Алексей Козырев - Трансплантация (сборник)

Самый большой и величественный терминал под номером «три» был, пожалуй, и самым оживлённым. Тысячи отлетающих, провожающих, встречающих, прибывших и прочих двигались непрерывным потоком вдоль его широких проходов, растекаясь по десяткам залов ожиданий, магазинов, фришопов, кафе и вновь стекаясь в тот же широкий и плотный замкнутый людской круг. Взмывающие в синее безоблачное небо самолёты уносили с собой части этого людского потока, но поток не иссякал — через многочисленные двери терминала новые сотни людей пополняли его, вываливаясь из такси, частных легковушек, мини-вэнов, лимузинов, автобусов…

На втором этаже терминала, где расположены залы прибытия пассажиров, к одной из стандартных дверей, с висящим над ней световым табло, на котором среди других очень и не очень известных авиакомпаний значился и Аэрофлот, медленно подкатил длинный, как гусеница, серебристый лимузин. В отличие от большинства других автомобилей и подобных же лимузинов, украшенных белыми нью-йоркскими номерами с изображением статуи Свободы, у этого лимузина были установлены голубые номера с контурами границ штата Нью-Джерси. Из салона машины вышел красивый, статный, с седыми, коротко подстриженными волосами мужчина лет шестидесяти, в сером, очень элегантном, классического покроя костюме.

Если бы в Америке кто-нибудь когда-нибудь обращал внимание друг на друга, то облик этого мужчины был бы явно выделен среди мельтешащих кругом ярких кофточек, застиранных джинсов, цветастых свитеров да заношенных кроссовок. Но это Америка. И на Алекса Остэна, эксперта международного отдела компании «Аском», никто не обратил ни малейшего внимания.

Серебристый лимузин плавно тронулся с места в сторону парковочной площадки, а его пассажир неторопливо вошёл в зал для встречающих с надписью: «Секция прибытия „А“». Именно в этот зал через автоматически открывающиеся стеклянные двери обычно прибывали замученные девятью часами трансатлантического перелёта да унизительными объяснениями с офицерами паспортного контроля пассажиры пятничного рейса Петербург — Нью-Йорк. Зал был битком набит встречающими. Одни сидели в установленных рядком пластиковых креслах. Другие стояли у металлических турникетов, призванных хоть как-то регулировать импульсивно вытекающий из стеклянных дверей поток прибывших на американскую землю пассажиров. Многие встречающие держали, подняв над головой, небольшие бумажные плакатики. Тексты на них были самые различные: от «Встречаю семью Фридманов из Петербурга» или «Кто хочет на Брайтон за 50$» до «Всем, кто прибыл на всемирный конгресс геев и лесбиянок, пройти в секцию „В“». И у некоторых из прилетевших, по всей видимости, не знающих в лицо тех, кто их будет встречать, тоже были такие же белые плакатики. Мистер Остэн однажды и сам выходил из этих стеклянных дверей полный горьких обид, растерянности, тревог и надежд. В руках он так же держал белый бумажный плакатик. После он не раз бывал в этом зале и уже хорошо знал подобные незамысловатые хитрости, позволяющие людям найти друг друга в нескончаемом потоке. Но сегодня Алекс Остэн в надписи не всматривался: прочесть их он всё равно бы не смог — забыл где-то, наверное, в машине, очки с толстыми-претолстыми стёклами в серой роговой оправе. Правда, в том, что очки забыты именно сегодня, ничего удивительного и не было — мистер Остэн очень нервничал. Вот уже более недели он не получал абсолютно никакой информации от Дениса. От его Дениса! Особенно волнения усилились вчера, когда секретарша президента передала ему только что полученный из России факс с большим и жирным знаком вопроса, вырисованным фломастером в конце текста явно рукой шефа. Алекс Остэн хорошо помнил каждое слово, каждую запятую этого странного факса:

Уважаемый господин Президент!

Мы высоко ценим Ваши усилия по укреплению дружбы, доверия и взаимовыгодного сотрудничества между Америкой и Россией. Мы, руководство акционерного общества «Телесвязь», рады информировать Вас, что на расширенном заседании Комитета по транспорту и связи Правительства Москвы с участием представителей нашего акционерного общества было принято решение об одобрении Вашего проекта долгосрочных целевых инвестиций, направленных на развитие средств телекоммуникаций нового поколения и информационного обеспечения столицы России.

Решено оказывать всяческое содействие в целях успешной реализации этого проекта. Учитывая вышеизложенное, мы дали указание нашей дочерней организации в Санкт-Петербурге приостановить работы по комплектованию необходимой для осуществления данного проекта документации.

Полный же комплект данных материалов по Москве нами подготовлен. Их 30 октября сего года Вам доставит юрисконсульт нашей фирмы г-н Виталий Королёв. Он уполномочен также провести переговоры с американской стороной от имени АО «Телесвязь» и подписать необходимые документы. Убедительная просьба обеспечить встречу в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке господина Королёва.

С наилучшими пожеланиями и с уверенностью в скором начале успешной совместной работы в Москве.

Мистер Остэн просто терялся в догадках и самых худших предчувствиях: — Почему столь упорно молчит Денис? Что это за странный, совершенно неожиданный и абсолютно бессмысленный факс? Ведь давно известно, что члены совета директоров и президент компании всегда однозначно и категорически отвергали любые контакты именно с Москвой. Снобизм и высокомерие столичных чиновников самого разного уровня, их слабая профессиональная и деловая подготовка и постоянные не слишком прикрытые намёки на личную заинтересованность уже стали притчей во языцех в американских деловых кругах. И всё же самое страшное и непонятное — отчего же молчит Денис?

По усилившемуся напряжению в рядах встречающих и отрывкам их, в основном русской, с типично брайтонским акцентом речи, Алекс Остэн понял, что из стеклянных дверей начали появляться пассажиры питерского рейса.

Вот молодая пара с симпатичным курносым мальчишкой лет трёх бросились целовать вышедшую из дверей седенькую маленькую старушку с заплаканными, но счастливыми глазами. Схваченная в охапку старушка вместе с её сумками и чемоданами вскоре исчезла в гудящей и оживлённой встречами толпе.

Спустя минут двадцать зал стал потихоньку пустеть, поток из стеклянных дверей практически затих. Денис не прилетел. Мистеру Остэну не нужны были ни очки, ни эти белые плакатики — он узнал бы Дениса и с закрытыми глазами. Но его не было! Неужели произошло что-то страшное?!

У Алекса Остэна задрожали от волнения ноги, и ему пришлось сесть на одно из цветных пластиковых кресел. Теперь они почти все были свободны. Рядом взад и вперёд нервно выхаживал довольно молодой черноволосый мужчина в золочёных очках со стандартным белым плакатиком в руках.