Мария Свешникова - Небо № 7

— Нет.

Так я и знала.

— На нет и суда нет! — я собиралась уже повесить трубку.

— Ты не обижайся, я просто вообще не хожу в кино. Раньше я смотрел почти все, были периоды, когда, что ни спроси — все смотрел. А потом понял, что все фильмы одинаковые. Ничего нового. С тех пор в кино и не хожу.

— А в хоккее разве можно увидеть что-то новое?

— Нет, в общем-то просто любопытно, и не берут денег за билет. Хочешь — приезжай.

— А ты где?

— В гостинице «Космос».

— А я приеду!

— Позвони мне, как доберешься.

Обыденный такой разговор, ничего особенного! А вы как думаете?

Стоило, наверное, спросить его, что он делает в субботнюю ночь в гостинице и один ли он… А то вдруг я окажусь лишь частью выходного рандеву.

Я вернулась на кухню.

Женька просила разрешения налить чаю. Я уверена, что пока меня не было в комнате, она уже попила из всех чашек и не побрезговала отхлебнуть из носика…

Но тем не менее я кивнула.

— Какой же Москва блядский город!

— И не говори, — подтвердила сей факт Женя. — Ты знаешь, я так устала — вокруг Саши столько девок. Каждый раз, как он в клубах — а это его работа, я не сплю, я жду сообщения, что все хорошо и он дома. Он мне столько изменял, а я терпела, терпела, потому что любила. Мне сначала было так стыдно видеть себя на ночных фотохрониках, я все время себе не нравилась. У меня обычно щеки на полкадра — так стыдно было…

Женька подула на чай.

— А сейчас тебе что, нравится вот так проводить время, слоняясь хвостиком за Сашкой по клубам?

— Не могу сказать, что мне нравится. Но иначе я его потеряю. Мне приходится вести… — она замялась… — если бы мы были на пару лет постарше, то назвали бы это «светский образ жизни».

— А я не хочу вести светский образ жизни, я хочу жить!

На этой фразе я забежала в комнату, быстро нацепила первое попавшееся платье, убрала волосы в хвост, надела босоножки и практически выпорхнула за дверь.

— Я не хочу думать, за кого меня примут, что подумают. Я хочу жить! — на самом деле я говорила это вовсе не Жене, а сама себе. — Ты меня прости, я тебя оставлю, ключи на тумбочке, когда Сашка тебя заберет, оставите у консьержки! Я убежала. Прости, если что не так…

Кстати, запомните, НИКОГДА не дружите с девушками своих лучших друзей!

Уже выбегая из подъезда, я встретила Эмиля, который, разругавшись с мамой, возвращался домой злой как черт. От тех же Брушевских.

— Эй, у меня дома приятельница сидит! Не выгоняй ее, ладно? Ее Сашка заберет минут через тридцать.

— Проститутка? — испуганно спросил Эмиль.

— Нет, пока просто Женя.

— Ну тогда ладно!

Он вошел в подъезд, я подняла руку. Остановилась вполне хорошая машина, я, не испытывая никакого смущения или стыда, сказала:

— Гостиница «Космос» — двести пятьдесят!

Оказалось, за въезд на территорию гостиницы нужно заплатить. Мне было жалко денег, однако идти по территории на каблуках, как проститутка, не хотелось. Есть у меня юношеские комплексы на заданную тему.

Когда я почти подошла к дверям, то набрала номер Макса. Он очень долго брал трубку. Гудок. Еще один. Снова гудок. Еще два. Автоответчик. Спрос. Снова. Гудки. Так дважды до полного самоистязания. И когда гиря надежды оборвала трос, ее страхующий, в паре сантиметров от земли, я услышала:

— Прости, в туалете был. Ты где?

— Я у входа, куда дальше?

— Поднимайся в номер восемьсот двенадцать.

— А меня пустят?

— С чего бы им тебя не пустить?

— Ну не знаю, может, нужен какой-то специальный пропуск.

Я зашла в холл и поняла, что тут без не то что пол-литра, тут и с целым центнером не разберешься, куда идти.

— Давай я спущусь и встречу тебя, — он снова смеялся надо мной.

И мне это нравилось.

Он встретил меня немного взъерошенный и уставший. Как будто он уже несколько суток не вылезает из этого номера.

Мы подошли к лифту странными окольными путями.

Я чувствовала себя еще хуже будучи ведомой по коридорам, может, я и не выглядела, как проститутка, снятая на ночь, но внутренне у меня было как раз обратное ощущение.

Из окон его номера было видно Останкинскую телебашню. Я вспомнила про Сашку, который повез деньги за ротацию рекламного ролика (я, конечно, знала, что деньги он повез не в саму башню, но мысль навевало), про Женьку, сидящую на моей кухне и уже, наверное, сто раз прочитавшую хистори в аське и все содержимое моего компьютера, Эмиля, который уже наверняка снова напился и храпит в ванне, маму, рассказывающую Нонне Брушевской про то, что я переспала с Максом, и тут я поняла, как же мне классно… И какая отличная вещь — гостиницы. Теперь я понимаю, куда сбегают люди, когда весь мир надоедает.

— Мне бабушка в детстве рассказывала, что в Останкино есть ресторан «Седьмое небо», что он даже крутится. Интересно, он существует? И сколько там стоит поужинать?

— Не знаю, есть он или нет, но мы можем сводить туда твою бабушку, пройти-то туда все равно возможно, а еду возьмем с собой.

— Нет, бабушке не до «Седьмого неба» в Останкино, она и так на Небе № 7!

— Прости!

— Ненавижу, когда извиняются в таких случаях. Как и все нормы приличия.

— Я заметил!

Макс улыбнулся.

— Тут хорошо! Мне нравится! — сказала я ему, осматривая номер.

— А мне нет. Но это не важно!

— Зачем ты тогда тут проводишь выходные, если тебе так не нравится?

— Да вчера в жуткую пробку попал, когда загород ехал, решил заехать и выспаться под кондиционерами, у меня же в доме пока не поставили их, а квартиру я… девушке оставил. Поэтому, чтобы не спать в машине, решил снять первый попавшийся номер.

— А ты не мог к друзьям поехать? Или по скорому поставить кондиционеры?

— По скорому это как? Минимум десять дней ждать. А к друзьям… а что у друзей?

— У тебя же сто пудов много крутых друзей, у которых дома есть кондиционеры. Почему бы тебе не поехать к ним?

— А почему бы мне не снять номер и не отдохнуть в выходные?

— Почему у тебя нет детей? — спросила я его напрямую.

— А у тебя?

— Так нечестно. Я первая задала вопрос, и потом мне двадцать, а тебе тридцать три…

Макс опешил, чуть взболтнул головой и спросил:

— Я тебе не говорил, сколько мне лет! Откуда ты знаешь?

Чтобы не сдать маму (потому что тогда мне и просто секса не светит), а также чтобы он не подумал, что я молодая разводчица мужиков на деньги, нужно было срочно придумать что-то поправдоподобнее:

— Ты будешь смеяться! Мне нагадали постель с мужчиной, которому тридцать три года… Правда, я во все это не верю.

— Мне тридцать три!

Не могу сказать, что Макс мне не поверил. Удивился — да, но отчетливой лжи не отследил. Но Друг из Бронкса прав — Москва и правда располагает к вранью. Тотальному.