Елена Михалкова - Комната старинных ключей

– Что?

– С какой стати?

– Да кто вы вообще такой?!

Они заговорили хором, негодующе. Илюшин выслушал их с непроницаемым лицом и снова постучал по бокалу.

Как ни странно, этот звук словно выключил их голоса. Они послушно замолчали.

– Я ученик Анжея, – властно сказал Макар, – и умею делать то, что умеет он. Несомненно, Доктор говорил обо мне. Но вас никто не заставляет идти на этот эксперимент. Хотите – давайте попробуем. Когда возвратится Анжей, вы сможете все повторить с ним. Не хотите – ждите его приезда.

– И долго ждать? – холодно спросила Анжелика.

– Не знаю. Этого никто не может сказать, включая его самого.

Они молчали. Изучали его, ощупывали взглядами. Полина тоже посмотрела на Илюшина и внезапно осознала, что тот изменился.

Одежда, прическа, улыбчивое обаятельное лицо – все осталось прежним. Но в нем появились те же значительность и загадочность, что и у Ковальского. «Он его копирует! – поняла Полина. – Повторяет! Но как у него это получается?»

Первым капитулировал Воловик.

– Время не изменилось? – строго осведомился он. – Мне назначено в двенадцать.

– Мне в десять, – заторопилась художница.

Давид молчал, не снисходя до напоминания о времени.

– Все остается в силе, – успокоил их Макар. – Только беседовать мы будем не в кабинете, а в библиотеке. Мне там привычнее работается.

Как только за последним гостем закрылась дверь столовой, Полина бросилась к Илюшину. Ей хотелось схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Вы с ума сошли? – прошипела она. – Что вы творите? Какой еще «ученик Анжея»?!

Илюшин выставил вперед ладони:

– Спокойно! Во-первых, это всего на один вечер. Если завтра ничего не изменится, я сложу с себя все полномочия.

– Да что может измениться?!

– Увидим. Во-вторых, мне нужно поговорить с каждым из них. А лучшего способа, чем влезть в шкуру Ковальского, я не придумал. Или вы хотите, чтобы я признался, кто я?

– Но они будут вываливать на вас свои проблемы! Зачем вам это нужно?

– Пусть вываливают. Именно этого я и добиваюсь. Ну, и в-третьих, если бы я не заменил Доктора, они бы уже обгладывали ваши косточки. Кто в этом доме крайний в отсутствие Ковальского и Василия?

Полина притихла.

– Но что, если вас раскроют? У вас даже нет ключей…

– Будут, – преспокойно ответил Илюшин. – Сейчас мы с вами отправимся в потайную комнату и выберем несколько подходящих.

Ирма открыла окно и закурила. Она бросила пять лет назад и как-то держалась все эти годы. Но сейчас привычка вернулась.

Она зачем-то трижды обновляла почту. Писем не было. Откуда им взяться? Стивен перестал писать, и вместе с ним пропали чайки, медузы, городок в Англии на берегу моря с белыми домиками и седыми ветрами.

«Скорей бы, скорей бы, скорей бы… Пусть уже хоть что-нибудь случится».

Известие о том, что Ковальский не приедет, лишило ее остатков сил.

Анжелика с ласковой укоризной сказала за ее спиной:

– Опять куришь? Милая, ты постоянно нервничаешь. Давай уедем, а? Прямо сейчас. Вызовем такси, через два часа будем дома.

Ирма сухо закашлялась.

– Я не хочу домой.

Анжелика встала, подошла, погладила по спине.

– Послушай, ты один сплошной невроз. Неужели не замечаешь? Тебе нужен хороший врач.

– Ладно, – безучастно согласилась Ирма. – Когда приедем, найдем хорошего.

– Завтра, – шепнула Анжелика. – Уедем завтра. Мне здесь плохо, Ирма. Меня пугают эти люди. И дом пугает. Он жуткий!

Ирма промолчала. Ее обволакивал нежный голос. Невозможно сопротивляться ему. Всегда получается так, как хочет младшая. Зачем тратить силы в бессмысленной борьбе?

– Пожалуйста! – ластилась сестра. – Все будет хорошо, я тебе обещаю!

– Да, – сказала Ирма. – Завтра.

Анжелика обрадовалась:

– Правда? В самом деле? Ты моя умница-умница-умница! Хочешь, я помассирую тебе спину перед сном? Ты должна высыпаться. После массажа хорошо спится. Дай сюда… Фу, гадость!

Она отобрала у Ирмы сигарету, брезгливо раздавила в пепельнице. С мягкой настойчивостью усадила ее на стул.

– Сними свитер. Давно пора купить тебе новый. Этот ужасен.

Сильными, как у пианистки, пальцами она разминала закаменевшие плечи и говорила, что спина безобразная, мышцы забиты, нельзя так себя запускать… От ее рук шло тепло. Ирма закрыла глаза и погрузилась в полудрему.

Ее разбудили часы. Издалека, словно сквозь туман, донеслись глухие удары.

Ирма вскочила.

– Что, десять?

– Сиди! Куда ты?

– Я должна встретиться с этим юношей!

Анжелика нахмурилась.

– Я думала, мы договорились. Что за глупости? Мы ведь уезжаем.

– Только завтра!

– Ну и что? Не выдумывай, ложись спать.

Безразличие схлынуло с Ирмы. Да, она согласилась уехать, поддалась на уговоры. Но сегодня у нее еще осталось время.

– Отдай свитер, Анжелика.

Но сестра с ловкостью увернулась от протянутой руки и загородилась стулом. Она смеялась. Ирма стояла перед ней в расстегнутом бюстгальтере, покрасневшая, взлохмаченная.

– Что, пойдешь с распущенными сиськами? – поддразнила Анжелика. – Бесстыдница! Он младше тебя в два раза!

Ирма несколько секунд смотрела на нее. И вдруг развернулась и выбежала из комнаты. Вслед ей раздался возмущенный крик, но в этот миг Ирме было наплевать.

Она постучалась в комнату экономки. Только бы девочка оказалась у себя!

Дверь распахнулась.

– Пожалуйста, дайте мне любую тряпку! – выпалила Ирма. – Умоляю!

Глупо было ожидать, что экономка тут же бросится молча выполнять ее просьбу. Но именно это она и сделала. Ни слова не говоря, затащила художницу в свою комнату и нырнула в шкаф.

Через секунду оттуда вылетел огромный мохеровый свитер нежнейшего голубого оттенка.

– Бабушка вязала, – коротко пояснила экономка. – Вязальщица из нее была никакая. Никогда я не была такого размера, клянусь!

И подмигнула.

Ирма моментально натянула свитер и бросилась прочь из комнаты. Но в дверях остановилась, метнулась обратно и с силой прижала изумленную девочку к себе.

Минуту спустя она входила в библиотеку.

Макар Илюшин ждал ее в кресле. Ирма села напротив, нервно подтянула длинные рукава свитера.

– Вы опоздали, – Макар не упрекал, а констатировал факт. – Почему?

Женщина замычала что-то об остановившихся часах, но он прервал ее:

– Вам нужна моя помощь? Если да, то не стоит выдумывать. Давайте ценить и мое, и ваше время.

Сказано было жестко. Ирма мучительно покраснела, стыдясь своего вранья. Она бы соврала снова, но чувствовала, что делать этого не стоит.

– Простите. Меня задержала сестра.

– Анжелика? Ясно.

Он помолчал и вдруг спросил:

– Скажите, Ирма, сколько вы уже не пишете?

Она ожидала чего угодно, только не этого. Откуда?!… Она никогда, никому! Картины – ее единственное прибежище. Признаться, что эта дверь закрылась для нее – значит расписаться в профессиональной смерти.