Чак Паланик - Невидимки

Я помогаю принцессе подняться на ноги и напяливаю на нее пиджак.

Нам нужно выйти из дома незамеченными. Никто не должен видеть ее в таком состоянии.

Бренди, она опирается на мое плечо. Держится за стену. Потом наклоняется, берет в руку несколько капсул билакса и косится на них.

- У меня болит спина, - говорит она. - И почему я позволила им сделать мне такие большие сиськи?

Ее несравненное величество выглядит так, будто готова проглотить горсть чего угодно. Я качаю головой. Бренди косится на меня.

- Но я хочу их съесть, - говорит она.

Я открываю "Настольный справочник врача" на той странице, где написано, что билакс в капсулах предназначен для очищения желудка, и показываю ей.

- О! - восклицает Бренди и ссыпает капсулы в сумку. Некоторые из них, прилипшие к ее ладони, так и не падают. - Если у тебя ненатуральные сиськи, то твои соски смотрят в разные стороны и расположены слишком высоко. Их срезают бритвой и переносят на другое место.

Таков весь ее мир. Она перенесена в другое место. И живет по программе "Перемещения сосков Бренди Александр".

Мой мертвый брат, покойный Шейн, смахивает со своей ладони последний очиститель желудка.

- Своих сосков я не чувствую, - сообщает Бренди.

Я беру вуали и покровы и слой за слоем надеваю их себе на голову.

Спасибо за то, что не лезете ко мне в душу.

Мы выходим из ванной и бродим по коридорам второго этажа до тех пор, пока Бренди не объявляет, что готова спускаться вниз.

Медленно и осторожно мы направляемся в холл.

Сквозь закрытые двойные двери гостиной до нас доносится низкий спокойный голос мистера Паркера. Он вновь и вновь повторяет какие-то фразы.

Бренди опирается на мое плечо. Мы на цыпочках пересекаем холл, приближаемся к дверям гостиной, приоткрываем их и заглядываем вовнутрь.

Эллис распластан на ковре.

Мистер Паркер сидит у него на груди. К его голове с обеих сторон прикреплены какие-то штуковины.

Эллис колотит руками по заду мистера Паркера, остервенело дергает его за спинку двубортного пиджака.

Несчастный пиджак разошелся по шву до самого воротника.

Мистер Паркер удерживает пропитавшийся слюной и искусанный бумажник из кожи угря между стиснутых зубов Эллиса.

Лицо Эллиса бордовое и блестящее и напоминает вишню из вишневого пирога. Оно перемазано соплями, слезами, слюнями и кровью из носа.

Волосы мистера Паркера сбились ему на глаза. Его правая рука - кулак, крепко сжатый вокруг вытянутого из рта Эллиса языка.

Эллис бьется и мечется под плотными ногами мистера Паркера.

Вокруг них на полу - разбитые вазы эпохи Мин и других коллекций.

Мистер Паркер бормочет:

- Вот так. Все хорошо. Просто расслабьтесь.

Мы с Бренди стоим и смотрим.

Я ужасно хочу уничтожить Эллиса, поэтому не могу допустить, чтобы столь замечательный процесс издевательства над ним сейчас прервался.

Я дергаю Бренди за рукав, желая сказать, что нам лучше опять подняться наверх. Ей не мешает еще немного отдохнуть. И проглотить дополнительную горстку таблеток бензедрина.

Что касается пластической хирургии, в "Мемориальной больнице Ла-Палома" я целое лето занималась изучением ее возможностей.

Со мной беседовали пластические хирурги, я смотрела принесенные ими книжки. С картинками. Слава богу, они были черно-белыми.

Мне объяснили и показали, как я смогу выглядеть спустя несколько лет жутких страданий.

Многие пластические операции начинаются с пересадки так называемого лоскута на питающей ножке.

Смотрится это кошмарно. Даже на черно-белой картинке.

А я еще подумывала когда-то стать врачом.

Прости меня, мама.

Прости меня, Господи.

Манус сказал однажды, что каждый видит в родителях Бога. Ты любишь их и пытаешься им угодить, но живешь по своим правилам.

Хирурги объяснили мне, что невозможно просто отрезать кусок кожи с одного места и переместить на другое. Ведь речь идет не о прививке растений. К пересаженному участку кожи должна поступать кровь, а вены и капилляры не во всех случаях могут к нему присоединиться. Если этого не происходит, он просто отмирает и отторгается.

Ужасно, но теперь, когда я вижу, что человек краснеет, в моей голове возникает единственная мысль: мысль о том, что под кожей любого участка человеческого тела циркулирует кровь.

Один из пластических хирургов, занимающийся дермабразией[Дермабразия - удаление эпидермиса и сосочкового слоя кожи с лечебной или косметической целью], сравнил свою работу с обработкой созревшего помидора на ленточно-шлифовальном станке. Получается, ему платят непонятно за что.

Чтобы воссоздать челюсть человека, необходимо рассечь кожу у основания его шеи и отделить ее от тела, но сверху не отрезать.

Представьте себе такую картину: от вашей шеи отодрана кожа, но от нижней части лица она не отсоединена и болтается, подобно тряпке. И все еще жива, поэтому получает кровь.

Кто- то берет эту кожу и сворачивает в трубочку. С нижней части вашего лица свисает кусок плоти. Он должен зажить.

Живая ткань. Теплая, болтающаяся возле шеи. Наполненная свежей здоровой кровью. Это и есть лоскут на питающей ножке.

Только этот первый этап может продлиться несколько месяцев.

Перенесемся в красный "фиат". На Бренди темные очки. Манус все еще в багажнике.

Мы едем по Скалистым горам, в районе Бьютта. Вокруг развалины какой-то крепости. Если бы завтра был

выходной, то учащиеся средних школ "Паркроуз", "Грант" и "Мэдисон" пили бы сейчас в этих руинах пиво и наслаждались прелестями небезопасного секса.

Особенно людно здесь, наверное, по вечерам в пятницу.

Молодежь смотрит с этой вершины вниз и видит свои дома со светящимися голубым телевизионным сиянием окнами.

Развалины, мимо которых мы проезжаем, - каменные глыбы, покоящиеся друг на друге. Почва между ними - ровная, каменистая и покрыта битым стеклом и жесткой травой.

Повсюду вокруг нас высокие утесы. Их нет лишь на дороге, устремляющейся вверх.

Тишина настолько оглушающая, что кажется, ею вот-вот задохнешься.

Нам необходимо где-нибудь остановиться. Я должна решить, что делать дальше.

У нас в запасе два-три дня. К возвращению Эви домой нам следует уехать как можно дальше.

Потом я позвоню ей и потребую денег.

Она передо мной в неоплатном долгу.

И я не намерена прощать ей его.

Бренди сворачивает в самую тьму и резко жмет на тормоза. Если бы не ремни безопасности, нас вдавило бы в приборную доску. Фары гаснут.

От грохота и дребезжания, наполняющего машину, звенит в ушах.

- Извини, - говорит Бренди. - На полу каким-то образом оказалась какая-то непонятная штуковина. Она попала под педаль тормоза, когда я на нее нажала.