Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

— Может, меня вызывают? — извиняющимся тоном предположил Чарли. — Я подойду.

Он прошел к телефону, ответил и тут же протянул трубку ей:

— Аня, я ошибся. В такое время кому-то ты понадобилась.

Она двигалась не торопясь. Ее мало что интересовало, помимо того, что происходило в стенах этой комнаты. И ей было безразлично, кто ее разыскивает из далекого далека.

— Миссис Куперсмит? Точнее — доктор Куперсмит? Это профессор Нильс Бергстром из Каролинского мединститута в Швеции. Извините, если я вас разбудил.

— Ничего страшного, — безразличным тоном произнесла Аня. — Я все равно не спала.

— Полагаю, вы догадываетесь, зачем я звоню? — мягко продолжал доктор.

— Пожалуй, догадываюсь, — прошептала Аня, не уверенная, что у нее хватит душевных сил поблагодарить этого человека за его добрый жест.

— Мне доставляет глубокое удовлетворение сообщить вам — строго конфиденциально, — что сегодня в полдень, то есть через два часа, в Стокгольме будет объявлен лауреат Нобелевской премии в области медицины. И академия намерена воздать должное изобретению препарата «МР-Альфа», впервые опубликованному в журнале «Нью-Ингланд джорнел» вами и вашим мужем с его группой.

Профессор Бергстром еще что-то говорил, по для Ани это уже был простой речевой поток, не проникающий в сознание.

Она еще раз поблагодарила звонившего и повесила трубку.

По лицу ее градом катились слезы. Она посмотрела на старинного друга.

— Адаму дали Нобелевскую премию.

Чарли так обрадовался, что моментально забыл о страшной болезни друга. Он вскочил с кресла и закричал:

— Фантастика! Шампанское в доме есть?

— Есть, — неуверенно ответила Аня. — Но мне кажется, нехорошо праздновать, пока Адам не знает. Ну… пока мы ему не сказали.

Радость Чарли мигом потухла.

— Ты права, — согласился он. — Мы вот что сделаем. Я пробуду у тебя, пока он не придет в сознание. Если ты не против, Аня, я бы очень хотел разделить с ним этот счастливый миг. Для меня это так много значит!

— Конечно. — Она покивала. Они вошли к Адаму и стали смотреть на него. Лицо его — без морщин и по-прежнему красивое — несло печать умиротворения.

— Может, разбудить? — предложил Чарли.

— Я тоже подумала. Давай попробуем, — согласилась Аня. Осторожно тронув мужа, она окликнула: — Адам!

Больной медленно открыл глаза. Уставился на жену и ничего не сказал. Потом перевел взгляд на Чарли. И снова на жену.

— Аня, — едва слышно проронил он. — Как ты, родная?

Аня с Чарли переглянулись.

— Он в сознании. Можно ему сказать. Через полчаса уже, наверное, и не вспомнит, но хоть сейчас поймет.

Она взяла мужа за руку.

— Адам, у нас для тебя чудесная новость, — начала она. — Тебе дали Нобелевскую премию. Официально объявят только через два часа, но уже известно, что выбрали тебя.

Он недоверчиво посмотрел на нее и помотал головой.

— Нет, нет, ты не то говоришь.

— Адам!

— Ты не то говоришь! — повторил он с выражением. — Не меня выбрали, а нас. Без тебя я бы…

Тут у него в мозгу случилось короткое замыкание. Глаза подернулись дымкой, он умолк и опять погрузился в свой мир.

— Он понял! — твердил Чарли. — Понял! Он был в совершенно ясном сознании, когда ты с ним говорила. Ты согласна?

Аня кивнула. И они вдвоем уложили больного на подушку.

Настало утро. Аня готовила Чарли яичницу, чтобы затем отправить его на работу, и тут опять зазвонил телефон. Звонил Прескот Мейсон.

— Слышали? — торжествующим тоном спросил он.

— Да, — тихонько ответила Аня.

— Великолепные новости, а? — Мейсон ликовал, как группа поддержки на стадионе, явно ожидая благодарности.

— Да, да, — согласилась Аня. — Вы проделали огромную работу.

— Послушай, Аня, — с чувством произнес Мейсон, — я не собираюсь скрывать, что мы лоббировали. Но незаслуженно Нобелевскую не дают. — Он сделал паузу и осторожно произнес: — А теперь самое тяжелое. Для тебя.

— Что такое? — не поняла она.

— Адам, ясное дело, с прессой встретиться не сможет. Придется убедить их, что он временно вышел из строя. Ты ведь сможешь ответить на вопросы, а?

Сердце у нее упало.

— А нужно?

— Послушай, душа моя, — не отставал Мейсон, — это нужно не для нас с тобой — для него! Если будешь об этом помнить, то справишься.

Она развела руками.

— А как же церемония? Подумать страшно, что с ним будет к декабрю.

— Аня, будь мужественна, — нежно произнес Мейсон. — Давай не загадывать так далеко.

Она положила трубку и оглянулась на Чарли.

— Я слышал, — сказал он. — У него голос, как иерихонская труба. Послушай, Аня, не знаю, чем мне тебе помочь… Я сейчас поеду, проведу обход и сразу вернусь. В такой момент ты не должна оставаться одна.

— Спасибо, Чарли, — грустно проговорила она.

— Ага. — Он развернулся и быстро вышел из дома.

Оказавшись на улице, Чарли облегченно вздохнул. «И откуда у нее только силы берутся?» — подумал он.

Оставшись одна, Аня немедленно позвонила Лиз Рудольф, по праву считая ее причастной к этой высокой награде. Лиз расплакалась.

Она оплакивала Макса… Адама… Себя.

— Лиз, я бы хотела, когда явятся журналисты, чтобы вы были со мной. Не для того, чтобы помочь мне выпутаться. Я хочу, чтобы вы были здесь, как живое напоминание о том, что эта премия принадлежит и Максу тоже.

Через несколько минут появился Терри Уолтерс. Аня так захлопоталась, что уже почти час не заглядывала к мужу.

Сначала из комнаты Адама раздался изумленный вопль Терри:

— Черт бы меня побрал!

Потом — топот его больших ног, устремившихся на кухню.

— Его нет. Вашего мужа нет!

— Как это?

— Постель пуста. В туалете тоже нет. Его нигде нет. Что могло случиться?

Аня похолодела от ужаса. В начале его болезни случались эпизоды, когда Адам, как лунатик, вставал с постели и бродил по заднему двору. В последнее время его состояние вообще не позволяло ему ходить. А из окна кухни она видела, что в саду его тоже нет.

Они с Терри мыслили синхронно. Рванулись в гараж — и с ужасом обнаружили, что худшие опасения оправдались.

Одна из машин исчезла.

Болезнь Альцгеймера медленно, но неумолимо лишила Адама Куперсмита всех его способностей. В минуты просветления он вспоминал свою прежнюю жизнь и приходил в глубокое уныние. Он не осмеливался сказать Ане, что уже давно принял решение: он не позволит недугу лишить его человеческого достоинства.

Несомненно, было и неврологическое объяснение внезапному — и, безусловно, мимолетному — возвращению к нему сознания. И хотя ученые пока так и не знают, где именно в организме расположено то, что мы называем волей, все признают ее существование и уважают ее неисповедимую мощь.

Вся жизнь Адама Куперсмита была сплошным покорением природы. В юном возрасте это выражалось в мастерских прыжках в воду. Он научил свое тело подчиняться мысли и производить движения удивительной красоты.