь, какие отношения у Макса и Ники. Может, проследить?

Сашкин телефон звонил не переставая, ему нужно было вести очередные деньги за ротацию рекламного ролика. Срочно, чтобы успеть поставить в эфирную сетку по выгодному тарифу.

Когда только запускали его ресурс, отец заказал им пятнадцатисекундный рекламный ролик для телевизионной рекламы.

Сашка с отцом хоронили умершего пса. Был конец ноября, утренний запах дачи не внушал спокойствия, они стояли с лопатами, который час пытаясь победить промерзшую землю.

Копали долго, чтобы только вырыть эту скудную ямку для любимого пса. Все это время они молчали. Потом отец не выдержал, зашел в дом, принес бутылку водки, разлил на пару стопок и пил, чокаясь за будущее сына. Похоронив любимую собаку, он пересилил себя и не скорбел, а смотрел вперед.

Сашка держал себя, чтобы не расплакаться.

Теперь каждый раз, когда ему трудно, он вспоминает тот день, мысленно бьет себя по щекам и идет вперед.

— Я проверю твоих партнеров и дам тебе деньги, — вынес жизненный вердикт отец.

Тут же позвонил и заказал графический рекламный ролик.

— Не надо, я сам!

— Ты и будешь сам, ты вернешь мне эти деньги спустя три года. И прими на будущее один совет: никогда не подбирай то, что плохо лежит.

А ведь подобрал же. Женю.

Этот ролик пах ноябрем 2005 г.

— Саш, — начала Женя, заставив меня вынырнуть из воспоминаний. — А давай ты съездишь, все сделаешь, хотя я не понимаю, почему ты должен делать это именно в субботу, и заберешь меня отсюда! Мне очень лень! Кисуль, пожалуйста!

Фу, мерзость какая, рыба заливная и та лучше.

— Машка, ты же пока не собираешься уходить? — спросил меня Друг из Бронкса.

— Пока не собираюсь.

— Ладно, тогда я скоро вернусь.

Мы остались сидеть на кухне.

В голове крутились слова Макса: «Позвони, когда будешь одна». Но ведь Женя не считается?

Я вышла на балкон набрать волшебный позывной, покинув свой домашний морозильник.

— Ничего, что я врываюсь в твой субботний вечер? — начала я с вопроса, даже не представившись.

— Да ничего. Главное не спрашивай, как мое ничего, и я буду к тебе благосклонен.

Я слышала сквозь его голос звуки комментатора.

— Ты что, смотришь хоккей? Обычно во время подобных зрелищ входящие звонки игнорируют.

— А может, ты особенная?

— Мама говорит, что это вредно. К тому же особенный, когда тебя любят. Это не мой случай.

— А сама себя любить не пробовала?

— Пробовала. Пальцы устают. — Почему я сегодня так груба со всеми?

— Будешь хамить, перестану разговаривать с тобой.

— Ух ты! Будешь молчать и слушать? Пошли в кино! — не знаю, почему у меня это вырвалось, сначала я запрыгнула к нему в машину, теперь пытаюсь вытащить на встречу. Веду себя отвратительно. Необдуманно.