Сергей Чевгун - Повесть провальная

Как бы то ни было, а обделенным военным детям все равно было обидно. Им тоже хотелось не только открытку к Годовщине получить, но иногда и кое-каких щедрот от торжественного приема отведать. Все это понятно, не спорим, даже сочувствуем, но… денег-то на всех — не хватает! Именно это и пытался сейчас объяснить мэр Дурин. И совершенно напрасно: его не слушали. Нет, права, права была секретарша: дети Города… что с них взять?

Наконец, дверь открылась, из кабинета стали выходить разгоряченные пожилые люди. Они еще о чем-то спорили, даже руками махали, а рабочий день у Аркадия Филипповича уже пошел своим чередом.

Нынче утром мэр побывал в гостинице и остался доволен всем, что там увидел. Ремонт шел с размахом и сразу на всех этажах. Казенных средств на отделку VIP-номеров здесь не жалели. Особенно поражал воображение будущий зимний сад, о котором минут сорок рассказывал мэру директор гостиницы Семин.

— Вы представляете, Аркадий Филиппович? Выйдет какой-нибудь столичный гость вечерком в этот сад, сорвет с ветки наливное яблочко…

— Постой, Виктор Викторович, какие там яблочки? — удивился мэр. — Насколько я помню, дереву, чтобы начать плодоносить, еще вырасти надо?

— А зачем ему расти? — искренно удивился гостиничный. — Не в городском же саду мы эту яблоню посадим! Я уже и с нашим архитектором говорил. Мы яблоню прямо с плодами в гостиницу привезем. Мандариновых деревьев посадим, апельсиновых штук пять… Такой сад разведем! Правда, на это дополнительные средства потребуются.

Семин просительно посмотрел на мэра. «А и хитер же ты, друг!» — подумал тот, но ничего не сказал, лишь кивнул гостиничному на прощанье. Другой бы обиделся, а Семин все понял правильно: мол, ладно, решим, сколько вам денег дать… Короче, готовь, Виктор Викторович, смету.

Хорошее настроение слегка подпортили дети Города, нагрянувшие к мэру с просьбой отправить их в честь Годовщины куда-нибудь в столицу на поезде, а может, и за границу билеты купить. Пришлось долго объяснять, что денег на поезд у Города нет, а на билеты тем более, да и что это за вояжи за границу, позвольте вас спросить? Скромней надо быть! А то получится, как в прошлый раз: до самой столицы походные фляжки у детей булькали! После долгих разговоров и взаимных обид сошлись на праздничном ужине и экскурсии по местам былых боев. Хотя героическим детям и здесь повезло: мэр обещал им не только легкий обед прямо в автобусе организовать, но еще и НЗ персонально каждому выдать.

Дети еще продолжали в коридоре перепалку, а Дурин уже был готов приказать подать машину, чтобы поехать посмотреть, как ремонтируются дороги. Но здесь рабочий график мэра был нарушен самым неожиданным образом.

— Вас здесь, в приемной, профессор Рябцев уже с полчаса дожидается, — сообщила секретарша. — Говорит, срочное дело. Да, очень срочное, — и повернулась к настойчивому посетителю. — Войдите.

Со своим срочным делом Рябцев и вошел к Дурину в кабинет. Причем сумел так быстро и понятно все объяснить, что уже через десять минут в глазах у мэра показалась плохо скрываемая тревога.

— Скажите, Михаил Иванович, а этот техник-смотритель, Ивантеев… Он не ошибся? — на всякий случай уточнил Дурин. В ответ профессор так решительно завертел головой, что было ясно: смотритель не ошибся. Вот, нелегкая его возьми!..

— Кроме вас двоих, кто-нибудь еще об этом знает?

— Пока нет, но…

— Вот и замечательно, — прервал его мэр. — И давайте, Михаил Иванович, безо всяких «но». Возвращайтесь к себе в университет, спокойно работайте. И не волнуйтесь. Только у меня к вам большая просьба: своими сомнениями больше некого не беспокойте. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Да какие там сомнения? — пытался возразить Рябцев, но мэр его снова перебил:

— Может быть, все, что вы мне рассказали, правда. А может, и нет. Это еще проверить надо. — Здесь Дурин сделал официальное лицо. — Что же это, профессор, получается? Город к славной годовщине готовится, можно сказать, только этим и живет, а вы, извините, панику поднимаете? Некрасиво, знаете ли. Оч-чень нехорошо! — Впрочем, тут же смягчился и добавил, провожая Рябцева к двери. — В общем, спасибо вам, Михаил Иванович, что сразу же ко мне обратились. С этим делом я разберусь. Лично им займусь. Обещаю!

Проводив нежданного посетителя, Дурин вернулся к столу и некоторое время сидел, не в силах принять какое-либо решение. В то, что на Холме и в самом деле происходит что-то необычное, он почему-то сразу же поверил. Однако сложность всей ситуации заключалась в другом: надо срочно что-то делать, но — что? Кому-то звонить? А кому? Может, прямо с утра в Москву ехать? Но опять же, куда именно? В Академию наук? В Правительство? Может, прямо к Президенту на личный прием записаться? Или все-таки лучше всего в соответствующие органы обратиться — пусть они этим делом занимаются?

А тут еще совсем некстати мелькнула в голове одна мысль… В общем, пустяк, хотя и весьма неприятный. Дело в том, что деньги-то на подготовку к Годовщине выделены, и большие деньги! мало того, они частью уже и потрачены. А теперь что? Хорошо, если Монумент до самой Годовщины простоит, никто ничего и проверять не будет. А если все-таки не простоит? На чью шею тогда напрасно потраченные бюджетные средства повесят?..

Это с одной стороны. А с другой, как тогда жить, если с Монументом что-нибудь произойдет? Если он и в самом деле сквозь землю провалится? Это ведь не какое-нибудь дом от старости рухнул: смахнул обломки бульдозером — и новый начинай строить. Это ведь символ, памятный знак эпохи… черт возьми, веха на историческом пути!

Дурин вспомнил десятки организаций, сотни проектов и тысячи людей, так или иначе связанных с Холмом, и ему стало дурно. Настолько, что он вышел в смежную комнату, предназначенную для отдыха, достал там дрожащей рукой из холодильника бутылочку коньяка и хватил, одну за другой, пару стопок, не закусывая. А потом позвонил секретарше, чтобы та подала ему кофе. И долго пил его мелкими глотками, не зная, с чего начать вторую половину дня.

Однако же мэр взял, наконец, себя в руки и попросил соединить с городским архитектором:

— Слушай, Михал Карпыч, срочно собери из своих человек пять — и к двум часам ко мне. Проведем выездное совещание, — приказал он. — Только без опозданий!

— Понял, Аркадий Филиппович. Срочно. Соберу. Выездное. К двум часам, — отстукал телефон. — А по какому, извините, вопросу?

— По государственному! — отрезал Дурин. — Ты что, в первый раз людей собираешь? Ох, смотри у меня, Михаил Карпыч! Это тебе не зимний сад в гостинице разводить. Да, обязательно с геологами свяжись, пусть пришлют кого-нибудь из самых опытных… Короче, действуй.

«А позвонить в Москву все-таки придется», — подумал мэр часа в три пополудни, когда группа людей с серьезными лицами уже толпились у подножия Монумента. Академического вида геолог, срочно доставленный на Холм из какого-то НИИ, бойко рассказывал мэру про мелитовые глины и скальные породы, говорил про сейсмографику и геотектонику, убедительно шелестел бумагами… Словом, старался, как мог. Однако Дурин не зря десять лет прослужил при власти: за эти годы он научился угадывать опасность за версту. Аркадий Филиппович чувствовал: что бы ни говорил сейчас этот академический из НИИ, какими бы умными словами не успокаивал, добром это дело не кончится. Но попробовать оттянуть неприятность можно и нужно. Вот только один вопрос: с чего начать?