Джейми Макгвайр - Мое прекрасное несчастье

Трэвис засмеялся и подтолкнул меня к двери.

— Идем! Я умираю с голоду!

Мы сели за стол вместе, пихая друг друга в бок и щипая. Настроение Трэвиса было таким же приподнятым, как и в тот вечер, когда я проиграла пари. Все за столом, конечно, заметили перемену, а когда Трэвис устроил мини-сражение за еду, внимание на нас обратили и люди, сидящие за другими столиками.

— Словно в зоопарке. — Я закатила глаза.

Трэвис какое-то время смотрел на меня, потом глянул на тех, кто пялился, и встал.

— Я не могу! — закричал он.

Я с ужасом увидела, как все в столовой повернулись в его сторону. Трэвис несколько раз мотнул головой в такт мысленному ритму.

— Нет! — Шепли закрыл глаза.

Трэвис улыбнулся.

— Испытать удовольствия, — пропел он. — Не могу испытать у-до-воль-ствия. Я пробовал, и пробовал, и пробовал, и пробовал… — Под всеобщими удивленными взглядами он забрался на стол. — Я не могу, нет, я не могу! [11] Ссылка на песню «I can't get no satisfaction» группы «The Rolling Stones».

Он указал в сторону футболистов, сидевших в конце стола, они улыбнулись и в унисон прокричали:

— Я не могу, нет, я не могу!

Вся столовая стала отбивать ритм.

Трэвис поднес ко рту кулак и пропел:

— Когда я еду в своей тачке, по радио чувак бубнит… о бесполезных новостях! Чтобы разжечь мое воображение! Я не могу, нет, я не могу! О нет, о нет, о нет! — Он протанцевал мимо меня, подпевая в воображаемый микрофон.

Вся столовая единогласно распевала:

— Хей, хей, хей!

— Так я говорю! — пропел Трэвис.

Он слегка дернул бедрами, и столовая наполнилась девичьим свистом и визжанием. Трэвис снова прошел мимо меня и исполнил куплет в противоположной стороне комнаты, а футболисты подпевали ему.

— Я помогу тебе! — закричала какая-то девчонка.

— Ведь я пробовал, и пробовал, и пробовал… — пропел он.

— Я не могу, нет, я не могу! Не могу, нет, не могу! — подпели его бэк-вокалисты.

Трэвис остановился передо мной и подался вперед.

— Когда я смотрю телик, чувак там бубнит… какой белой станет рубашка моя! Он не мужик, ведь он не курит тех сигарет, что и я! Я не могу, нет, не могу! О нет, о нет, о нет!

Все захлопали в ритм, а футболисты пропели:

— Хей, хей, хей!

— Так я говорю! — пропел Трэвис, указывая на хлопающую публику.

Некоторые встали и принялись подтанцовывать, но большинство присутствующих с удивлением глазели на него.

Трэвис перепрыгнул на соседний стол, Америка завизжала, захлопала и толкнула меня в бок. Я покачала головой. Кажется, я умерла и попала на диснеевский «Классный мюзикл».

Футболисты напевали:

— На-на, на-на-на! На-на, на! На-на, на-на-на!

Трэвис высоко поднял свой кулак-микрофон.

— Когда я еду вокруг света, я делаю это… я это пою!

Трэвис спрыгнул на пол и приблизился к моему лицу.

— Я хочу закадрить девчонку одну, а она говорит мне: «Малыш, приходи-ка потом». У меня полоса неудач!

Я не могу, нет, я не могу! О нет, о нет, о нет!

Вся столовая отбивала ритм, футбольная команда подпевала:

— Хей-хей-хей!

— Не могу испытать, нет! Не могу испытать, нет! Удовольствие! — Трэвис склонился надо мной, улыбаясь и пытаясь выровнять дыхание.

Вся столовая взорвалась аплодисментами, кто-то даже свистел. Трэвис поцеловал меня в лоб, встал и всем поклонился.

Он вернулся на свое место, усмехнулся и произнес, тяжело дыша:

— Теперь они не смотрят на тебя?

— Спасибо, — сказала я. — Но не стоило.

— Эбс?

Я подняла глаза и увидела Паркера, стоящего у конца стола. Все взгляды вновь обратились на меня.

— Нам надо поговорить, — слегка нервничая, сказал Паркер.

Я взглянула на Америку, потом на Трэвиса и опять на Паркера.

— Пожалуйста, — попросил он, засовывая руки в карманы.

Я кивнула и пошла за ним на улицу. Он миновал окна и завернул за здание, чтобы остаться наедине со мной.

— Я не хотел снова привлекать к тебе внимание.

Знаю, ты это ненавидишь.

— Если ты хотел поговорить, то стоило позвонить, — сказала я.

Он кивнул и уперся взглядом в землю.

— Я не собирался искать тебя в столовой. Просто заметил оживление, а потом тебя. Вот и зашел. Извини.

Я подождала, и Паркер снова заговорил:

— Не знаю, что случилось между тобой и Трэвисом. Меня это не касается… мы ведь только сходили на несколько свиданий. Сначала я расстроился, конечно, но потом понял другое. Если бы я ничего к тебе не испытывал, меня бы это не тронуло.

— Паркер, я не спала с ним. Он придерживал меня за волосы, пока я извергала пинту «Патрона» в его унитаз. Это, конечно, верх романтики.

Паркер усмехнулся.

— Не думаю, что для наших отношений сейчас самые благоприятные условия… не теперь, когда ты живешь с Трэвисом. По правде говоря, Эбби, ты мне очень нравишься. Не знаю, что это за чувство, но я все время думаю о тебе.

Я улыбнулась, он взял меня за руку и провел пальцем по браслету.

— Возможно, я отпугнул тебя этим нелепым подарком, но раньше я не бывал в подобной ситуации. Кажется, я постоянно соревнуюсь с Трэвисом за твое внимание.

— Ты совсем не отпугнул меня этим браслетом.

Паркер насупился.

— Я бы хотел снова пригласить тебя на свидание через пару недель, когда ваш с Трэвисом месяц подойдет к концу. Тогда мы сможем узнать друг друга лучше без всяких отвлекающих факторов.

— Справедливо.

Паркер склонился, закрыл глаза и прижался ко мне губами.

— Скоро позвоню тебе.

Я помахала ему на прощание и вернулась в столовую. Хотела пройти мимо Трэвиса, но он перехватил меня и посадил к себе на колени.

— Так тяжело разрывать отношения?

— Он хочет попытаться еще раз, когда я вернусь в «Морган».

— Черт, мне нужно срочно придумать другое пари, — сказал Трэвис, придвигая мою тарелку.

Следующие две недели пролетели незаметно. Помимо занятий я проводила все свободное время с Трэвисом, по большей части наедине. Мы ходили ужинать, танцевали в «Реде», играли в боулинг. К тому же Трэвис отменил два боя. Когда мы не смеялись как ненормальные над всякой чепухой, то мерились силами на руках, валялись с Тотошкой на диване и смотрели фильмы. Он откровенно игнорировал каждую девушку, которая строила ему глазки, и все заговорили о новом Трэвисе.

В мой последний вечер в квартире Америка и Шепли куда-то незаметно исчезли, а Трэвис приготовил особый прощальный ужин. Он купил вина, разложил салфетки, даже принес домой новые столовые приборы, расставил тарелки на стойке бара и разместил свой стул напротив моего. Впервые у меня появилось отдаленное ощущение, что мы на свидании.

— Трэв, все очень вкусно. Да ты скрывал от меня свои таланты, — сказала я, жуя пасту с курицей по-каджунски, которую он приготовил.

Трэвис выдавил улыбку, и я заметила, с каким трудом ему удается вести непринужденную беседу.