Джейми Макгвайр - Мое прекрасное несчастье

— Пойдем отсюда.

Ей не пришлось тащить меня, поэтому мы очень быстро добрались до «хонды». Когда Америка завела машину, я придержала подругу за запястье.

— Подожди! Куда мы едем?

— К Шепу. Не хочу, чтобы он оставался с Трэвом наедине. Ты его видела? Этот парень просто с цепи сорвался!

— Я тоже не очень хочу сейчас близко подходить к нему!

Америка удивленно посмотрела на меня.

— С ним явно что-то происходит. Не хочешь узнать, что именно?

— Мерик, инстинкт самосохранения сильнее любопытства.

— Эбби, его остановил лишь твой голос. Тебя он послушает. Поговори с ним.

Я вздохнула, убрала руку и откинулась на сиденье.

— Хорошо. Едем.

Мы заехали на стоянку, и Америка остановилась между «чарджером» и «харлеем». Она поднялась по ступенькам, уперев руки в бока с присущим только ей драматизмом.

— Идем же, Эбби! — позвала Америка, махая мне рукой.

Я нехотя последовала за подругой и остановилась, когда по ступенькам сбежал Шепли и что-то прошептал ей на ухо. Он посмотрел на меня, покачал головой и снова что-то шепнул.

— Что такое? — спросила я.

— Шеп… — Америка заколебалась. — Шеп считает, что нам не стоит заходить внутрь. Трэвис все еще бесится.

— Речь о том, что именно я не должна заходить? — спросила я.

Америка неуверенно пожала плечами и посмотрела на Шепли.

Он прикоснулся к моему плечу.

— Эбби, ты ничего не сделала. Он просто не… хочет сейчас видеть тебя.

— Но почему, если я ничего не сделала?

— Не знаю. Трэвис не говорит мне этого. Думаю, ему стыдно, что он потерял самообладание у тебя на глазах.

— Вообще-то, на глазах у всей столовой! При чем тут я?

— Очень даже при чем, — сказал Шепли, избегая моего взгляда.

Несколько секунд я молча смотрела на них, а потом взбежала по ступенькам и ворвалась в пустую гостиную. Дверь в комнату Трэвиса была закрыта, и я постучала.

— Трэвис!.. Это я, открывай.

— Гулька, уходи, — подал он голос.

Я заглянула внутрь и увидела его сидящим на краю кровати лицом к окну. Тотошка поставил лапки ему на спину, не понимая, почему его игнорируют.

— Трэв, что с тобой творится? — спросила я.

Он не ответил, поэтому я встала перед ним и скрестила руки. У него заиграли желваки, но он уже не был таким страшным, как в столовой. Парень выглядел невыразимо печальным.

— Не хочешь говорить со мной об этом?

Я подождала, но он ничего не ответил. Тогда я сделала шаг к двери, и Трэвис тяжело вздохнул.

— Помнишь, когда Брэзил что-то ляпнул в мой адрес, а ты стала защищать меня? Ну… вот это и произошло сейчас. Хотя я слегка увлекся.

— Ты начал злиться еще до того, как Крис что-то сказал, — проговорила я, садясь рядом с Трэвисом.

Он по-прежнему смотрел в окно.

— То, что я сказал раньше, не выдумки. Гулька, тебе правда стоит уйти. Видит бог, я этого сделать не смогу.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я уходила. — Я прикоснулась к его руке.

Он снова напрягся, потом обнял меня, на секунду замешкался, но все же поцеловал в лоб и прижался щекой к виску.

— Как бы сильно я ни старался, это не важно. После того как все будет сказано и сделано, ты меня возненавидишь.

Я обхватила его руками и напомнила:

— Мы просто обязаны быть друзьями. «Нет» не принимается.

Брови Трэвиса взметнулись, он притянул меня к себе обеими руками, по-прежнему глядя в окно.

— Я часто смотрю, как ты спишь. Ты выглядишь умиротворенной. Во мне же такого спокойствия нет. Внутри меня кипят ярость и злость, но не в то время, когда я наблюдаю за твоим сном. Это я как раз и делал, когда вошел Паркер, — продолжил Трэвис. — Я не спал, а он ворвался в комнату. Стоял и ошеломленно смотрел на нас. Я знаю, что он подумал, но ничего не стал объяснять. Я не сделал этого, ведь мне действительно хотелось, чтобы он считал, будто между нами что-то произошло. А теперь весь универ думает, что ты провела ночь с нами обоими.

Щенок забрался ко мне на колени, и я почесала у него за ушком. Трэвис погладил его разок и положил ладонь на мою руку.

— Извини.

— Если он поверил сплетням, то сам виноват. — Я пожала плечами.

— Трудно подумать что-то другое, увидев нас вместе в постели.

— Он знает, что я живу у тебя. И я была полностью одета!

— Наверное, он не обратил на это внимания, слишком взбесился, — вздохнул Трэвис. — Гулька, я знаю, что он нравится тебе. Мне следовало ему все объяснить. Я перед тобой в таком долгу.

— Это неважно.

— Ты не злишься? — удивился Трэвис.

— Вот почему ты так расстроился? Решил, я разозлюсь из-за того, что ты не рассказал мне правду?

— Это логично. Если бы кто-нибудь в одиночку разделался с моей репутацией, я бы хоть немного, но злился.

— Тебя ведь не волнует репутация. Что случилось с Трэвисом, которому плевать на всеобщее мнение? — поддразнила я, толкая его в бок.

— Когда ты узнала про сплетни, а я увидел твое лицо, все изменилось. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня.

— Ты никогда не заставишь меня страдать.

— Да я себе лучше руку отрежу. — Он вздохнул.

Трэвис приник щекой к моим волосам. У меня не нашлось подходящего ответа, а Трэвис высказался, поэтому мы сидели в тишине. Время от времени он крепко обнимал меня. Я сжала его рубашку, не зная, чем еще кроме объятий помочь ему.

Когда солнце уже пряталось за горизонтом, в дверь осторожно постучали.

— Эбби!.. — еле слышно позвала Америка.

— Входи, Мерик, — произнес Трэвис.

Америка и Шепли зашли в комнату. Увидев нас с Трэвисом в обнимку, подруга улыбнулась.

— Мы собирались перекусить. Не хотите прокатиться в «Пэй Вэй»?

— Фу… Мерик, опять азиатская кухня? — спросил Трэвис.

Я улыбнулась: он стал самим собой.

Америка тоже заметила перемену.

— Ага. Так что, идете?

— Умираю с голоду, — сказала я.

— Еще бы, ты ведь так и не пообедала. — Трэвис нахмурился, поднялся и потянул меня за собой. — Идем, накормим тебя.

Он обнял меня и не убирал руку с моей талии, пока мы не устроились за столиком в «Пэй Вэй».

Как только Трэвис удалился в уборную, ко мне нагнулась Америка.

— Ну? Что он сказал?

— Ничего. — Я пожала плечами.

Подруга удивленно подняла брови.

— Ты пробыла в его комнате два часа. И он ничего не сказал?

— Обычно он так и поступает, когда злится, — отозвался Шепли.

— Не может быть, чтобы Трэвис ничего не сказал, — не унималась Америка.

— Он сказал, что слегка увлекся, вступившись за меня, и что ничего не объяснил Паркеру, когда тот вошел в комнату. Вот и все, — проговорила я, теребя солонку и перечницу.

Шепли покачал головой и закрыл глаза.

— Что такое, малыш? — спросила Америка, выпрямляя спину.

— Трэвис просто… — Шепли вздохнул и закатил глаза. — Забудьте.

Америка упрямо нахмурилась.

— Черт побери, ты не можешь вот так…