Мишель Фейбер - Побудь в моей шкуре

– Дело 8 том, что я любил свою жену, – объяснил пахнувший псиной водсель. – Я любил ее очень сильно. Она была всем моим светом. Как в песне Силлы Блэк.

– Прошу прощения?

И как раз в тот момент, когда кэмпер, навалившись всей своей тенью на «тойоту», принялся обгонять ее, водсель громко и раскованно запел:

– «Она была всем моим светом, моей ночью, моим днем. Она была всем моим светом, моим дыханьем, моим огнем. И если нашей любви больше не-е-ет, то для меня уже кончился све-е-ет!»

Он замолчал так же неожиданно, как и запел, и снова уставился на нее, осклабившись во весь рот, но при этом по его седой щетине текли слезы.

– Уловили мою мысль?

У Иссерли уже раскалывалась голова, но она тем не менее направила машину поближе к середине шоссе.

– Вы случайно не находитесь под воздействием наркотиков, изменяющих сознание? – спросила она.

– Почему бы и нет? – снова подмигнул он. – Ферментированный картофельный сок польского производства. Устраняет боль, устраняет последствия боли, и все удовольствие – за шесть фунтов сорок девять пенсов. Сексу, правда, не способствует. Как и беседам – они приобретают несколько односторонний характер.

Шоссе А-9 просматривалось на несколько сотен ярдов в обе стороны. Кэмпер, увеличивший скорость, уже находился на полпути к горизонту. Иссерли положила палец на рычажок икпатуа. Ее сердце на этот раз билось не так часто, как обычно, – зато она чувствовала такую тошноту, словно ее могло вырвать в любую секунду. Она набрала полные легкие пропахшего псиной воздуха и сделала последнюю попытку подстраховаться.

– А кто смотрит за вашей собакой, когда вы путешествуете автостопом?

– Никто, – поморщился седовласый. – Она остается в фургоне.

– Целые сутки?

Вопрос, заданный Иссерли, вовсе не звучал как обвинение, но тем не менее задел седовласого за живое. Возбуждение и энергия покинули его разом и он сразу превратился в апатичное и удрученное существо.

– Я никогда не отсутствую так долго, – заявил он вновь ставшим невыразительным голосом. – Мне ведь тоже нужно прогуляться, бывает. И она меня понимает.

Палец Иссерли дрожал на рычажке, но она по-прежнему колебалась, сглатывая одну волну тошноты за другой.

– У меня очень большой фургон, – продолжал оправдываться водсель.

– Угу, – согласилась Иссерли, прикусив губу.

– Я должен быть уверен, что она никуда не убежит, пока меня нет дома, – объяснял он.

– Угу, – сказала Иссерли. Пальцы левой руки щипало от пота, а запястье пронзала боль. – Извините, – прошептала она. – … Мне нужно остановиться ненадолго. Я… я не очень хорошо себя чувствую!

Машина и так уже почти ползла, Иссерли направила ее к ближайшей парковочной площадке и остановилась. Двигатель вздрогнул пару раз и затих. Держась одной слабеющей рукой за руль, Иссерли открыла окно другой.

– Вам плохо, девушка?

Она помотала головой, чувствуя, что говорить не может.

Они сидели некоторое время в молчании, пока свежий воздух наполнял салон «тойоты». Иссерли глубоко дышала, как, впрочем, и водсель. Судя по всему, он, как и она, боролся с чем-то внутри себя.

– Жизнь – это дерьмо. Согласны?

– Не знаю, – вздохнула Иссерли. – Этот мир так прекрасен.

Седовласый презрительно хрюкнул.

– Вот пусть скоты ему и радуются, я так полагаю. Оставьте все его гребаные красоты скотам.

Очевидно, в этом заключалась квинтэссенция его позиции, но тут он заметил, что Иссерли начала плакать, поднял свою грязную руку и нерешительно погладил воздух около ее плеча. Но затем, передумав, сложил обе руки у себя на коленях и отвернулся к своему окну.

– На сегодня я нагулялся, – тихо сказал он. – Можете меня высадить здесь.

Иссерли посмотрела ему прямо в глаза. Они сверкали от невыплаканных слез, и в каждом зрачке отражалось по крохотной Иссерли.

– Понятно, – сказала она и повернула рычажок. Голова водселя навалилась на стекло и неподвижно застыла. Ветер развевал клочковатые седые волосы у него на шее.

Иссерли подняла стекло и нажала на кнопку затемнения. Как только внутри автомобиля установилась уютная полутьма, она оттащила тело водселя от дверцы и повернула его лицом вперед. Глаза водселя были закрыты, и он имел очень мирный вид, в то время как другие водсели часто выглядели во сне испуганными и настороженными. Со стороны могло показаться, что он спит, решив вздремнуть во время долгого путешествия, продолжительностью в тысячи световых лет.

Иссерли открыла перчаточный ящик и извлекла оттуда парик и очки. Затем взяла с заднего сиденья куртку с капюшоном и тщательно одела своего пассажира, спрятав его седые, поблекшие волосы под копной волос таких черных и блестящих, какие когда-то могли расти и у нее самой. Его жесткие брови несколько раз укололи Иссерли в покрытые шрамами ладони.

– Простите, – прошептала она. – Простите.

Когда водсель был подготовлен к дороге, Иссерли отключила затемнение и завела двигатель. Если на шоссе не будет оживленного движения, то до дома она доедет минут за двадцать.

На ферме Аблах Энсель, как обычно, первым выскочил из коровника встречать ее. Все, казалось, возвращалось на круги своя.

Иссерли открыла дверь со стороны пассажирского сиденья, и Энсель осмотрел добычу.

– Просто прелесть! – похвалил он Иссерли. – Один из самых лучших.

И тут у Иссерли наконец лопнуло терпенье.

– Перестань! – заорала она во все горло. – Какого хрена ты все время повторяешь одно и то же?!

Вздрогнув от неожиданности, Энсель схватился за лежавшее между ними тело. Иссерли тоже схватилась за него, пытаясь удержать его прямо, в то время как оно уползало от нее в протянутые руки подбежавших к машине мужчин.

– Это не лучший! – бушевала она, пихаясь локтями и цепляясь за одежду водселя. – Не лучший и не худший! Это просто… просто…

Вырвавшись из их пальцев, тело тяжело шмякнулось на каменистую почву. Иссерли взвыла в бешенстве:

– Проваливайте на хер! Вы все!

Оставив шелудивых тварей возиться и бормотать над распростертым телом, она, обдав их облаком пыли, поехала в сторону коттеджа.

Два часа спустя, после отчаянных попыток успокоиться и взять себя в руки, Иссерли нашла в кармане записку Эссуиса и перечитала ее, на этот раз заставив себя расшифровать последние строки. Судя по всему, у «Весс инкорпорейтед» имелась к ней еще одна просьба. Наверху интересовались, не может ли она раздобыть для них самку водселя, по возможности – с исправно функционирующими яичниками. Самку не следует подвергать переработке. Надо просто тщательно ее упаковать и отправить на родину, а уж «Весс инкорпорейтед» позаботится обо всем остальном.