Эрик Сигал - Однокурсники

Он даже сказал Кэти в шутку:

— Теперь я даже хуже, чем капиталист. Я — плутократ.

Она улыбнулась в ответ и подумала, как было бы мило, если бы стал еще и отцом. И, лелея мысль о собственном материнстве, она убедила мужа, что им лучше жить за городом.

Джордж наконец согласился, и они купили небольшой дом в духе поздней английской готики на Дарьенском заливе, штат Коннектикут. Это означало, что ему придется каждый день проводить много времени в поезде, зато в дороге у него появится возможность внимательно изучать газеты — еще до того, как он приедет в офис. И узнавать, какие события происходят в мире — теперь уже без его участия.

Уже через два года после их переезда из Вашингтона на север у него было столько денег, что он не знал, куда их девать. А у жены его было такое изобилие свободного времени, с которым она не знала, что делать.

Вопреки уговорам Джорджа она не стала сдавать экзамен на право заниматься адвокатурой и искать работу в какой-нибудь крупной юридической фирме. Вместо этого она получила ценз на преподавание в Коннектикуте и один раз в неделю стала читать лекции в Школе права университета в Бриджпорте, который находился неподалеку.

Джордж старался не придавать большого значения тому, что жене хочется сидеть дома. И Кэти помимо огорчения все чаще стала испытывать чувство горечи из-за того, что он не доверяет ей в полной мере и боится, что она не принимает противозачаточные таблетки. Такая подозрительность вряд ли может способствовать хорошему браку. И действительно, их супружеская жизнь довольно скоро стала очень несчастливой.

Джордж ощущал растущее недовольство со стороны Кэти, но вместо того, чтобы поговорить с ней по душам, он намеренно вел такой образ жизни, что ему удавалось избегать разговоров на эту тему. Он стал задерживаться на работе и приходить домой все позже и позже, и каждый раз все менее трезвым.

Может, железная дорога Нью-Хейвена все это время и разваливалась на части, но шотландский скотч в барах вагона-ресторана по-прежнему объединял многих пассажиров. Или, по крайней мере, создавал у Джорджа такую иллюзию.

Без детей загородная жизнь казалась невыносимо однообразной. Все ровесницы Кэти были всецело заняты воспитанием своих отпрысков, и если она оказывалась в их обществе, то за столом мало говорили о чем-то другом. Таким образом, она чувствовала себя отверженной вдвойне. Чужой среди женщин с детьми, и посторонней для собственного мужа.

— Джордж, ты счастлив? — спросила она однажды вечером, когда везла его на машине от железнодорожной станции домой.

— Что это еще за вопрос? — спросил он, еле ворочая языком.

— Я хотела спросить, тебе не тошно все время притворяться, будто между нами все хорошо? Тебе не противно постоянно мотаться и ездить к черту на кулички всего лишь ради скучной и старой жены, то бишь меня?

— Вовсе нет. Я ведь много работаю в поезде…

— Брось, Джордж, ты же не настолько пьян. Почему бы нам не обсудить нашу так называемую семейную жизнь?

— Да чего тут обсуждать? Хочешь развода? Будет тебе развод. Ты все еще симпатичная девушка. Найдешь себе нового мужа в два счета.

Кэти была слишком опечалена, чтобы сердиться. Она заехала на стоянку у торгового центра и припарковала машину — чтобы сосредоточиться на важном разговоре и не врезаться при этом в дерево.

Она повернулась к нему и спросила прямо в лоб:

— Значит, вот как — все кончено?

Он посмотрел на нее и произнес со всей искренностью, что обычно редко себе позволял:

— Знаешь, я ведь и в самом деле не хочу, чтобы ты была несчастна из-за меня.

— Мне казалось, это я делаю тебя несчастным.

— Нет, Кэти. Нет. Нет. Нет.

— А что тогда, Джордж? Что между нами происходит?

Он на миг отвел взгляд, затем закрыл лицо обеими руками и тихо произнес:

— Моя жизнь дерьмо.

— Из-за чего? — спокойно спросила она.

— Из-за всего. Я отыгрываюсь на тебе, ибо я несчастен. А несчастен я из-за того, что поступаю так с тобой. Что-то вроде бега по замкнутому кругу. Я двигаюсь в никуда. Мне сорок два года, а я уже спекся.

— Неправда, Джордж, — искренне возразила она. — Ты блестящая личность. И лучшие годы у тебя еще впереди.

Он покачал головой.

— Нет, тебе не удастся заставить меня поверить в это. Где-то по дороге я упустил свой шанс. Невозможно ничего изменить, и все останется как есть.

Она погладила его по плечу.

— Джордж, если нам что-то и нужно, то это не развод, а еще один медовый месяц.

Он задумчиво смотрел на нее, в очередной раз находя подтверждение тому, о чем всегда догадывался. Встреча с этой женщиной — вот лучшее из того, что случилось с ним за всю его жизнь.

— Думаешь, у нас получится еще раз?

— Что касается нашего будущего, я все еще играю на повышение, Джордж. — Она улыбнулась. — Кажется, так говорят у вас на Уолл-стрит. А тебе нужно просто немного отдохнуть, взять творческий отпуск, и тогда откроется второе дыхание.

— Отдохнуть от чего?

— От своего неутолимого, временами напрасного тщеславия, любовь моя.

Большое путешествие четы Келлеров по Европе не стало тем праздником, о котором мечтала Кэти. Но зато у нее появилась надежда: у их отношений все же есть будущее.

Начать с того, что Кэти впервые научила Джорджа радоваться жизни. Показала, как находить удовлетворение в том, что ты уже чего-то достиг.

И то правда: в каждой стране, куда бы они ни приезжали, их принимали по-королевски, на самом высоком правительственном уровне. Это льстило самолюбию Джорджа — видеть, что тебя по-прежнему уважают, хотя ты даже не занимаешь сейчас никакой должности в администрации.

Между прочим, его политические наблюдения оказывались тонкими, как никогда. В Лондоне они ужинали с госпожой Маргарет Тэтчер, членом парламента, которой суждено было возглавить Консервативную партию на следующих выборах. Она похвалила геополитические взгляды Джорджа и шляпку Кэти.

В такой же дружеской обстановке проходили их встречи в Германии и Франции, где недавно назначенный министр иностранных дел Жан Франсуа-Понсе развлекал их у себя дома — в старинном французском замке.

Последним пунктом в их путешествии был Брюссель. Пока Кэти ходила по магазинам, вспомнив вдруг о том, что надо напоследок сделать покупки, Джордж встретился за обедом со своим бывшим сослуживцем по работе в Совете национальной безопасности, Александром Хейгом, который теперь возглавлял командование Вооруженными силами США в Европейской зоне. С присущей ему прямотой генерал высказал свое мнение о нынешнем обитателе Белого дома.

— Картер наломал столько дров. Его внешняя политика — это просто катастрофа. Какой-то эксперимент с низкопоклонством. Мы должны вести себя, как подобает сверхдержаве. Только так мы заставим Советы уважать нас. Помяни мое слово, Джордж, к тысяча девятьсот восьмидесятому году от Картера останутся только пух и перья.