Алексей Серов - Мужчины своих женщин

— И потом, откуда в милиции взялись мои отпечатки пальцев? — Я решил наступать, развивать успех. — Не помню, чтобы у меня их кто-то снимал! Нет ли здесь ошибки? Или подлога?

— В милиции отпечатков не было, — согласился следователь. — Но в связи с особой тяжестью преступления мы проверяли эти отпечатки по всем картотекам. Ваши «пальчики» нам прислали из архивов Министерства обороны. Когда вы проходили срочную службу в Польской Народной Республике в Северной группе войск, был ограблен полковой магазин…

— А, помню, — сказал я. — Отпечатки брали у всех, кто оставался в части, в то время как полк две недели жил на полигоне. А я ремонтировал казарму. Вот угораздило же… Не грабил я ваш магазин и не убивал никого!

— Теснее, тесней прижимайся, а то не будет смотреться, — кричал я, сжимая мерзнущими пальцами фотоаппарат. — Да обними ее рукой за это самое место, не бойся!

— Понял тебя, — с готовностью ответил Стас. Он посунулся ближе к волейболистке и обнял ее каменно-твердые ягодицы. Женщина не возражала, она вообще стояла без всякого движения, вернее, застыв в движении — прыжке с мячом, слегка оторвавшись от земли. Практически висела в воздухе. Сверху на нее падали тяжелые водяные струи, особенно холодные в этот непогожий сентябрьский день. Вдобавок шел моросящий дождь. Так что Стас, забравшийся в фонтан, рисковал заработать себе воспаление легких или менингит. Он уже насквозь промок. А статуя, конечно, ничем не рисковала, ей даже Стасовы домогательства были глубоко безразличны.

«Редко где встретишь более холодную во всех отношениях женщину, — подумал я. — Хотя… иногда попадаются».

Прицелился и сделал очередной снимок. Вроде бы должно получиться неплохо. Стас жадно приник губами к тугой женской груди, прикрытой лишь легкой гранитной маечкой. С его длинных волос падали капли, глаза он слегка прищурил, чтобы не ослепнуть от водяной пыли.

— Ну как? — крикнул сквозь колкие брызги и шум падающих струй. — Получилось?

— Да, все нормально. Вылезай!

— Точно получилось?

— Да вылезай быстрее, я на тебя уже смотреть не могу!

Стас прыгнул с постамента в мелкий бассейн, всколыхнув воду, и побрел к берегу. Желто-красная листва, плававшая сверху, раздвигалась перед ним, как тонкий лед перед атомоходом. Если б не синие губы, широкая улыбка Стаса выглядела бы вполне уместно.

Я подал ему заранее приготовленное полотенце, а пока Стас сушил голову, быстро открыл бутылку и налил почти до краев стакан водки.

— Пей, — сказал Стас, — я потом.

— Нет, ты первый.

— Ты что, болен? Так СПИД через водку не передается, а все остальное можно вылечить…

— Давай, давай.

Стас на секунду вынырнул из полотенечных объятий, со всклокоченными волосами принял стакан и од ним махом опорожнил, а потом опять набросил поло тенце на голову и принялся ожесточенно ее натирать. Под тонким свитером ходили бугры мышц.

— Фу-х, хорошо, — кряхтел он глухо и полотенце нюхал. — Прелесть. Отличная будет фотка для моего нового сборника. Знаешь, теперь я понимаю, почему древние воины-кочевники устанавливали в степи так много каменных баб. Это ж какое спокойствие и невозмутимость… А помнишь ту сирену?

— Ну еще бы…

— И что у тебя с ней?

— Ничего.

— Ладно… Как я смотрелся?

— Отлично. Как полный идиот.

Милиции вокруг, слава Boiy, не было. Да и что такого особенного мы делали, если разобраться?..

Стас закончил вытирать голову, скинул свитер, рубашку и влез в длинный теплый плащ. Пока он все это проделывал, я тоже налил себе стакан.

— Будь здоров, — сказал я Стасу. И выпил, закусив это дело старым мятным пряником, казалось, навсегда обосновавшимся в кармане пиджака. Но сегодня пришел его день.

— Будем, — ответил Стас и гулко хлопнул себя по груди широкими ладонями. — Ну, бежим?

— К тебе или ко мне?

— Ко мне. У меня Маринка сегодня работает, дети в школе, никого дома нет. Спокойно посидим, допьем остаток.

— Ну, если никого нет, так что нам остаток? Маловато будет, — сказал я, с сомнением поболтав бутылкой. На ее дне плескались жалкие пятьдесят граммов.

— Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. Помчались.

И, покидав вещички в большой пакет, мы резвой трусцой двинули с площади Труда в глубь жилых дворов. По дороге еще заглянули ненадолго в магазин, отягчив и оттопырив там свои карманы бутылками и свертками, а после уже нигде не задерживались — холодно, прах его побери! — до самого Стасова дома.

— Вы меня поймите, — говорил следователь, прижимая руки к груди умоляющим жестом, — я должен, должен был устроить вам этот небольшой спектакль, хотя и знал, что вы не виновны. Ведь убита несчастная женщина, калека… Тринадцать ножевых ударов в грудь! Преступник был явно не в себе; Возможно, болен… Я обязан найти того, кто это сделал.

— Она сама кого хоть искалечит, — проворчал я.

— Даже если бы у меня не было результатов медико-биологических исследований… даже этого разговора с вами было бы достаточно. Вы ведь нисколько не похожи на душегуба. Совсем иной стиль…

— Спасибо. Утешили.

— Вы подтвердили мою уверенность в том, кто настоящий убийца — может быть, даже против собственной воли. Ведь вы до сих пор не знаете, кто убил, да?

— Откуда же…

— Ну и живите спокойно. Вы не виноваты, это главное. Можете даже на суд не приходить, доказательств более чем достаточно.

— Обязательно приду! Чтобы осветить ход процесса в печати И показать читателю, какими методами пользуются отдельные представители нашей славной милиции при добывании доказательств!

Я чеканил общие слова, чувствуя, однако, гигантское облегчение. Торпеда прошла мимо! Подумаешь, матросы обосрались…

— Лучше не надо, — поскучнел мой собеседник. — Собственно, вы могли бы сразу понять: ну разве предполагаемому убийце присылают обычную повестку? Да я бы давно за вами наблюдение установил, телефон прослушивал, отправил бы взвод спецназа, чтобы арестовать… надо думать головой! Вы же журналист!

— Теперь буду думать.

Мы выложили свои припасы в прихожей. Пока Стас занимал туалет и мыл руки, я сидел на низеньком стульчике, впитывая тепло дома. Замерз очень.

Помню ли я эту сирену, спросил меня Стас. Конечно, помню. Уже десять дней ни минуты не переставал о ней думать.

Она сказала: заходите, даже если ничего не получится. Я поежился. Туда зайди один раз — и останешься навсегда. Вурдалачье логово!

Нет, не навсегда. На время. А потом она увидит еще кого-то и решит, что ты ей больше не нужен.

Стас вылез из ванной.

— Звоню спасателям, прошу позвать Гошу — говорят, нет его пока, и неизвестно, когда будет, — сказал он. — Что-то неладно. Надо бы сходить, проведать.

— Без меня.

Я зашел в освободившуюся ванную и увидел на раковине только что распечатанный кусок мыла. Обертка лежала рядом — «Виолетта». Я взял мыло задрожавшими руками, и оно выскользнуло на пол. Я поднес руки к лицу и сразу вспомнил, как пахла кожа Виолы, ее волосы в тот день, когда…