Алексей Моторов - Юные годы медбрата Паровозова

И вот бабушкина квартира осталась мне. Мы еще загодя сделали родственный обмен, я прописался в ее квартиру, а бабушка, наоборот, в мамину.

Осенью пару месяцев там жила сестра Сетрака, Асмик, с мужем, а ближе к зиме мы стали потихоньку делать ремонт. Но тут я со своей рукой попал в переплет, так что возобновили мы активные действия к концу января.

Квартира стояла абсолютно пустая, всю мебель забрал к себе бабушкин сын, мой дядя. Хотя у него и от старой мебели было не протолкнуться, но тут, как говорится, дело принципа.

Оказывается, это очень приятно – обустраивать свое жилище. Каждый предмет, купленный или сделанный собственноручно, имеет особую ценность. Ну насчет мастерить – с этим у меня, мягко скажем, напряженно. Как член ремонтной бригады, я и с двумя руками мало чем был полезен, а со своей покалеченной и вовсе, только под ногами путался.

Поэтому, дабы не мешать Лене с тестем, я взял на себя роль снабженца. Наконец принесла пользу моя любовь шататься по магазинам. Мне много что удалось достать. Я купил: кухонную мебель, линолеум на кухню, линолеум в коридор, холодильник, радиоприемник, обои, пеноплен для оклейки прихожей и даже очень модный и дефицитный в то время кухонный угловой диванчик. Спасибо родственникам – подкинули деньжат.

Конечно, почти везде приходилось стоять в очередях, колесить по всей Москве, но это ерунда по сравнению с тем, что довелось испытать год назад.

Хорошие родители отличаются от плохих тем, что заботятся о будущем своих чад. Кто-то начинает сразу копить приданое, кто-то с первых лет обучает ребенка иностранному языку, кто-то страхует от несчастного случая, а кто-то отдает в секцию фигурного катания. Некоторые умудряются делать все вышеперечисленное одновременно. Иногда это приносит плоды.

Я знал с самого Роминого рождения, что для его будущего необходим финский комбинезон за шестьдесят рублей. Говорить о том, что комбинезон этот являлся страшным дефицитом, явно лишнее.

И вот как-то раз в середине зимы я возвращался после суточного дежурства в Тушино. Степень моей усталости всегда можно было замерить по тому пути, которым я добирался с работы. Если я был более или менее в сознании, то ехал на метро до “Тушинской” и от метро шел пешком. А если я чувствовал, что могу проспать пересадку, или понимал, что у меня нет на нее сил, чесал по прямой до “Сокола”, а там садился на автобус.

В тот раз я поехал до “Сокола”. И когда уже выходил на улицу, в вестибюле мимо меня прошла девушка с большим прозрачным пакетом в руках.

И хотя в тот момент я мало чего соображал, но все-таки понял: то, что она несет в этом пакете, и есть тот самый финский комбинезон. Мне удалось догнать ее в три прыжка и выяснить, что комбинезоны продаются здесь же, в стоящем неподалеку детском магазине “Смена”. Цена, как и говорила Лена, действительно шестьдесят рублей.

Я нашарил монетку, позвонил Лене, которая, на счастье, была в отгуле, и, сообщив ей потрясающее известие, пошел отложить сей культовый предмет. Было полдесятого утра.

Но в огромном двухэтажном магазине никаких признаков ни комбинезона, ни очереди не обнаружилось. Продавщица любезно объяснила, что комбинезонами торгуют на улице. А то, как она сказала, здесь смертоубийство начнется. Видимо, я еще не до конца проснулся, потому что меня эта ремарка не насторожила.

Я прошел в арку и сразу понял, что имелось в виду. Весь огромный двор был запружен народом. Трудно сказать, сколько там стояло тысяч, но точно, что много. Примерно такое войско было у Темучина, когда уже под именем Чингисхана он покорил Хорезм.

Торговали из открытой двери подсобки в углу дома. Толпа была разбита на сотни, списки каждой сотни были у старших. Все это еще более роднило желающих получить детский комбинезон с боевыми порядками татаро-монгольских завоевателей.

Я записался в семнадцатую сотню. Тут во дворе появилась Лена. Непонятно, как ей удалось меня разыскать в такой плотной толпе. Наверное, интуитивно. Лена протиснулась ко мне и поделилась радостью – только что в самом магазине начали торговать шубками из овчины по двадцать восемь рублей, а в другой секции – итальянскими дутыми сапожками по пятнадцать. И она уже успела записаться в обе эти очереди. За шубками – в седьмую сотню, а за сапожками – в четвертую. И сейчас немедленно едет домой за остальными деньгами.

Из всего этого следовало, что домой я попаду не скоро. Но самое главное, толпу охотников за комбинезонами мучил один вопрос: хватит ли всем желающим. Потому что, когда стало смеркаться, поползли слухи, вскоре подтвердившиеся, что остались не все размеры. А Роме был нужен синий, для трехлетнего мальчика. Еще через пару часов я понял, что хорошо бы купить любой, только не являться домой с пустыми руками. Лена к тому времени уже уехала домой с честно добытыми шубкой и сапожками. До закрытия магазина оставалось минут сорок.

Все это время я не пил, не ел, только курил. Мне и спать почему-то расхотелось, может, из-за двадцатиградусного мороза. И когда уже остался последний рывок и пятнадцать минут до закрытия, подошло время моей сотни. Наше гвардейское подразделение изрядно поредело из-за малодушно не явившихся на переклички, которые устраивались в начале каждого часа.

И тут пропал список. И не просто пропал, а вместе со старшей сотни, разбитной молодой бабой. Начался невероятный хипеж. Те, кто стояли за нами и уже смирились с тем, что им в лучшем случае отпустят утром, если что останется, начали орать, требуя нас вытолкать, кто-то полез без очереди, то тут, то там возникали драки. И когда нас уже было лишили законного права покупки, прибежала эта дура со списком. Пошла, оказывается, сок попить в гастроном. Ну, ей много чего сказали, и про нее, и про сок, и вообще.

За три минуты до закрытия я, сунув деньги, выхватил комбинезон красного девчачьего цвета, большого размера, на пять лет. В очереди я провел примерно десять часов.

Было около одиннадцати, я сидел и ужинал, не чувствуя вкуса еды, когда в коридоре вдруг зазвонил телефон. Звонил мой друг Ваня.

– Алексей, привет! Извини, что так поздно! Тут такое дело, Олечке в магазин комбинезоны финские привезли. Любой размер. Цвет – или синий, или красный. Только там переплата червонец. Если будешь брать, я завтра на дежурство могу захватить!

– Вань, повтори, будь любезен, – попросил я, чувствуя подступающий истерический смех, – какая переплата?

Ваня любезно повторил. Было слышно, как на заднем фоне его жена Оля, продавщица из детского магазина “Тимур”, громко проворчала:

– Не хочет – и не надо! Другие с руками и ногами оторвут!

Я с ней был полностью согласен. Назавтра у нашего Ромы имелось уже два финских комбинезона, овчинная шубка и дутые итальянские сапоги. И плевать, что семейный бюджет накрылся медным тазом.