Николя Барро - Улыбка женщины

3. До сих пор не ясно, будет ли месье Миллер в ближайшее время доступен для прессы. На сегодняшний день мне это представляется маловероятным.

И снова моя ложь была не так далека от правды. Ведь в действительности в Париж под именем Роберта Миллера приезжает зубной врач, чтобы подписывать книги, устраивать чтения и отвечать на вопросы журналистов.

Уход жены стал для Роберта Миллера сильным потрясением, и теперь он очень переменчив в своих решениях. Однако если он все-таки согласится, я с большим удовольствием зарезервирую для Вас один или, если хотите, два билетика.

Тут я остановился и еще раз пробежал глазами свое письмо. Объяснения показались мне убедительными, тон уверенным и вполне дружелюбным.

Настал черед первой приманки.

Дорогая мадемуазель Бреден, надеюсь, я ответил на Ваши вопросы. Я охотно помог бы Вам больше, но Вы должны понять, что я не могу так просто проигнорировать желание (и право) нашего автора. Однако если Вы пообещаете, что это останется между нами, я в силах организовать кое-что в частном порядке.

Я планирую встретиться с Робертом Миллером в ближайшую пятницу по поводу его новой книги. Совершенно неожиданно ему пришла в голову идея съездить на один день в Париж. Времени у него не так много, однако мы договорились вместе поужинать. Если у Вас есть желание и время, Вы можете, — сделав вид, что встретили меня совершенно случайно, — выпить с нами бокал вина и пожать руку своему любимому писателю.

Вот все, что я могу сейчас для Вас устроить, и делаю это в надежде больше не получать от Вас обидных писем.

Итак, что скажете?

На сегодняшний день это было лучшее аморальное предложение, которое я мог ей сделать. Аморальность состояла в том, что персона, ради которой я приглашал Орели на ужин, вообще не должна была там появиться. О чем, разумеется, мадемуазель Бреден знать не могла.

Я отправил это письмо «с наилучшими пожеланиями» и решительно пошел к столу взять авторучку и листок бумаги ручной выделки.

Она придет. Тем более если прочтет послание Роберта Миллера, которое я сейчас сочиню.

Я сел за стол, налил стакан вина и сделал глоток.

«Dear Miss Bredin!» — вывел я размашистым почерком.

И сразу надолго задумался, не представляя, с чего начать. Я словно лишился дара речи. Я барабанил пальцами по столу, стараясь вспомнить хоть что-нибудь об Англии.

Я представил себя на месте этого Миллера, уединенно живущего в своем коттедже. Как он отреагировал бы на вопросы мадемуазель Бреден? Случайно ли получилось, что героиня его романа выглядит точь-в-точь как отправительница письма? Или это тайна? Может ли он сам себе это объяснить? А может, это долгая история, которую он предпочел бы поведать ей с глазу на глаз в спокойной обстановке.

Я достал фотографию Орели Бреден из портфеля, улыбнулся ей и погрузился в прекрасный мир фантазии.

Через четверть часа я встал из-за стола. «Вы не слишком дисциплинированны, мистер Миллер», — укорил я себя. Было почти десять, сигареты кончились. Хотелось есть. Я надел пальто и помахал рукой пустому стулу.

— Оставляю вас ненадолго, мистер Миллер. Надеюсь, вам придет в голову что-нибудь путное. Вы ведь писатель!

На улице еще моросило, когда я толкнул стеклянные двери бистро «Палетт».

В это время здесь обычно бывало многолюдно. Посетители о чем-то оживленно беседовали, и ближе к стенам, где царил полумрак, не оставалось ни одного свободного места. Это заведение, с его простыми деревянными столиками и картинами на стенах, нравилось людям искусства. Работники издательств не составляли исключения. Поскольку оно находилось в двух шагах от моего дома, я частенько захаживал сюда и каждый раз встречал здесь знакомые лица.

— Привет, Андре! Как дела? — помахал мне рукой официант Николя. — Что за паршивая погода!

Я кивнул, стряхивая с себя капли:

— Совершенно с тобою согласен.

Пробравшись сквозь толпу к барной стойке, я заказал гамбургер и бокал красного вина.

Странно, но суета вокруг подействовала на меня успокаивающе. Я выпил вино, попросил еще, откусил от гамбургера и обвел глазами зал. Нервы, напряженные после столь насыщенного событиями дня, постепенно расслаблялись. Иногда достаточно лишь немного отойти от проблемы, чтобы все встало на свои места. Написать письмо от имени английского писателя теперь казалось парой пустяков. В конце концов, речь шла всего лишь о том, чтобы поддерживать увлечение Орели Бреден Робертом Миллером, пока мне не удастся благополучно втиснуться между ними.

Иногда мне не нравилось, что по работе мне приходится иметь дело исключительно со словами, сюжетами и идеями, и хотелось чего-нибудь более осязаемого, реального. Например, мастерить полки для книг или возводить мосты. Когда я смотрел на Эйфелеву башню, дерзко устремленную в парижское небо, во мне просыпалась гордость за прадеда-инженера, имевшего на своем счету немало изобретений и причастного к созданию этого впечатляющего монумента из железа и стали. «Что должен чувствовать человек, создавший такое?» — спрашивал себя я.

Однако сейчас я не завидовал своему прадеду. Пусть я не умел строить такие башни, да и полки мастерить, по правде говоря, тоже, я владел искусством слова и мог написать письмо и сочинить более-менее правдоподобную историю, на которую клюнула бы романтическая дама, не верящая в случайные совпадения. Я заказал себе еще красного вина и погрузился в мечты о предстоящем ужине с Орели Бреден, за которым — я нисколько не сомневался в этом — последует более интимный вечер в ресторане «Время вишен». Мне нужно всего лишь как следует продумать детали. А в один прекрасный день, после долгих лет счастливой совместной жизни, когда имя Роберта Миллера забудется, я расскажу ей правду. И тогда мы с ней вместе посмеемся над этой историей.

Таковы были мои планы. Разумеется, все вышло совсем иначе.

Я не понимаю, почему люди так устроены: вечно удивляются, когда придуманные ими же планы не срабатывают.

Итак, я сидел за барной стойкой, увлеченный игрой своего воображения, когда внезапно кто-то тронул меня за плечо. Возникшее передо мной смеющееся лицо вернуло меня к действительности. Это был Сильвестро. В прошлом году я брал у него уроки, пытаясь освежить свой итальянский.

— Чао, Андре, рад тебя видеть, — сказал он. — Не хочешь к нам присоединиться?

Он показал на столик, за которым сидели двое мужчин и три женщины. Среди них была интересная особа с рыжими волосами, веснушчатым лицом и пухлыми мягкими губами. Сильвестро все время сопровождали симпатичные девушки.

— Это Джулия, — подмигнул он мне. — Моя новая ученица. Красивая и свободная. — Он помахал ей рукой. — Ну так что?

— Звучит заманчиво, — улыбнулся я. — Но не сейчас. Мне надо кое-что обдумать.