Ирвин Шоу - Хлеб по водам

Наконец, убедившись, что ходит по кругу, он остановился. И с минуту не слышал абсолютно ничего, кроме собственного тяжелого дыхания. Затем вдруг откуда-то издали донеслось низкое глухое ворчание. То был рокот океана. И он двинулся на этот спасительный звук — двинулся медленно, осторожно, останавливаясь после каждых нескольких шагов, чтобы прислушаться. Ориентиром служила мерная музыка океана. Постепенно она становилась все громче. Вот наконец он достиг пляжа и опустился на песок — немного передохнуть. Вокруг по-прежнему ни одного огонька, и надо было решать, куда двигаться дальше — вправо или влево. Проклиная врожденное отсутствие чувства ориентации, Стрэнд поднялся и двинулся влево, вдоль береговой линии, где его направлял шум накатывающих валов и рокот гравия. Ноги совершенно окоченели — ведь все это время он шел, увязая в мокром песке, и в ботинках хлюпала вода.

Он собрался было повернуть обратно и пойти в противоположном направлении, но затем почему-то решил, что сделает еще ровно сто шагов. И тут вдруг увидел слева пробивающееся сквозь туман слабое мерцание. Он знал, что где-то среди дюн пролегала тропинка, ведущая от пляжа к дому, но никак не мог найти ее. Теперь он чувствовал, что все тело стало мокрым и липким от пота, а в висках громко стучало. Стрэнд стал карабкаться на гигантскую дюну, хватаясь руками за пучки засохшей травы, потом пополз на четвереньках, стараясь огибать препятствия. Свет становился все ярче и ярче, танцевал в начавшем рассеиваться тумане, словно то были огоньки корабля, пляшущего на волнах. И вот наконец, пошатываясь и оступаясь, он поднялся на ступени террасы. Сквозь запотевшие стекла широких дверей он видел внутри смутные фигуры. Дернул одну из ручек, но дверь не открывалась. Тогда он закричал и забарабанил в нее кулаком. Голос звучал хрипло и, как ему показалось, еле слышно. Тени внутри задвигались, но к дверям никто не приближался. «Играют со мной в какие-то дурацкие детские игры, — подумал он, — притворяются, что не слышат». И закричал снова, громче. И ему показалось, что от этого усилия рвутся кровеносные сосуды и жилы в горле.

Двери распахнулись настежь.

На пороге стояла Лесли.

— О Господи! — воскликнула она.

— Что, так плохо выгляжу?.. — пробормотал Стрэнд. И попытался выдавить улыбку. А потом вдруг начал чихать. Он чихал и чихал, и кашлял, весь так и перегнулся пополам от кашля, а из глаз ручьем текли слезы. Лесли рывком втащила его в комнату и захлопнула дверь. Подбежала Элеонор, принялась расстегивать пуговицы его пальто.

— Да он промок до нитки! — сказала она.

— Я… я… заблудился, — с трудом между приступами кашля выдавил Стрэнд. — Сколько сейчас?

— Начало одиннадцатого, — ответила Лесли. — Мы собирались звонить в полицию.

— Я думаю, лучше позвонить врачу, — сказала Элеонор, которой наконец удалось снять с него пальто. Стрэнд увидел, что все оно заляпано грязью. И еще к нему пристали осколки льда и пучки сухой травы.

— Я в полном поря… — Тут он снова расчихался и не закончил фразы. — Просто выгляжу немного…

— Давайте уложим его в постель, — сказала Лесли.

И вот все они двинулись вверх по лестнице, и женщины поддерживали его с обеих сторон под руки, что было, по мнению Стрэнда, совершенно ни к чему. Элеонор принесла из ванной огромное теплое полотенце, а Лесли раздела его, огорченно причитая, когда он разражался очередным приступом кашля. Стрэнд с интересом разглядывал собственные ступни — они были мертвенно-белыми и абсолютно бесчувственными; и еще он заметил, что разбил колено и что из ранки на подбородке стекает тоненькая струйка крови.

Когда он наконец оказался нагишом, Лесли принялась сильно растирать его полотенцем. И тут он почувствовал, что в ступнях начало покалывать. Это означало, что циркуляция крови возобновилась. Затем Лесли завернула его в полотенце, уложила на кровать и укутала одеялами. Точно щенка после купания, подумал он. Затем все тело снова начала сотрясать мелкая противная дрожь, и он подумал, без особого, впрочем, огорчения, что это, очевидно, первый симптом воспаления легких.

— Прости, — сказал он Лесли. Она стояла возле кровати и с тревогой смотрела на него. — Никогда не предполагал, что в тумане… — Тут вдруг на него навалилась ужасная усталость, и он закрыл глаза. — Знаешь, подремлю немного, пожалуй… — пробормотал он. Потом открыл глаза и болезненно улыбнулся Лесли: — Надеюсь, кто-то из вас догадался подарить мне на Рождество компас. — И с этими словами он погрузился в глубокий сон.

Он проспал всю ночь, лишь изредка ощущая тепло, исходившее от Лесли, которая прилегла рядом. Сон показался столь сладким, что, съев завтрак в постели, он снова уснул и проспал весь день и всю следующую ночь, не желая ни думать, ни говорить. На второе утро Рождества он проснулся рано; рядом тихо посапывала Лесли. Он тихонько выбрался из постели, чувствуя себя посвежевшим, бодрым и кошмарно голодным. Быстро оделся, спустился вниз. Супруги Кетли подали обильный завтрак, который он съел до крошки, в полном одиночестве, сидя у окна с видом на океан, отливавший холодным голубоватым блеском в свете зимнего солнца.

Блуждания во тьме и в тумане по каким-то незнакомым дорогам с риском быть сбитым той машиной, что внезапно вырвалась из-за угла, — это было малоприятное испытание. Однако Стрэнд был рад, что все вышло именно так. Это дало ему столь необходимую передышку, уберегло от дальнейшей ссоры с Кэролайн, приуменьшило чувство вины и предательства. Ясным солнечным утром все проблемы выглядели не столь пугающими и неразрешимыми. Даже то, как обращалась с ним семья, если верить словам Кэролайн, не казалось теперь оскорбительным. Пусть они поступали неправильно, пусть играли, но делали это лишь из любви к нему. И при одной мысли об этом сердце его наполнялось ответной любовью. И Стрэнд поклялся себе, что подобное больше не повторится — ни за что и никогда. Теперь глаза его открыты, и так будет лучше для всех.

Кэролайн спустилась к завтраку, и он увидел, какое озабоченное и даже мрачное у нее личико. Он встал из-за стола, обнял дочь и поцеловал ее в лоб.

— О, папа… — пробормотала она, уткнувшись носом ему в плечо. — Я так рада, что ты в порядке. Я сильно испугалась вчера… Знаю, именно я во всем виновата…

— Пустяки. Ни в чем ты не виновата, детка, — сказал Стрэнд. — А теперь садись и давай завтракать вместе.

Он с неодобрением отметил, что Кэролайн заказала мистеру Кетли только черный кофе.

— Это весь твой завтрак? — спросил Стрэнд.

— Просто я сегодня не голодна, — ответила Кэролайн. — Знаешь, папа, в доме происходит что-то странное, а мама мне ничего не говорит. Тебе известно, что Линда и Элеонор уехали вчера вечером?